Пути-Пучи

Опаснее всего - те, кто придумывает действительно новое. Придумав такое, чего до них еще никто не придумал, они могут возжелать того, тем самым разрушив мир. Помните, о, помните, каждое ваше желание стремится к исполнению, а если не исполняется, то только потому, что уже кто-то другой желает обратного, или когда-то желал, или чего-то совсем желал иного, но тоже нового, и это мир изменило, и мир не умер. Помните, помните, случайно не умер мир, управляемый все это время желаньями нашими! И только потом, когда много нас стало, живых, и мы стали мешать друг другу разнообразием своих желаний, наступил покой. Пока нас много - мы живы.

Исп. 16468/ 6.6.66

 Чудовищная история. Визит

Понимаете, все это только часть чудовищной истории, в которую я по какой-то, мне не известной, причине влип. Надо было сразу остальное рассказать, да, в общем-то, еще и не поздно перекроить мою книжку нужным образом, только я не уверен, что это нужно. Я не большой мастак в части построения беллетристического сюжета, уж извините. Не стреляйте в пианиста, когда он плохо поет. Дайте ему в морду и отойдите.

Начать, наверное, надо было с того, что со мной в то же самое время еще одна мистика приключилась. Я как активный читатель детективных романов, особенно западных (они не такие откровенно глупые), очень хорошо знаю, что совпадения просто так не бывают. Уже одна мистика перебор, а уж если две сразу, так это просто нахальство. Не может быть двух разных мистик одновременно (знатоков теории вероятностей просят не беспокоиться). И если уж такое случилось, то наверняка обе они крепко между собой связаны и представляют собой одно и то же, только с разных сторон.

Все дело в моей второй жене Свете. Вся жизнь из-за нее наперекосяк. Увидел и погиб, хотя ничего такого особенного не увидел. Бросьте вы мне все эти глупости насчет двух половинок! Была у меня половинка, любил, ребенка с ней прижил, сейчас она меня к нему не пускает и вообще переехала в Ярославль к родителям, а как Свету увидел, сразу про них забыл.

По натуре я не предатель. Я обычно не изменяю ни своему слову, ни тем людям, которые мне доверились. Говорю слово "обычно" только для того, чтобы подчеркнуть – может, я что-то и делал такое, но или не воспринял как предательство, или просто не помню. Есть такой термин у психоаналитиков – "вытеснение", я читал. Человек что-то плохое про себя не хочет помнить и начисто забывает. Я не думаю, что у меня вытеснение, я просто на всякий случай так говорю, типа а вдруг. А вообще-то тягой к предательству я не страдаю, считаю это одним из главнейших преступлений, на которые только способен пойти человек, и про себя очень удивляюсь – как это в Десяти Заповедях могли обойтись без такого важного пункта. "Не лжесвидетельствуй" – это совсем не то, это что-то из юриспруденции. Пусть даже перевод неправильный, а на самом деле было написано "Не лги", все равно недостаточно. "Не предай" – вот правильно. Лгать-то как раз ого-го сколько можно, это же какая жизнь пойдет жуткая, если вообще не врать, я даже не говорю про ложь во спасение. Говорил и повторю – Заповеди Господни неполны, да к тому же, подозреваю, избыточны. Впрочем, если я чего-нибудь не так понял, то надеюсь, что Бог простит. Если Он есть, конечно.

Это я к тому, что по натуре я не предатель, и Верочку свою предавать совершенно не собирался. Жизнь у нас налаживалась, светил мне диссер, светила даже, вы не поверите, какая-никакая, а монография, ну, если точнее, не монография, а что-то вроде расширенного препринта, в одну статью оно никак не влезало. Меня бы точно заметили после этого препринта, все бы вообще хорошо было. И тут в мою жизнь ворвалась Света. Как этот, как Мопассан, метеором. А я ведь Веру любил.

И предал.

И ничего другого не мог сделать, кроме как предать, так меня зацепила Света. Она не виновата, что я предал, она этого не хотела, это я сам, своим решением все разрушил, чтобы только бы с ней. Знать бы только момент, когда это случилось, вот эту вот самую точку бифуркации, когда я перешел рубеж и предательство стало неизбежным.

Здесь у меня стерто много текста – я думаю, правильно. С Верочкой, конечно, я поступил не очень финтикультяписто. Ну да что теперь.

Тем более, что у нее, я слышал, все теперь хорошо, даже лучше, чем со мной было, так что иногда и предательство на пользу идет (не тем, кто предал, а тем, естественно, кого предали), устроилась женщина. А что рану душевную нанес нелечимую, так это ей, я считаю, урок жизни, прививка иммунитета против наивности. Криво ухмыляясь, говорю вам – она, по-настоящему, еще меня и благодарить должна. Ну что ей со мной?

Так вот, Света. Особенно распространяться не буду, сама-то она здесь ни при чем, Она нормальная женщина, хотя одновременно и ненормальная на десять тысяч процентов, но так или иначе, для меня лучше ее вообще никого нет, не пойму только, что я нашел в ней. Здесь тоже много текста затерто. При чем здесь только то, что жизни мне без нее никакой нет, мучительно мне без нее жить, да и вообще непонятно зачем.

Но и жить мы с ней толком не можем. Даже не могу сказать, что слишком сильно собачимся, просто в один прекрасный момент любовь наша совершает фазовый переход в ненависть, тогда мы разбиваем горшки и разбегаемся в разные стороны. Потом я ее ищу (пару раз она сама приходила) и все начинается снова. Но, знаете, это у кого какая жизнь, и мы тут с вами не на ток-шоу, чтобы в интимности разные, вас не касающиеся, влезать. Не могу сказать, что мне такая жизнь шибко нравится, но другая, то есть без Светы, не нравится еще больше.

Как я уже говорил, в момент встречи с Сашей Ендобой, у нас с ней как раз наблюдался очередной разрыв, и мне было весьма хреново. Пару-тройку дней или, там, сколько, не помню уже, я с ним продержался на пьянках и на этом вот чемоданчике, а потом не выдержал, и пошел на поиски.

Для начала пошел к Томке, подружке своей. Не подумайте ничего такого, я вообще не из трахеров, просто это жена Димы, нашего программиста. Они потом развелись, но перед этим Света с Томкой очень подружились, а поскольку у Томки большая двухкомнатная квартира (Дима благороден, порвал с ней, все ей оставил  и ушел почти бомжевать, но, правда, скоро поднялся на ноги), то Света чаще всего переживает семейные кризисы у нее.

Тут-то меня и ждал первый сюрприз.

- Света? – спросила она, сделав недоуменные глаза. – Какая Света? Кулдошина, что ли?

Я не знал никакой Светы Кулдошиной.

Я сразу разозлился.

- Какая Кулдошина! Я про свою Свету, жену мою. У тебя она?

- Ой, - удивленно-обрадованным басом сказала Томка и головкой так любопытственно повела. – Гад такой. Так ты женился и ничего мне не говоришь?

Я мысленно досчитал до трех, хотя решил до десяти.

- Ты мне тут концерты не устраивай, мне не до концертов. Светлана у тебя?

Томка оценивающе на меня посмотрела, с подозрением хихикнула.

- Прикол, что ли?