Исцеляющая любовь

Они встали и пожали друг другу руки.

— Один момент, мистер Уолтерс, — сказал агент.

— Да?

— Я думаю, нам с вами не следует видеться или каким-то образом выходить на связь, пока мы не получим улик.

Итак, ловушка для доктора Сета Лазаруса была расставлена.

Специальный агент Маделин Хэнсон, одной из первых пришедшая на работу в ФБР в 1972 году, когда это учреждение открыло свои двери для слабого пола, много раз применяла для выполнения заданий свои таланты несостоявшейся актрисы. Конечно, по большей части ей поручалась роль заурядной соблазнительницы, которая уже успела ей порядком наскучить, хотя и была сопряжена с определенной опасностью. И вот наконец ей выпало настоящее дело, а в случае удачи было обещано продвижение еще на одну ступеньку в иерархии ФБР.

Три дня она провела в отеле в центре Чикаго, где ее усиленно натаскивали эксперты-медики и психологи. Агенты уже основательно покопались в историях болезни пациентов ветеранской больницы Лейкшор с самыми страшными диагнозами и подобрали на роль ее мужа вполне подходящего больного. Главное, он вообще не приходил в сознание.

От одного чтения больничной карты капитана Фрэнка Кампоса у нее мороз побежал по коже. Во Вьетнаме бедолага наступил на противопехотную мину, ему оторвало ногу и руку, он фактически лишился зрения и частично — слуха. В одном ухе слух у него сохранился на восемьдесят процентов, зато другое не слышало вовсе.

Но самым ужасным было ранение в позвоночник, где шрапнель находилась и по сей день. Оперировать его было нельзя, и он страдал от невыносимой боли. Эту боль уже не мог унять никакой демерол или морфин, равно как и все прочие лицензированные анальгетики.

Несчастный умолял врачей дать ему кокаин или героин: он имел опыт приема наркотиков во Вьетнаме и верил, что они смогут облегчить его страдания. Но врачи отказывались нарушать закон, и раненый герой самой «негероической» военной кампании в истории Америки был обречем на непрестанные мучения.

Как-то раз, когда его вывезли на крышу корпуса, чтобы он немного побыл на солнце, Фрэнк собрал остатки сил и попытался перекинуть свое изувеченное тело через ограждение. Только бдительность медсестер спасла его от смерти.

Кроме того, в прошлое Рождество младший брат Кампоса, Гектор, пришел его навестить с револьвером тридцать второго калибра, полный решимости исполнить волю брата и прекратить его нескончаемые страдания. Однако руки у него так тряслись, что обе пули прошли в нескольких дюймах от головы Фрэнка, после чего Гектора скрутили санитары. Судить его не стали, поскольку полицейский медэксперт установил, что он не отдавал себе отчета в своих действиях. И Гектора на полгода поместили в психушку под наблюдение врачей.

— Господи, — пробормотала Маделин, чувствуя дурноту, — неужели мы наконец позволим этому «Доктору Смерть» избавить несчастного от страданий?

— Конечно нет, Мад. Мы же не выдаем санкцию на убийство.

Агент Хэнсон усмехнулась и с сарказмом произнесла:

— Ага, рассказывай…

Агент Салливан вернул коллегам деловой настрой.

Прошел час.

— Ну как, Маделин? — спросил он, — Все факты жизни капитана Кампоса запомнила?

Она нахмурилась.

— Ребята, ничего не выйдет. Если у этого врача хоть что-то есть в голове, он ни за что не купится на «скорбящую жену». Этот бедолага лежит в госпитале уже восемь лет. Вопрос: где я все эти годы пряталась? Все, что вы тут состряпали, расколет и ребенок.

Салливан надулся:

— А у тебя есть более дельное предложение?

— Нет, — честно призналась она — Я просто пытаюсь рассуждать здраво. Вам нужен человек, который действительно сможет сойти за страдающего родственника. Смотри: его брат уже пытался его убить. Он как раз мог бы убедительно повлиять на этого доктора.

Аргументы Маделин поддержал психолог:

— Думаю, она права. Если бы нам удалось убедить этого парня попросить Лазаруса избавить его брата от боли, это был бы верняк.

— И главное, — добавила Маделин, — ни один суд нам не припишет провокацию.

