Страница 22 из 105
Сразу за сеткой лежал коренастый мужчина в фирменной униформе охранника. В руке он держал оружие. Мужчина был совершенно невредим, если не считать, что верхушка черепа, аккуратно срезанная как раз на уровне носа чем-то горячим, откатилась в сторону на пару метров. Фил вспомнил, как легко голубая игла располовинила металлическую балку Он торопливо прошел мимо, по направлению к открытой арке, и внезапно отскочил назад, натолкнувшись на свернувшуюся кольцом огромную серую змею. Затем до него дошло: змея — это робот-швейцар, вроде Старины Резинорука, и, взглянув повыше, увидел, что она отсечена от стены у самого основания.
Митци и все остальные тоже переступили сетку. Карстерс деловито опустился на колени возле погибшего и стал рассматривать его оружие, но через несколько секунд встал и пожал плечами.
— Ну, не ортос? — справился Бак. — Из-за этих единичных ракет ты уже подумал, что у них все на уровне.
— Нет, это обычный газовый пистолет, — объяснил Карстерс. — Но можно не сомневаться, что череп ему снесла не раскаленная циркулярная пила. У тех, других, были ортосы. — Он повернулся к Филу и схватил его за лацканы пиджака. — Послушай, идиот, — спокойно сказал он, — кто они? Ты наверняка должен был знать, что кто-то собирался этой ночью вломиться сюда. Ты рассчитывал на то, что дверь будет открыта.
— Мы немного напоминаем шакалов, — задумчиво произнес Фил.
Карстерс еще туже стянул его пиджак.
— Кто они?
Фил не отреагировал. В чувство его привел внезапно прозвучавший металлический голос Бримстайна:
— Чего надо, парень?
Ллевелин потянул обрубок серого тела робота, торчавший из стены.
— Оставь, — резко велел ему Карстерс, отпуская Фила.
— Карсти, старина, не волнуйся. — Ллевелин ослепительно сверкнул белыми зубами. — Смотри, какая странная штука. Видишь, то, что обрезало робота, сделало надрез и в стене за ним. А теперь проведи взглядом прямую линию от этого надреза через разрез в роботе и далее.
Фил тоже последовал указанию Ллевелина и увидел, что прямая заканчивалась глубокой расщелиной в полу метрах в пяти позади.
— Не по-о-нял, — удивленно протянул Бак. — Ты хочешь сказать, что стреляли каким-то лучом с нижнего этажа?
Ллевелин ответил:
— Вряд ли. Все указывает на то, что это было оружие, которое одновременно стреляет в противоположных направлениях. Думаю, если бы мы оглянулись в начале лестницы, то увидели бы разрезы, зеркально повторяющие разрезы в сетке. — Прищурив глаза, он посмотрел на Карстерса. — Мне кажется, ортос — странное оружие, старина. — Он перевел взгляд на Фила. — Вы говорите, они голубые и все превращают в пепел, мистер Гиш? А они не дают обратной вспышки?
— Слушай, глянь на этот коммуникатор, — прервал его Бак. Он разглядывал стену коридора позади лежащего охранника. — Одна кнопка снабжена совершенно новым на вид приспособлением. Оно, кстати, уже дважды сработало, пока я на него смотрю.
— Не трогай, — предупредил Карстерс. — Наверное, эту кнопку периодически нажимал тот, безголовый, чтобы продемонстрировать свое присутствие. Кем бы ни были те, что к нам вломились, они знают свое дело. Ну-ка, идиот, еще раз повторяю: кто они?
— Да уж, скажи, — сказал Бак Филу, становясь рядом с Карстерсом. — Я думаю, ты в ответе за то, что они сгубили Оти.
— И вправду, говори, — произнес Ллевелин, выпуская из рук обрубок, который вновь сократился и ударился о стену, напомнив сморщенный шрам. А в это время, будто искаженная внутренней неполадкой, механическая версия голоса Мо Бримстайна проскрежетала:
— Ну и правильно, парень. Отвали и тихо будь.
Все застыли, пораженные зловещим и леденящим кровь голосом, кроме Фила, который не без гордости направился мимо Ллевелина под арку.
— Джентльмены, — сказал он на ходу, — думаю, вам будет небезынтересно осмотреть сокровищницу.
