Страница 33 из 35
Что касается поперечных дорожек, идущих по склону сверху вниз, то есть опасность, что они могут стать руслами стекающих сверху ручьев. И проще всего воспрепятствовать этому так. Сделать террасы цельными, а каждый откос на поперечных дорожках укрепить двумя столбиками и тремя–четырьмя полуметровыми закладками из твёрдого дерева. Иначе говоря, поперечные дорожки надо сделать лестницами с широкими ступеньками. Когда–то эти укрепления сгниют, но к тому времени ступени лестницы будут настолько залужены, что никаких потоков не будет.
Если же кто сомневается в способности залуженных площадей впитывать воду, пусть обратит внимание на мочажины на полях после обильного дождя: они бывают лишь на голой земле. На почве с растительным покровом мочажины — крайне редкое явление.
Остаётся заметить, что главная задача проекта — спасение огорода от водной эрозии — достигается не за счёт чего–то ценного, а вдобавок к нему. Таким образом, и эта уловка — многофункциональная:
• в огороде останавливается процесс водной эрозии;
• благодаря грядкам работа в огороде становится более комфортной;
• не ущемляются интересы трапезной;
• грядки дают дополнительный корм скоту (на первом году — горчица; на втором — донник);
• румекс на откосах весной даёт шпинат, а позже служит кулисным растением;
• обрезки спорыша с дорожек пополняют слой органики на почве.
В заключение — нечто вроде оправдания. Рассказ об этом проекте может показаться излишне подробным. Но если бы я хотел рассказать только о том, что надо делать, то пунктуально перечислил бы все работы, и точка. Мне же хотелось помочь, как говорят японцы, «не рыбой, а удочкой». Казалось важным объяснить мотивы поступков, чтобы читатель, которому понадобится сделать нечто подобное, мог осознанно выбрать надлежащую последовательность приёмов для своего случая. Повторю ещё раз: слепое копирование чужого опыта — тупиковое, никчёмное занятие. Даже если это, к примеру, опыт самого Зеппа Хольцера.
8.6. Козлятник медленно запрягает…
ВТ: Козлятник восточный представляет собою пример сидерата совершенно другого сорта. Капустные незаменимы как краткосрочные промежуточные культуры, функция которых — заполнить образовавшееся «окно», укрыть голую землю в межсезонье. А козлятник сеется на срок до 15 лет, и поэтому его надо рассматривать исключительно как долговременный источник огромного объёма биомассы.
Допустим, что есть возможность выделить в огороде постоянный участок под сидераты (это может быть, в частности, площадь под деревьями). Вполне естественным является желание использовать этот участок максимально эффективно. И на козлятник надо обратить внимание в первую очередь. Вот некоторые достоинства козлятника:
• он активно размножается вегетативным путём: на подземной части стебля формируется 3–4 зимующих почки, а на главном корне — свыше десятка корневых отпрысков, так что травостой козлятника с годами загущается; изреженный посев может сомкнуться уже на третий год;
• козлятник размножается также генеративными побегами из пазух листьев (поэтому при скашивании нужно оставлять стерню высотой 10–12 см);
• по темпам весеннего развития козлятник превосходит быстрорастущую рожь: его суточный прирост достигает 50 мм в сутки, в то время как у ржи — 18 мм;
• за счёт активного использования осенне–зимних запасов влаги он хорошо растёт даже при значительной весенней засухе;
• продуктивность козлятника сохраняется стабильной в течение 15–20 лет (для сравнения: у люцерны — лишь в течение 5–6 лет);
• наряду со значительной укосной массой (за лето возможны три полноценных укоса) козлятник способен накапливать за год до 250ц/га корней и пожнивных остатков;
• при сушке листья не осыпаются — это важно и для сена, и для мульчирующего материала, заготавливаемого впрок.
