Война перед войной

— Ну, Тофик, ты сегодня превзошел самого себя. Такого мы еще не едали!

— Да полно вам, — смущается Тофик. — В прошлый раз барашек был нежнее.

Пока Тофик готовит следующую порцию шашлыка, Дмитрий идет на кухню. Здесь священнодействует Фарид. Он узбек, и плов — это его конек. В отличие от Тофика, он допускает участие в процессе посторонних, но только на второстепенных ролях. Дмитрий пользуется этим и четверг за четвергом постигает тайны восточной кулинарии. Фарид доверяет ему резать лук, время от времени заглядывает через плечо и проверяет, насколько тонким он выходит из-под ножа Дмитрия, учит нарезать соломкой морковь. По ходу дела повторяет, который уже раз, азбуку приготовления классического плова:

— Берем всего по одной части: мяса, риса, жира, лука и моркови. Жир прокаливаем с долькой лука, чтобы убрать запах. Опускаем мясо, обжариваем до румяной корочки — это чтобы получить дополнительную ароматизацию. Потом кидаем лук, морковь, тушим все вместе. Получается зервак. Специи: перец, кориандр, барбарис, зера, куркума, шафран… Пряности — самое главное: важен не только их набор, количество, пропорции, но и время закладки.

Дмитрий вспоминает, как серьезно Фарид относится к покупке пряностей. Подолгу перебирает, нюхает, пытает торговца относительно их происхождения, предпочитая брать те, что привезены из Индии.

— Как только мясо дошло до полуготовности, лук уже неразличим, разошелся почти полностью, а морковь стала мягкой, ароматной и сладкой, — продолжает Фарид, — закладываем рис поверх зервака, разравниваем, не перемешивая, и заливаем водой. Воды ровно столько, сколько возьмет рис. Не больше и не меньше. Закипело. Накрываем крышкой и — на малый огонь. Ждем полчаса.

Пока плов стоит под крышкой, Фарид и Дмитрий присоединяются к компании. Готова вторая партия шашлыка. С ней расправляются медленнее: первый порыв насытиться уже прошел, можно почувствовать себя гурманом, заворачивая мясо в лаваш вместе с зеленью, горкой выложенной на блюде: кинзой, зеленым луком, петрушкой, укропом, базиликом, кресс-салатом и просто салатом.

С наступлением темноты приходит относительная прохлада. Весьма относительная, так как столбик градусника опускается лишь чуть ниже сорока градусов. Но и этого хватает, чтобы немного оживить разговор.

— Фарид, ты почему не женат? — спрашивает Евгений. — У вас ведь принято рано жениться.

— Семья еще не подготовилась к этому, — отвечает Фарид, стыдливо опускает глаза и, пытаясь скрыть смущение, тянется к зелени.

— При чем здесь семья, ты же женишься, а не она, — удивляется Евгений.

— У нас должна быть свадьба, подарки. Это у вас — в ЗАГС сходили — и дело сделано, — парирует Фарид.

— Ну, а невеста-то есть?

— Есть невеста, и помолвка уже была. Но дом строят еще. Ну, и подарки…

Фарид перечисляет, какие подарки подготовила его родня семье невесты на помолвку, какие получила. Становится понятным, почему он, в отличие от нас всех, интересуется на базаре не модными шмотками и магнитофонами, а коврами, текстилем, золотыми и серебряными украшениями с ценимыми на Востоке камнями — бирюзой, лазуритом, сапфирами, яхонтами и изумрудами.

— Ты же комсомолец, — не отстает Евгений. — Наплюй на обычаи и женись. Чего ждать-то?

— У меня один дядя мулла, другой — партийный работник. Так вот, ни тот, ни другой не простят, если я нарушу обычаи.

— Ну, дела, — тянет Евгений. — А сама свадьба-то: гостей много будет?

— Гостей? — задумывается Фарид, загибая пальцы. — Родственников — человек триста, улица вся — тоже где-то триста. Еще… Ну, человек на восемьсот-девятьсот, может, на тысячу, нужно готовить. На неделю.

Впечатленный размахом и продолжительностью свадебных торжеств, Евгений покачивает головой и ненадолго замолкает. Но женская тема в мужской компании, истомившейся в вынужденном затворничестве, так просто иссякнуть не может. Евгений прихлебывает коньяк и поворачивается к Дмитрию:

— Ты чего так быстро из госпиталя сбежал? Отдохнул бы! Там, говорят, медсестра — просто персик!

«От кого узнали?» — мучается вопросом Дмитрий.

