Страница 99 из 148
— Понимаю, — сочувственно произнес Барни.
— Проблема этой девушки — я сейчас говорю как врач с врачом, сугубо конфиденциально, — заключается в том, что она смертельно боится мужчин. Это классический тип истерички, которая пугается, когда мужчины проявляют к ней интерес, и тут же бросается бежать…
Помолчав, он продолжил:
— Предполагаю — не сочтите, что это самооправдание, — что это был типичный случай переноса и она сама испугалась своих чувств. Единственным выходом для нее стала дискредитация меня как объекта влечения. По сей день понятия не имею, как ей это удалось, но она откопала в ассоциации мое личное дело. До тех пор мои грехи в прессу не попадали. Я поклялся Комитету по этике, что сам пройду курс психотерапии. Только на этом условии со мной согласилась остаться жена. И вдруг эта тяжелобольная женщина грозит созвать пресс-конференцию и объявить себя последней из длинной череды моих сексуальных жертв.
Он посмотрел Барни в глаза и тихо спросил:
— Если бы это произошло с вами, если бы ваша карьера, брак — все! — вдруг оказались на грани краха, и из-за какой-то подлой лжи, вам не кажется, что вы тоже могли бы на мгновение потерять самообладание?
Голос его дрогнул.
— Да, — мягко ответил Барни. Теперь он поверил этому человеку. — Думаю, что да. Извините меня, доктор Химмерман.
37
В 1972 году смерть пожала обильную жатву.
Поэт Эзра Паунд, президент Гарри Трумэн, певец Морис Шевалье, директор ФБР Эдгар Гувер, спортсмен Джеки Робинсон. Ему было всего пятьдесят три.
А еще моложе были американские солдаты, гибнущие во Вьетнаме. Их число уже вплотную подошло к пятидесяти тысячам.
Наверное, не случайно именно в этом году прекратил свое существование журнал «Лайф»[32].
А Барни никак не мог оправиться от разочарования.
Пророчества «Издательского вестника» породили у него радужные надежды, что «Чемпионский дух» вызовет хотя бы сдержанную похвалу критики.
Но этого не произошло. Никаких рукоплесканий не последовало. Разгромных отзывов, впрочем, тоже. Его книгу ждала худшая судьба из всех возможных: ее просто никто не заметил.
— Билл, скажите мне прямо, — спросил он спустя три месяца после ее выхода, — моя книга канула в Лету?
— Лучше сказать так, — дипломатично ответил Билл, — продажи идут несколько медленнее, чем мы ожидали, но тираж в мягкой обложке должен пойти поживее.
Чаплин замялся, подыскивая уместные слова утешения. Но быстро понял, что увильнуть не удастся.
— Да, — сказал он, — можно сказать, что налицо трупное окоченение.
Если бы эксперты справочника «Гид Мишлен» хоть раз поужинали в ресторане отеля «Ренессанс» в самом сердце Сайгона, поблизости от Французского госпиталя, они бы наверняка присвоили заведению три звезды.
По крайней мере, таково было мнение майора Палмера Тэлбота, который ужинал там частенько, в особенности если нужно было произвести впечатление на приехавшего с инспекцией правительственного чиновника или авторитетного репортера.
(«Парадоксально, не правда ли, майор, что лучший французский ресторан находится на противоположном конце земного шара от Парижа. Можно было ожидать, что война пагубно отразится на работе здешнего шеф-повара. Например, помешает поставке продуктов».
«Мне кажется, левая пресса увлекается описанием здешних ужасов с единственной целью — поднять тираж. Я хочу сказать, не может быть сомнений, что ситуация находится у нас под полным контролем, в чем вы, разумеется, и сами убедились. И надеюсь, вы уже поняли, что мир на этой прекрасной и отсталой земле — вопрос каких-нибудь нескольких месяцев».
«Откровенно говоря, поездка произвела на меня сильное впечатление. Я постараюсь донести это впечатление до наших конгрессменов».)
Часто говорят, что война — это ад. Но мало кто признает, что для узкого круга избранных война может стать исключительно приятным времяпрепровождением.