Этот довод окончательно убедил агента Салливана.

— Ого, Маделин, а у тебя голова варит! Знаешь что? Ты прикинешься медсестрой и скажешь, что знакома с этим доктором…

— Вот это дело! — согласилась она. — Теперь мы уж точно этого доброго самаритянина прищучим!

Сет закончил обход в ветеранском госпитале и мысленно перелистнул календарь еще на один день. Еще три месяца еженедельных бдений, и он свободен. Они поедут с Джуди и детьми по стране, увидят Йеллоустон, Иосемитский национальный парк, Диснейленд. Он забудет об этом госпитале, о боли и нечеловеческом грузе, который камнем висит у него на душе.

Сет направился к машине, и тут к нему обратился невысокий смуглолицый мужчина:

— Доктор Лазарус?

Он говорил с легким латиноамериканским акцентом.

— Да, это я.

Я — Гектор Кампос. Мой брат Франсиско, — они его тут Фрэнком зовут, — лежит в этом госпитале.

— Думаю, он не мой пациент, — неуверенно ответил Сет.

— Он лежит на другом этаже. Но я вас специально тут жду, хочу попросить, чтобы вы взялись его вести.

— Мне очень жаль, — ответил Сет, — но я здесь только по совместительству. Уверен, что за вашим братом хорошо ухаживают.

— Доктор, пожалуйста! — взмолился Гектор. — Ради всего святого, прочтите хотя бы его карту!

Он расстегнул рубашку, вынул из-за пазухи конверт и пихнул его Сету.

— Мистер Кампос, а почему вы считаете, что это должен прочесть именно я?

Подняв глаза, Сет обнаружил, что парня уже и след простыл. Его охватил ужас.

Сет старался читать карту без эмоций. На сей раз он не даст себя разжалобить!

Но здесь, в истории болезни Фрэнка, оказалась и запись о том, как брат пытался избавить его от страданий. Было очевидно, что парнишка просто обезумел от горя.

В этот момент в кабинет вошла Джуди и села на диван. Она уже собиралась спать и была в халате.

— Сет, я пришла, — объявила она. — И не уйду, пока ты мне все не расскажешь. Я знаю, что ты держишь в руках, и не собираюсь тебя спрашивать, что ты намерен делать. Но если мы решили, что с этим покончено, а ты опять за свое, тогда как же мы остановимся?

— Никакие не «мы», — стоически возразил Сет. — Вся ответственность лежит на мне.

— Сет, прости меня, но я твоя жена и делю с тобой не только кров, но и всю вину.

— Чувство вины, — поправил он.

— Давай, по крайней мере, все обсудим.

Он вкратце обрисовал ей страшные увечья капитана Кампоса.

— О господи! — застонала Джуди — Зачем ему не дали умереть на поле боя? — Потом с горькой иронией добавила: — Должно быть, это ухудшило бы статистику потерь. А теперь бедный парень лежит и тикает, как часы, которые не показывают времени.

— Я хочу это сделать, — тихо объявил Сет. — Ради них обоих. Руки у меня уже и так в крови, так что хуже не станет.

— Но, Сет, в ветеранском госпитале это намного опаснее. Ты там бываешь всего один день в неделю. Если у кого-то возникнут подозрения, они легко смогут установить, что его смерть наступила в твое дежурство.

— Я все обдумал, — сказал он. — Я придумаю какой-нибудь предлог, чтобы мне вернуться после ужина. По вечерам там никого не бывает. Это не то, что в нашей клинике, где посетители непрерывно шастают туда-сюда. Это дом, населенный привидениями, которых никто не хочет видеть.

— Сет, нет! Ты… ты не в своем уме! Ты не можешь…

— Хочешь сказать, я свихнулся? — перебил он, повышая голос, что было для него совершенно нехарактерно. — Конечно. Я и не спорю. Я убиваю людей, начиная с собственного брата Говарда… Начиная с…

— Ты это делал из милосердия! — возразила Джуди.

— «Милосердие»… — угрюмо пробурчал он. — Интересно, будет ли Господь милосерден ко мне после всего, что я натворил.

Они замолчали. И молчали так минут пятнадцать. Потом Джуди заметила, что Сет откинулся на спинку кресла и задремал. Она погасила свет и, не желая оставлять его одного, свернулась калачиком на диване.