Но в первый год козлятник, можно сказать, беззащитен: он чувствителен к сорнякам, болезням и вредителям и нуждается в серьёзном покровительстве и опеке (по–настоящему он разворачивается лишь на третьем году). Его нужно сеять обязательно с ризоторфином и под покровом других культур. Смесь может быть, например, такой: козлятник (семена обработаны ризоторфином), ежа сборная, кострец, райграс и что–нибудь скороспелое — ячмень, овёс, горчица, редька масличная. Многолетние злаковые культуры поддержат разнообразие смеси, повысят иммунитет сообщества растений на сидератной грядке, сделают её менее зависимой от погодных условий. А скороспелые культуры помогут чувствительному козлятнику противостоять в первый год сорнякам и засухе (и дадут дополнительно зелёную массу).
8.7. А румекс — чем хуже?
БА: Сидератную грядку длительного пользования можно создать и на базе румекса (шпината Утеуша), тоже долго не снижающего продуктивности (по крайней мере, в течение 15 лет). Он, правда, в отличие от козлятника, не инвазивен (не разрастается за счёт корневых отпрысков), но травостой его тоже уплотняется — за счёт генеративных побегов из постоянно утолщающегося корня. И весной румекс отрастает менее бурно, чем козлятник. Однако у него есть ряд достоинств, которых нет у козлятника:
• румекс удивительно неприхотлив, вокруг него совсем не надо «танцевать», как вокруг козлятника, и уже на второй год он даёт значительную зелёную массу, которую можно косить несколько раз за лето;
• поскольку побеги идут прямо из корня, при скашивании не надо заботиться о высоте стерни;
• хоть румекс и сеется в качестве сидерата, это не мешает ему оставаться овощем, и притом ранним: его листья (как у обычного шпината) идут и в ранневесенние салаты, и в зелёный борщ; листья румекса похожи на щавелевые, но, в отличие от последних, в них практически, нет щавелевой кислоты и при их варке не образуются оксалаты (строительный материал для почечных камней), а подкислить борщ из румекса можно томатной пастой.
Разумеется, вместе с румексом можно сеять и другие травы, но надо быть готовым к тому, что некоторым травам такое соседство придётся не по душе: румекс, как и все гречишные, достаточно аллелопатичен. Причём подсевать к румексу что–нибудь, к примеру, горчицу, можно ежегодно, и проблемы укрытия семян уплотняющих культур как таковой не будет: ранней весной, ещё под снегом начинающего вегетировать румекса, семена взойдут без прикрытия.
Заключение
БА: Много внимания в книге мы уделили вопросам классификации и выстраиванию приоритетов.
Приспело время задать вопрос: «А если бы уловки располагались в порядке убывания абсолютной ценности для земледелия, каким бы выглядел «пьедестал почёта?». На мой взгляд, претендентов на третье место была бы толпа. А вот первые два места, с согласия всех остальных «соискателей», так сказать, консенсусом, были бы отданы уловкам, связанным с работами двух Олегов — Тарханова и Войнова.
Надеюсь, читатель не осудит меня за лирическое отступление. Когда встречаешься с чем–нибудь настоящим, всегда хочется ещё и ещё вернуться к нему в мыслях, покатать, по выражению Владимира Солоухина, «камушки на ладонях».
Прочитаешь, к примеру, у Владимира Набокова про «клинопись шагов прогулявшейся по свежему снегу птицы» и долго будешь смаковать этот невероятно выразительный образ. Ведь не выловишь ничего подобного из тысяч тонн заполонивших нынче книжные прилавки женских романов, иронических детективов и прочих «захватывающих» однодневок. Эта клинопись Набокова причудливым образом ассоциируется с мичуринским «уклонить» — ещё одним камушком, который хочется покатать на ладонях.
Или побываешь на мемориальном комплексе «Прохоровское поле» в Белгородской области, и потом долго будешь допытываться у себя, что оставило щемящий след в памяти, чего недостало иным помпезным мемориалам?
Подобное последействие имели перепахавшие мне сознание встречи с двумя Олегами. Я не могу взять на себя смелость объективно оценить их работы (кто я такой?). Но сказать о том, что эти встречи легли мне на сердце, что пустяки так не захватили бы, что каждый день я «прокручиваю кино» — вправе.