Страница 16 из 54
Для предупреждения и подавления болезней растений тоже разработан широкий спектр биопрепаратов. К примеру, против фитофтороза эффективны фитоспорин, микосан, фитодоктор, гаупсин, планриз, пентафаг, ЭМ‑5 и т. д. Нет нужды останавливаться на них подробно, поскольку все необходимые сведения указываются на упаковках.
Хочется добавить, что и в Клубах ОЗ идут поиски более лёгкой, более эффективной борьбы с болезнями растений. Вот пример: работники львовского клуба (руководитель — Татьяна Чучко) обнаружили, что можно не только защитить, но даже оживить поражённые фитофторозом помидоры с помощью ферментного препарата оксизин, «штатное» назначение которого — ускорять разложение органики в компостных кучах. Достаточно одной капли оксизина на ведро воды — и опрысканные этим раствором больные помидоры продолжат вегетировать и плодоносить.
Если на востоке и юге Украины эта проблема не так актуальна (вот уже лет пять подряд здесь не было вспышек фитофтороза), то для дождливого и прохладного запада эта находка очень кстати!
Вернемся, однако, к ужу и жабе. Понятно, что они не смогли бы не отметить факт отказа от «химии» в природосообразном огороде. Уже хотя бы потому, что еле ноги унесли от очередного «шедевра», которым попотчевали их в конвенциальном огороде. И только здесь, в природосообразном огороде, они отдышались.
Часть 1, Глава 3. Признаки природосообразного огорода, различимые «с высоты птичьего полета»
Итак, глянем «с высоты птичьего полёта» на обрабатываемую — в согласии с природой — земельку. Это необыкновенно тёплое слово — и не только само слово — любит ас нетрадиционного земледелия В. И. Ляшенко (фото 32, 33, 45).
32. Буйство зелени в огороде В. И. Ляшенко
33. Картошка в соломе у В. И. Ляшенко
Представим себе, что жаворонок окинул зорким взглядом из поднебесья лежащие рядом конвенциальный и природосообразный огороды. Ему «бросились бы в глаза» такие различия:
• традиционный огород выглядит, как огороженный клочок колхозного поля — монокультурные лоскуты и много голой земли (и весной, и летом в междурядьях, и осенью); к тому же — на каждом шагу следы борьбы: стоят там и сям чучела, обмотаны тряпками шапки подсолнухов, трепещут на ветру куски магнитофонной ленты, придавлено кирпичом сооружение для поимки крота, и даже птички–синички облетают этот огород стороной; в природосообразном же огороде — подобии «джунглей», похожем на огороженный клок лесной поляны, — в буйной зелени снуют всякие животные и птицы, и не видно никаких следов борьбы;
• целыми днями по первому огороду ходит дядька — то в маске с каким–то бочонком за спиной, то с лопатой, то со шлангом, то с ведром, то с граблями, и от зари до зари стоит буквой Г тётка с сапкой в руках; другой же огород — будто бесхозный, случается, что за весь день не увидишь в нём ни дядьки, ни тетки.
Если перевести наблюдения жаворонка с птичьего языка на подобие научного, то получим такие характеристические признаки природосообразного огорода:
• ведение огорода как цельного благоденствующего биоценоза, а не как набора отдельных «производств» (картошки, яблок, груш, капусты, огурцов и т. д.) с неизбывной борьбой с недругами каждого из этих производств;
• избавление огородника (и, в первую очередь, огорода!) от зряшного труда.
Очевидно, что эти признаки, как и те, что «подметили» уж и жаба, не привязаны к размерам огорода — они актуальны для любой площади. Вместе с тем, они являются характеристическими — типичными именно для природосообразного огорода и не свойственными конвенциальному огороду.
Благоденствующий биоценоз
Природосообразное хозяйствование на земле надо понимать как организацию буйных «джунглей» в огороде, как создание и поддержание естественного биоценоза. Имеется в виду, что надо опекать всю совокупность микроорганизмов, растений, животных (и людей!), живущих в саду–огороде, со всеми их отношениями между собой, а не отдельно — картошку, отдельно — капусту, отдельно — подсолнухи и т. п.
