Страница 3 из 8
Ах, вот оно что! Наконец я вспомнила. Ну да, мы же искали сбежавшего жениха. И ехали, если память мне не изменяет, к некоему Деме. Но зачем то приехали к брату-убийце. И этот красивый сердцеед, по-видимому, по части разврата не отстает от своего женатого братишки. На что это он ей намекал?
Но Маша, не дослушав реплики будущего (а может, несостоявшегося) родственника, закричала:
— Ты и меня с ребенком убьешь! Ни перед чем не остановишься. Его убил — и меня, так? Убийца!
Мне стало противно. Маша явно не поняла намека на постель: «Ты такая же красавица, как и я. Подумай о себе. Будешь моей любовницей — и не будет проблем. Не то что у моего брата». А бедная Маша все верит, что ее парня убили…
— Разве Паша мертв? — спросил пареньи достал мобильник. Я держала рыдающую Машку. Видимо, трубку взяли. — И где ты? Не ожидал, что на тот свет дозвониться можно.
Он отдал трубку удивленной Маше. Я была поражена. Голова соображала плохо, но мне ситуация была совсем непонятна. Значит, Пашка хотел отчалить без Маши, слюбовницей, например. Чтобы Маша не досталась брату и считала его мертвым, он наврал ей с три короба. Но не учел, что брат знает номер второй его симки. Услышав о беременности красивой любовницы Павла, брат понял, что нечего с нее взять, поэтому сдал Павла с потрохами. Маша, всхлипнув в телефон «любимый»и еще что-то, немного успокоилась, а этот развратный тип бесцеремонно меня разглядывал. Нет, я не стеснялась. Перед гуляками и проходимцами я никогда не смущаюсь, наоборот, сильно злюсь. Но я не Венера Милосская, чтобы меня так разглядывать. Он, видно, прочел по моим глазам недовольство и, чуть улыбаясь, спросил:
— В баре всю ночь гуляла?
— Представь себе, нет! Всю ночь я сосиски в печах караулила. — Я развернулась и пошла к такси, услышав за спиной смех. И чего он так смеется? Конечно, я выгляжу не очень. Даже душ не успела принять. Глаза заплыли и по лицу как будто проехал танк. Остался отпечаток от вязаной кофты подруги, потому что я спала у нее на плече.
Маша вернулась в такси. Я не слышала, поблагодарила ли она Пашкиного брата, но даже если и нет, не страшно. За его грязные намеки я бы еще и по морде ему дала. Просто Маша беременная и воспринимает всё как все беременные.
По дороге я узнала, что Маша еще и не ездила к Деме, хотя мы должны были ехать к нему, а не к Пашиному брату. С чего она тогда решила, что Паша убит, вот ей-богу не пойму! Гормоны, всё гормоны. И сейчас мы направлялись домой, то есть меня отвезли домой, а Маша поехала в отель, где ее должен был дожидаться Паша. У меня было предчувствие, что он обязательно ее не дождется и опять «умрет». Только в этот раз он не оставит вторую симку в телефоне.
Маша, забрав чемодан, в приподнятом настроении попрощалась со мной, обещав скинуть путевку в Египет на электронную почту. Инночка, Машина дочка, должна была пожить в Москве у бабушки.
Я была такой уставшей, что еле волочила ноги. Так и не дойдя до душа, я упала на свою кровать и уснула.
Обычно я после суток сплю так крепко, что даже если бы в городе начался обстрел, я бы не услышала. Но в этот раз именно из-за тишины я среагировала на скрип паркета в коридоре. Сначала показалось, что мне это снится. Я перевернулась на другой бок и поняла, что отлежала кисть левой руки. Я уже стала просыпаться, почувствовав, что хочется пить, но лень взяла свое. Я хотела снова покинуть реальность, отдавшись объятиям Морфея, как вдруг услышала шаги. Ах, это Инна! Опять пошла маму будить в три часа ночи! Когда она перестанет темноты бояться… Машинально я попыталась уловить Машкин сонный голос, но снова услышала скрип паркета. Нет, здесь что-то не то. Если сейчас ночь и Инна будит Машу, то почему так тихо и кто-то скрипит? Если поздний вечер, то почему нет никого? Должны быть голоса и запах вкусного ужина, что приготовила Манюня. Вспомнив про ужин, я поняла, как сильно хочу есть, и снова повернулась на другой бок, уже отказавшись от мысли поспать. Нет, не может быть, чтобы Маша меня не разбудила к ужину. Значит, сейчас утро? Такое ранее, что темно? И где все? Снова послышался шорох. От любопытства я совсем забыла об инстинкте самосохранения. Наверное, это из-за того, что я еще до конца не проснулась и совсем не помнила, сколько я спала и что было перед тем, как я уснула.
