Пути-Пучи

И не нужны те адепты никому - ни людям, ни Соседям. И всяк узнавший о них, на них с презрением охотиться станет.

- Зачем же тогда рассказал нам? - спрашивали его.

- Затем, - отвечал он, маску свою при этом снимая и синее лице свое показывая, - что я хоть и Сосед Бога, но наполовину все-таки человек, пусть даже и сине лице мое, как вечернего неба бархат. Человеку же трудно удержать в себе такое знание, стремится он его рассказать. И вот, сказал вам, получив при том удовольствие, вам неведомое, но вы узнали неположенное и теперь должны умереть. А чтоб не умереть, разбегайтесь!

И в страхе разбегались слушавшие его, и прятались, чтобы не нашел их. Маска его пугала их, и слова пугали, а более всего синее лице его пугало. Убегали они, но находил он, и каждого предавал смерти прежде, чем тот кому-нибудь еще передаст об учении "Пути-Пучи". Убивал притом с наслаждением, неоднократно при каждом убийстве совершая ритуал Священной Вертикали Трехточия, уносящей его на вершину Небесного Удовольствия, которое, как утверждают, подвластно одному только Богу, а, может быть, и Богу Самому не подвластно, ибо не человек Бог.

Многих убил в ту пору бар-Равва, только не все, кому рассказал он об учении Пути-Пучи, подверглись жестокой казни от его рук - одиннадцати удалось сбежать, и такие укрытия нашли себе, что даже бар-Равва их не нашел, впрочем, и не искал сильно. Говорят некоторые, что упустил он их, одиннадцать раз совершив ошибку в счете - если Бог ошибается, как учит бар-Равва, то что говорить о Его Соседе?  Иные же, наоборот, утверждают, что нарочно отпустил их бар-Равва, что тайные имел цели, отпуская, а цели те неведомы никому, кроме него самого и Бога (иные мудрецы еще и Сатану сюда прибавляют, будто знал Он, но никто не спрашивал Сатану, известна ли Ему была тайная мысль бар-Раввы).

Говорил же он так:

- Не отдавайте почести ни Богу, ни ангелам Его, ни Сатане со служителями Его, а паче всего людям не отдавайте никаких почестей, потому что Богу ли, Сатане ли разве есть время обращать внимание на почести ваши, Они - начальники великие, не до вас Им; люди же, как почести ваши к себе увидят или к кому еще, прилепятся к вам и себе от вас забирать станут. Никому давать не позволяйте, сами забирайте себе. О себе лишь думайте. Убивайте, крадите, лгите, прелюбодействуйте с женами ближних своих, отца и мать покиньте, как только не нужны они станут, друзей своих на пользу свою используйте, а затем предайте, как только нужда появится, детей своих не признавайте и не учите их ничему, а если вдруг любовь настигнет вас, то и любовь используйте на пользу себе, но не ищите любви, ибо чревата. И делайте все это единственно ради удовольствия своего, такого удовольствия, какого еще ни один человек не знал - ни вино хмельное, ни привороты, ни травы жженые специальные, ни грибы для посещения мертвых не дадут вам того удовольствия, какое даст вам учение Пути-Пучи. Не умеете вы радоваться, люди, и никогда не умели, я же вас научу, и вы поймете, что больше ничего вам в свете не надо, и слушать еще кого-нибудь не захочется вам больше, как только вас научу.

И учил их бар-Равва, и служки его бороду изумрудную ему приносили, что означала радость и предвкушение, и прицеплял он; говорил им про Трехточие Священное, в Отвращение Великое погружаться их научал, про смерть говорил, какую она радость великую принести может, новичкам, на первых порах, про чужую смерть, и про собственную тоже, и как выходить из мгновения смерти, и как душу заострять для получения удовольствия, и как думать, чтобы правильно радоваться; рассказывал он долго, и слушали его, забыв, что он все у них отобрал; и отбирать учил, и так это все просто было; в тайны только не посвящал, потому что посвященный в тайны легко мог от него уйти. Затем же прогонял и убивал догнав, и радость великую испытывал.