Пока что служба Палмера Тэлбота во Вьетнаме была сплошным удовольствием. Он выучил вьетнамский не для того, чтобы мотаться по глухим селениям и выспрашивать перепуганных крестьян, нет ли в округе партизан-хошиминовцев. Язык был нужен ему для работы по координации действий американских войск с южновьетнамскими союзниками. Он осуществлял непосредственную связь между двумя армиями на уровне высшего командования.
Кроме того, на него была возложена приятная обязанность завоевывать сердца и умы высокопоставленных гостей, которые нескончаемым потоком ехали во Вьетнам с целью «расследования обстоятельств на месте». Продемонстрировать им, что независимо от происходящего вокруг такие заведения, как «Ренессанс», по-прежнему процветают. А стало быть, война не так уж и ужасна.
Поэтому Палмер не удивился, когда однажды, придя утром в штаб, обнаружил записку с просьбой позвонить председателю сенатского Комитета по делам вооруженных сил.
Палмер обратился к Мари-Клер, своей секретарше:
— Не соединишь меня с сенатором Форбсом? Я в кабинете поговорю.
— Нет, майор. Он специально оговорил, что разговор должен вестись по «надежному» телефону. Судя по всему, дело повышенной секретности. Конфиденциальное.
Палмер прошел в специальную кабинку, где стоял телефон с кодировкой сигнала, и мельком глянул на номер телефона. Это был домашний номер сенатора, не рабочий, и позвонить просили срочно.
Связь удалось установить в считанные секунды.
— Добрый день, сенатор, это Палмер Талбот из Сайгона.
— А, Палмер, дружище! Спасибо, что звоните. У вас, наверное, уже завтра наступило?
— Так точно, сэр. Могу я быть чем-то полезен?
— Вообще-то да. Вы можете оказать мне неоценимую услугу.
— И в чем же она заключается, сэр?
Сенатор немного замялся, а потом лаконично сказал:
— Женитесь на Джессике.
— Джессике? — удивился Палмер.
— Совершенно верно, майор Тэлбот. На моей дочери Джессике, которую вы обрюхатили, пока шла ваша подготовка в моем имении. Если вы не возражаете, я бы хотел незамедлительно оповестить прессу.
— Сэр, но это невозможно! — пролепетал Палмер. — Я уже женат и не могу оставить свою жену.
— Приятно слышать, майор, что вы так печетесь о своих близких. Такие же чувства и я испытываю к своей дочери. И я бы вам очень советовал оценить ситуацию с моей позиции.
Намек был ясен. Форбс был достаточно влиятельной фигурой, чтобы отправить Палмера на передовую, где скорость гибели офицеров измерялась в минутах.
— Но вы не волнуйтесь, майор Тэлбот, — продолжил сенатор. — Я понимаю, что на пути к вашему браку есть пара препятствий. Если нынешняя миссис Тэлбот — достаточно великодушная особа (а я уверен, что это так и есть), она согласится на мексиканский быстрый развод[33], и все уладится.
Палмер был сражен. Он вовсе не хотел делать Лоре больно. А еще менее — испытать на себе ее горячий испанский темперамент.
— Хм, сенатор… при всем уважении к вам вы просите меня о чем-то немыслимом…
— А разве то, как вы поступили по отношению к Джессике, таковым не является?
Палмер был в полной растерянности.
— Сэр, мне надо немного подумать, прежде чем…
— Совершенно с вами согласен, — подхватил сенатор. — И поэтому с девяти часов сегодняшнего дня вам предоставляется десятидневный отпуск. Если поспешите, а я очень на это надеюсь, то завтра утром уже будете в Сан-Франциско. А на следующий день и в Бостоне. А пока, чтобы ускорить дело, я поручу одному из моих бывших партнеров по адвокатскому бизнесу начать сбор необходимых бумаг. Вас это устроит, майор?
— Так точно, сэр. Я согласен.
Палмер положил трубку и обхватил голову руками, повторяя:
— Лора, Лора… Что же мне делать?
Вопреки расхожему мнению в Нью-Йорке вполне можно вести нормальную жизнь. По ночам.
32
«Жизнь» (англ.).
33
Имеется в виду практика оформления развода за рубежом, чаще всего в Мексике, где эта процедура максимально упрощена и может производиться в отсутствие и даже без согласия одной из сторон.