Я даже не надела халат, так и вышла в ночнушке. В коридоре я заметила незнакомый черный портфель. Дверь в Иннкину комнату была приоткрыта. Я с изумлением подошла к ней. Даже сейчас я поражаюсь своему сонному спокойствию. В комнате я увидела молодого парня, осматривающего с пристрастием кукольный уголок Инночки. Я открыла дверь нараспашку и прокряхтела:
— Маловата для вас квартирка будет. И, к сожалению, она не сдается и не продается. — И я сонно зевнула. От моего охрипшего голоса, который едва мне подчинялся, незнакомец дернулся и резко обернулся. Его черты лица мне показались знакомыми.
— Вы кто? — Его голос мне тоже показался знакомым, но так как я еще плохо соображала, то ничего в голову не лезло. Я ответила:
— Взаимно. Вы кто? Я вас впервые вижу. И почему никого дома нет? Ходите тут, как слон, спать мешаете.
— А! Я все понял! — Незнакомец расплылся в улыбке.
Боже, где же я его все-таки видела?
— Вы та самая Вика, что все время работает и спит! Меня зовут Павел, — и он протянул мне руку. Я его смерила взглядом. Он что, серьезно? Думает, я ему дам слюнявить свою руку? И что за Павел, который думает, что я только работаю и сплю?
И тут у меня стали всплывать подробности. Я вспомнила этого мерзавца-мертвеца.
— Убитый братцем сбежавший любовник и чей-то там муж? — цинично усмехнувшись, спросила я.
— Виктория, я так понял, вы в курсе наших с Машей планов? — ответил он вопросом на вопрос, подойдя ближе. Запах дорогой туалетной воды наполнил всю комнату. Кого же он мне напоминает? Почему эта мысль мне не давала покоя? И мягкий тембр голоса, чертовская улыбка…
— Пройдемте на кухню, я вам сварю кофе, а вы пока примете душ и оденетесь наконец. А то на вас смотреть невыносимо, только запах «Юбиленой кремлевской» меня останавливает. Мишка бы точно не сдержался! Он любит этот сорт, — засмеялся Павел, выходя из спальни.
Только сейчас я поняла, кого он все это время мне напоминал. Даже смех у него такой же, как у Михаила. Как они похожи с братом! Только Павел фигурой покрепче, он выше Миши, волосы у него длиннее и темнее, и легкая небритость делает его солиднее… Я даже не заметила, как наблюдаю за ним, сравнивая с братом. На пороге кухни он обернулся:
— Так ты идешь в душ или тебе составить компанию?
Меня словно облили кипятком, и я тихо, почти басом приказала:
— Вари кофе.
Я почти побежала в ванную. Блин! Что он себе позволяет? У меня опять защемило в боку и закружилась голова. Я облокотилась на раковину и отдышалась. Так. Во-первых, я не могу понять, какой сегодня день. Я сутки проспала? Или сейчас раннее утро нового дня? Почему Павел не в Испании с Машей? Я посмотрелась в зеркало.
— Черт! — вырвалось у меня из груди. На мне прозрачная сорочка, что подарила мне Машка на Восьмое марта. Размышления о Павле совсем меня отключили. Я, такая спокойная, стояла перед ним почти голая. Бли-ин! Что он там вещал-то? Что меня спас запах сырокопченки, которую любит его брат? Меня затрясло, и я включила душ. Конечно, я приехала со смены и, так и не успев принять душ, свалилась в кровать. Я даже не помню, как переоделась. Так что же ему у нас нужно? Может, ему Маша дала ключи, чтобы он привез ее любимое платье? Или онав спешке паспорт забыла?
Я голову сломала, пытаясь понять, что он здесь делает. Ну а так это очень хорошо, что он здесь без Маши. Мне надо с ним серьезно поговорить. В ванной я поняла, что не взяла с собой сменной одежды, и, надев махровый халат подруги, вышла в коридор. После горячего душа мне стало хорошо, но слабость не оставляла меня. Хотелось открыть окно настежь и лечь на кровать, подышать осенним сырым воздухом. Но из-за незваного гостя пришлось идти на кухню, где пахло эспрессо и яичницей. Бог мой, неужели Павел ее пожарил для меня? Мне стало смешно и любопытно. Чего он от меня хочет? Ну не клеит же?! Не думаю, что он до такой степени глуп. И я не его уровня. Я девушка с деревенской пропиской, простой заводской работник, к тому же выгляжу не ухоженно. Я могу понять, почему он заметил Машу. Маша следит за модой и за собой, имеет знакомства, хорошую работу, у нее тусовка среди людей его уровня. Там, собственно, она его и встретила. Я молча села на стул и разглядывала его, чтобы понять, чего же он хочет. Павел стоял в фартуке и уже накладывал искусно поджаренную глазунью с зеленью и помидорами на тарелку. Потом он полил это блюдо приготовленным соусом и поставил рядом тарелочку с жареными гренками и нарезанным сыром. От одного вида такого блюда у меня желудок дал гудок.