Те же одиннадцать, что спаслись в укрытиях своих тайных, дождались, когда закончится единоборство бар-Раввы с Сыном Бога Иегвой, потом вышли те одиннадцать из укрытий, собрались вместе в собрание единое, и назвали то собрание бар-Раввиным словом "Пути-Пучи", да так и пошло. А главным был у них некто по имени Николай, потому некоторые "николаистами" вначале их называли, но недолго тот Николай был, убили его. Сейчас, когда многие годы прошли, и даже десятилетия многие со времен той битвы великой между бар-Раввой и Сыном Бога Иегвой, стало их, говорят, много, до одиннадцати сот человек; и много их для Земли стало, ибо сильны они. И когда, воспламененные учением, выходят они на люди и становятся откровенны, не понимают их слушающие их, и камнями побивают, и охотятся на них, как на самых презренных тварей, потому что противны людям дела их и цели их, и Природе противны, и Небесам, а только лишь одним идущим по пути Пуччьи.

За те одиннадцать месяцев, что до праздника опресноков оставались, успел прослыть бар-Равва самым кровожадным грабителем и человекоубийцей, каких только (знал) Израиль, а про то, что когда-то он учил людей науке истинного удовольствия, называемой Пути-Пучи, ибо отнял бар-Равва (память у них) о том.

Дошло о злодействах бар-Раввы до стражи, охраняющей покой в Иудее. Объявили охоту на него, выставили на всех дорогах дозоры, факельщики по улицам с секирами ходить стали; поймавшему же бар-Равву большую награду назначили в десять сребреников. И многие герои польстились, и охоту за ним учинили, но смеялся бар-Равва, и сам за ними охотился и всех охотившихся за ним истреблял, на мучительную смерть каждый раз обрекая и отбирая все, что только было у них, и погибли те, и никто не слышал больше о них, и о родных их тоже не слышал. Легко избегал бар-Равва, мимо стражников невидимым проходил, у них в насмешку отбирал тоже - у кого память о сыне, у кого клад, у кого удачу. Да и рядом с дозорами бесчинства неслыханные устраивал, и бояться стали бар-Раввы больше, чем Сатаны. Сатана же меж тем себя проявлял никак, словно не было Его в мире - а почему, не знает никто. И, смеясь, говорил бар-Равва:

- Нет на свете ни человека, ни войска, ни колдуна, какие способны были бы меня уловить. Пока не захочу, не поймать меня. Захочу же скоро, и тогда время мое придет! И не будет тогда на Земле Бога, кроме меня.

В Тайном Послании, написанном Иудой Искариотом и укрытом по велению Иегвы от мирских глаз до времен Страшного Суда, но отобранном вскоре членами Собрания Пути-Пучи и с тех пор ставшем для них одним из самых священных текстов, потому только, что там упоминалось имя бар-Раввы, так говорится о той одиннадцатимесячной битве, которую вели меж собой Сын Бога и Сосед Бога:

"То было сражение, людям совсем не видное, не понимали они его, а поняли бы, так ужаснулись бы ужасом великим, ибо сражались Иегва, Сын Божий, и бар-Равва, Сосед Божий, за право быть казненными на кресте распинающем, на котором человек иной раз по нескольку суток мучается от мук многочисленных - жара солнечного, болей телесных и постепенного удушения. Только смерть на кресте том могла для великих соперников оказаться истинной и последней победою".

Для Иегвы означала бы та победа окончательное соединение с Отцем Его и установление нерушимой связи между Ним и Землею, которую бар-Равва прервал. Для бар-Раввы она означала бы отлучение Бога от Земли, он стал бы посредником между Богом и Землею, и до Страшного Суда он был бы посредником между Богом и Землею, ложным посредником, он бы не слушал Бога, а делал так, как повернется его желание. А Страшного Суда не боялся бар-Равва, потому что был он далек, Суд.