Он остановился на пороге комнаты с невысоким потолком, настолько огромной, что единственным четко различимым пятном была ближайшая стена. Комната была освещена неярко, единственный луч исходил от двух непонятных светящихся предметов. Слева тянулись бесконечные ряды роботов-торговцев, высоких и блестящих, смахивающих на черепах. Это были те самые ловкие торговцы-разносчики, которые денно и нощно сновали по улицам, ориентируясь и определяя покупателей с помощью сверхзвукового радара и визуального сканера. Теперь, однако, окошки для демонстрации образцов были закрыты, а «руки», собиравшие деньги и протягивавшие товар, аккуратно сложены. Не ведавшие покоя колеса застыли под металлическими «юбками», а сладкозвучные голоса, всегда исполненные сдерживаемой сексуальности, как и положено роботам (мужские голоса — для женщин, женские — для мужчин, бодрые и шутливые — для детей), молчали.
Справа, выстроившись с той же точностью, располагалось войско роботов-манекенов, разодетых во всевозможные наряды — от соболиных манто с высоким воротником до купальной бижутерии. Их волосы переливались мириадами оттенков, соблазнительно-сливочным цветом блестела кожа из резинозамши. Они держались с достоинством принцесс, но, как и роботы-торговцы, были неподвижны. Ни изящной походки, ни очаровательных изысканных жестов, ни загадочных или надменных улыбок, ни полуоткрытых нежных губ, называющих качество и цену демонстрируемого туалета. Все они смотрели прямо перед собой, словно распеленутые египетские мумии, а один, украшенный короной и одетый в тонкую, как паутинка, узкую юбку, был точной копией Нефертити.
Филу подумалось, что роботы-торговцы и роботы-манекены на самом деле выстроились на военном параде, что он видит перед собой вооруженную мощь — армию денег и армию шика — «Развлечений Инкорпорейтед».
Ллевелин первым прервал затянувшееся молчание. Он ринулся к ближайшему роботу-торговцу, сделал несколько привычных движений, послышался щелчок — и вот он уже зазвенел пригоршней «зеленых» и серебра, а его зубы и глазные белки ликующе засверкали на черном лице.
— У них еще есть дневная выручка! — тихонько воскликнул он.
Бак жадно и нерешительно переводил взгляд с армии денег на армию шика. Услышав презрительное фырканье Карстерса, он засеменил на помощь Ллевелину, который уже методично обшаривал первый ряд роботов-торговцев.
Было очевидно, что у Карстерса тоже чешутся руки. Он неуверенно взглянул на Фила, затем повернул голову к девушке.
— Проснись! — резко скомандовал он.
Она послушно повернула ничего не выражающее лицо.
— Митци, — продолжал Карстерс, — я хочу, чтоб ты понаблюдала за этим идиотом. Если он попытается убежать либо потянется к каким-нибудь кнопкам, насади его на перо.
Она согласно кивнула.
— Эй, — отозвался Бак возбужденным шепотом, — по-моему, мы приближаемся к роботам-рулеткам.
Однако Карстерс и сейчас не подошел к нему, хотя его руки нетерпеливо дрожали. Он все еще свирепо смотрел на Митци.
— Ты все поняла? И чтобы никаких промахов. Один раз ты уже ошиблась. Я, правда, ни секунды не верил, что тебе понравился этот идиот, но ты повела себя глупо. Чтобы ничего такого не повторилось. Ясно?
На этот раз ее ответный кивок, беззвучный, как, впрочем, и первый, вполне удовлетворил его, и он помчался к Ллевелину и Баку.
В тот же миг Фил тихонько повернулся и направился к соседней арке. Но он не сделал и десяти шагов, как на его пути встала Митци.
— Возвращайся, — прошептала она. Ее рука, державшая тридцатисантиметровый нож у груди Фила, была тверда, даже холодные блики на лезвии не дрожали.
Фил улыбнулся.
— Митци, — нежно произнес он, — твои дружки нашли то, для чего сюда пришли, а я нет. Сейчас ты меня пропустишь.
Она сплюнула в ответ и приставила нож вплотную к его рубашке.
Фил не шевельнулся.
— Ты пропустишь меня, — тихо повторил он, — потому что теперь ты совсем не уверена в том, что единственно правильным отношением к миру является хитрость и жестокость, а если нужно, то и беспощадность. Ты вовсе не уверена в том, что единственное, что имеет для тебя значение, это одобрение твоей банды. Кстати, одобрение это не злобное. Митци, тебе приходится ради этого делать стойку и служить, подобно бедняге псу, и ваше чувство товарищества не столь романтично, как тебе хотелось бы это представить. Я просто не имею времени для беседы с тобой, потому что у меня свои дела и нужно за них приниматься.