Речь идёт не о философском представлении о цельности и взаимосвязанности мира — оно есть у каждого садовода и огородника, — а о переводе этого представления на «инструментальный» уровень. Именно обеспечение максимально комфортных условий для биоценоза, т. е. для всего живого в огороде (себя самого тоже грех забывать), является важнейшим «инструментом» создания природосообразного огорода. А умелый и продуманный подбор растений для «джунглей» даёт в качестве «побочного продукта» всё то, ради чего и «городится» огород. Именно так надо понимать назначение огорода. Сад–огород — это место, где мы проводим лучшие часы, а не рудник, в котором, «не постояв за ценой», тяжким трудом добываются «полезные ископаемые» — овощи и фрукты.
Много факторов способствовало такому пониманию природосообразного сада–огорода, такому проникновению в его суть.
Я уже говорил о бесценном общении с Юлием Фишманом — из отведённых нам судьбою «общих» 35 лет едва ли не половину мы проговорили о деяниях, которые завели земледелие в тупик, и о путях выхода из него.
Много дало мне то, что я сдружился с Н. И. Курдюмовым. Не в пример мне, Ник толерантен, прагматичен, и это даёт больший эффект в нашем общем деле популяризации альтернативного земледелия, чем мои категоричность и ригоризм. Под влиянием Ника я стал чуточку терпимее, хотелось бы сказать — мудрее (если бы такую нескромность стерпела бумага). Впрочем, я ведь имел в виду «с кем поведёшься…» (фото 34).
34. С Н. И. Курдюмовым — «в степи под Херсоном, где вольные травы…»
Поразило меня понимание проблем земледелия В. Т. Гридчиным — я привычно, будто так и надо, смотрю на Виталия снизу вверх. И не потому, что он высок, а потому, что — глубок.
Общаясь с В. И. Ляшенко, я тихо завидую, как разговаривает Валя с «земелькой», с растениями и животными. И — «наука идёт не в лес, а в голову».
Не могу найти подходящего слова для воздействия, которое произвела на меня встреча с двумя учёными, двумя Олегами: О. А. Войновым — главным инженером–почвоведом Николаевского проектно–технологического центра «Облгосплодородие» и О. В. Тархановым — директором Башкирского Центра переработки органики. Пожалуй, подарок судьбы — лучше не придумаешь.
Вроде бы в исследованиях усвоения солнечной радиации биоценозами и опытах, легших в основу диссертации Олега Войнова, нет ничего такого уж нового и неожиданного для меня — по крайней мере, на качественном уровне. Вроде бы всё это в голове давно бурлило и пенилось, но под влиянием встречи с Олегом Анатольевичем улеглось, разошлось по своим нишам, перешло из подсознания в сознание. Мне, математику, явно недоставало, например, тех количественных оценок, к которым пришёл Олег. В следующей части книги я с удовольствием расскажу о его работах подробнее.
Да и то, о чём мы говорили с Олегом Тархановым, казалось бы, мне — не в диковинку. Но по–настоящему «дошло» лишь после встречи с Олегом Владимировичем. Мы съедаем всего 5% мирового объёма продукции растениеводства, ещё 5% идут на технические нужды — остальные же 90% скармливаются скоту и птице. Потом 80% становятся «отходами» — навозом и практически полностью исключаются из кругооборота органики — основы жизни на Земле (нельзя же всерьёз говорить о тех жалких тележках навоза, что оказываются на дачах «за бутылку», или о тех десятках тележек, что вывозятся на поля, прилегающие к фермам). Эти колоссальные объёмы «реквизиции», будучи возвращёнными земле подходящим безопасным способом, могли бы стать побудителем невиданного взрыва плодородия, а могут — косвенно — привести к войне за передел стремительно тающего материка «Плодородная земля». Войне, победителей в которой не будет.