— Полежал бы с недельку. Может, чего и сладилось бы. А может, уже сладилось? — игриво подмигивает Евгений.

Все вопросительно смотрят на Дмитрия в ожидании объяснений либо истории.

— Фарид, полчаса прошло! Плов не пригорит? — ставит стакан на стол Дмитрий.

— Да, да, пора закладывать чернослив, изюм и чеснок, — спохватывается Фарид и повязывает брошенное на спинку стула полотенце.

— Я посмотрю, какой изюм ты сегодня приготовил, — говорит, поднимаясь, Дмитрий…

XII

Утром в день отъезда старший объявил всему коллективу сбор. Построение в одну шеренгу перед машинами. Полковник, прохаживаясь перед строем, сообщил, что убывает на четверо суток, а его обязанности будет исполнять советник начальника политотдела корпуса.

Дмитрий слушал вполуха. Мысленно он был уже в Кабуле, представляя, как заявится вечером в квартиру, где проживал вместе с компанией таких же, как и он, молодых переводчиков, какой сабантуй устроит по случаю встречи, как прошвырнется по микрорайону…

— Сержант! Выйти из строя на три шага!

Дмитрий не сразу сообразил, что происходит. Но команда была подана именно ему. Других сержантов в офицерском строю не было. Дмитрий отсчитал три шага и повернулся лицом к строю.

Полковник выдержал многозначительную паузу и, указывая пальцем на топорщившуюся на животе у Дмитрия рубашку навыпуск, спросил:

— Что у вас здесь?

Там была рогатка. Дмитрий смастерил ее по-еле того, как однажды вечером обнаружил у виллы шакала. Как только рогатка была готова, шакал, почуяв неладное, больше не появлялся. Рогатку Дмитрий обещал отдать Евгению, но не успел, тот всегда опаздывал и встал в строй в последний момент. Полковник, видимо, подумал, что Дмитрий все же разжился где-то пистолетом, и решил устроить ему публичную порку.

— Так что у вас здесь? — повторил вопрос полковник.

Дмитрий двумя руками задрал подол рубахи вверх. Разочарованный полковник вяло, но с явно прозвучавшим презрением в голосе спросил:

— Зачем вам рогатка?

— Отбиваться от мятежников! — отчеканил Дмитрий. — Не убью, так хоть глаз выбью.

Строй рухнул. Все, кроме торжественно вытянувшегося политработника, который принял было на веру героический порыв переводчика, схватились за животы. Дмитрию пришлось еще раз выслушать все, что о нем думал полковник. Строгая первоначальная характеристика — трус и симулянт — была дополнена рядом образных сравнений, из которых к нормативной лексике относились лишь шут гороховый, зарвавшийся фигляр и маменькин сынок…

Солнце, светившее в начале пути в лобовое стекло зеленого армейского микроавтобуса, часам к одиннадцати поднялось почти к зениту. Мягкие очертания гор, по мере продвижения на северо-восток, становились все более резкими, как бы подготавливая путника к встрече с уже видневшимися на горизонте скалистыми отрогами Гиндукуша.

Полковник, растративший поутру весь свой запас бранных слов, молчал, сидя справа от водителя с автоматом «ППШ» на коленях. Дмитрий, устроившись в салоне на заднем сиденье, поглядывал в окошко, временами впадая в полудрему от однообразия дороги. Ехали медленно, особенно на подъемах, где старенький двигатель, перегреваясь, с трудом вытягивал вверх по склону полупустую машину. Одолев затяжной подъем, солдат-водитель останавливался и подливал из канистры воды в злобно шипевший радиатор. Каждый раз все происходило по одному и тому же сценарию: как только машина замирала на ровном месте, солдат дергал ручник, пулей выскакивал на дорогу с деревянным упором на длинной ручке и запихивал его под заднее колесо.

«Видно, в своей прежней, гражданской жизни водитель немало помотался келинаром на автобусе или грузовике, — решил Дмитрий, — раз уж он отработал эту процедуру до автоматизма».

Келинар, от английского «cleaner» — помощник водителя, должность весьма почетная в Афганистане, так как помощник в конце концов может сам стать водителем, а тот на социальной лестнице стоит лишь на одну ступень ниже инженера. Пока же келинар остается келинаром, он, как подмастерье у ремесленника, делает все: моет, чистит и заправляет машину, распоряжается погрузкой и разгрузкой, рассаживает пассажиров и улаживает возникающие при этом споры, бегает за едой и питьем для водителя, которому при расторопном помощнике остается только рулить да изредка руководить ремонтными работами, если келинар еще не готов проводить их самостоятельно.