Страница 55 из 246
— Гад твой Отшельник!
— Может быть, может быть, — задумчиво протянула Хозяйка. — Но я бы судить его не стала, очень уж своеобразный человек…
— А с Зеркалом что? Тоже какой-то культ? — перебил Иван, уже сделавший все необходимые выводы о подлой личине Отшельника.
— Наконец-то ты включил голову, — с еле заметной ухмылкой похвалила девушка. — Только не культ, а Орден. Один из алтарщиков, звали его Вит, пережил несколько опаснейших вылазок, а потом и вовсе излечился от лучевой болезни. Решив, что испытание Алтарем он выдержал, Вит возомнил себя Искупителем или чем-то в этом роде. У тебя в памяти очень мало информации о нем, а что есть — отрывочная и нечеткая. Похоже, Александр Евгеньевич сам не очень хорошо представлял, что за чудо произошло с его бывшим «послушником».
— Почему бывшим?
— Вит организовал Орден Зеркала: не погнушался фанатиками, собрал их под свое крыло и увел.
— Куда… и зачем?
— А ты забыл? Вспоминай. — Хозяйка насмешливо подмигнула. — Мы встречались в Поясе Щорса, я же пыталась провести тебя по поверхности, минуя всяких подземных «уроборосов» и «костниц», а он не пустил. Не выходит у нас с ним дружбы, любви и взаимопонимания… не красна, видать, Виту-мастеру девка подгорная… Что касается «зачем», это просто — возвращать миру утраченное Зеркало. «Фанаты» любят задачи посложней да побессмысленней…
Поняв, что длительный экскурс в историю деятельности славного предка подошел к концу, Иван вопросительно взглянул на девушку:
— Аня, спасибо… Я столько услышал… Правда, спасибо. Получается, деда я толком и не знал… Одного не пойму, с какой целью ты посвятила меня в эти старые дрязги и красивые сказки?
Хозяйка побледнела. Почти совсем растаяла в воздухе, но с заметным усилием все же «воплотилась» вновь. Она не говорила ни слова, лишь нервно покусывала губы, видимо собираясь с мыслями. Наконец набравшись решимости, сказала:
— Место, где ты просил остановить Живчика… спасти от радиации… Сам ты прошел его. И получил смертельную дозу… Я провела тебя, затуманила разум и провела.
— Что?!
— Совсем нет времени. Ни у тебя, ни у меня не оставалось выбора. Это был единственный путь…
— Куда, черт побери?!
— Я… — Хозяйка запнулась. — Я веду тебя, вела с самого начала к Алтарю. Ты должен взойти на него, чтобы спасти остальных.
Голова кружилась, а перед глазами стоял плотный туман. Сердце бешено колотилось в груди, отсчитывая последние часы и минуты в до обидного короткой жизни дозорного Ивана Мальгина.
Слова Хозяйки повергли его в шок. Ваня не кричал, не проклинал, не рыдал и не жаловался на судьбу. Открывшаяся правда оказалась настолько горькой и беспощадной, что сил противиться просто не осталось.
— Ты использовала меня.
— Да.
— Как барана на заклание!
— Как жертвенного агнца…
— Почему я?!
— Ты один слышишь меня. Ты один готов к этому.
— Я тебя ненавижу.
— Неправда.
— Мне страшно.
— Я знаю.
Она рассказала ему, что подземная река прорвется в могильник через несколько дней и распространит яд по всем оставшимся станциям всего за сутки. И Екатеринбург опустеет — окончательно, навсегда. Если только не…
Иван тяжело вздохнул: всеобщая гибель на одной чаще весов и «если только не», которое убьет всего одного человека, — на другой. «Но почему я?»
«Ты дитя нового мира, один из его первенцев. Никто другой не положит свою жизнь на алтарь ради такого мира. Рожденные до презирают его. Но для тебя он родной и единственный, и другого уже не будет».
«А Живчик?! Он родился раньше меня!»
«Он живет прошлым. Историей. Метро — не дом ему. Он мечтает жить на поверхности, в старом мире… Только вот тот мир никогда не вернется, если кто-то не вступится за мир нынешний. За всех людей, которые в нем живут…»
«И это должен сделать именно я? Аня, разве тебе нисколько не жалко меня?»
«Я умру вместе с тобой, как умерла когда-то с „волгоградской“ девочкой Катей».
Хозяйка, вернее сталкерша Аня, ползла по узкому лазу прямо перед ним. Когда-то она уже проделала этот путь — путь в один конец. А теперь помогала пройти ему.
«Я ведь тоже могу застрять, как те твои друзья, Фат и Бабах».
«Они струсили. Были совсем из другого теста… В их жилах не текла кровь Александра Мальгина. Ты не способен на предательство».
Когда проход стал совсем узким, а каждое движение давалось с огромным трудом, прямо перед ним возникло заплаканное, призрачное лицо Ани.
«Дальше я не пойду. Не хочу туда, не хочу видеть себя… мертвой. Но ты подойди ко мне. К той, что когда-то жила… На шее висит кулон с крошечными смешными фигурками. Это мой оберег, три японских обезьянки. Та, что закрывает лапками глаза, — Мидзару, уши — Кикадзару, рот — Ивадзару. Буддийские символы, охраняющие от зла: „Если я не вижу зла, не слышу о зле и ничего не говорю о нем, то я защищен от него“. Пусть они помогут тебе. Удачи, и — прощай».
И она коснулась своими губами его губ.
Неощутимый поцелуй девушки, которой давно нет, и мальчишка, которого скоро не станет.
Последние метры буквально содрали с Вани кожу — каким чудом ему удалось втиснуться в клиновидное жерло, которым оканчивался лаз, он не знал, да и даже не задумывался — его мысли были далекого отсюда.
— Я рад, дедушка, что ты пришел ко мне в этот час.
Они вновь сидели на залитой щедрым летним солнцем лужайке.
— Она не та, кем кажется. — Дед достал из нагрудного кармана потертый металлический портсигар, неуловимым, быстрым движением извлек самокрутку, поджег от спички и с наслаждениями затянулся. Раньше он никогда не курил при внуке, но Ванечка все равно иногда заставал его с сигаретой. — Анна Петровская умерла много лет назад. Ее сознание и память стали всего лишь частью чего-то большего… монстра под названием Хозяйка Медной горы. Он не кровожадный, жестокий или злой, в нашем, человеческом понимании. Просто другой, чужой. Одно из многих порождений Апокалипсиса.
Дед выпустил изо рта несколько густых колец дыма, через мгновение растаявших в солнечных лучах без следа.
— Аня — всего лишь личина. Маскировка под человека. Не верь.
— Она сказала, что оставшиеся резервуары нужно опустошить в подземную речку, которая когда-то питала Бажовскую, иначе прорвется совсем другая река, напитает Исеть и отравит весь город…
— Не верь. Реке, убившей Бажовскую, просто не хватило концентрации яда, чтобы поразить и другие станции. Тогда протек один резервуар, а сколько всего их осталось?
— Около пятидесяти.
Мальгин-старший откинулся на плетеном кресле, прикрыв морщинистые веки. Казалось, он впал в дрему, разморившись в теплых, ласковых лучах. Но губы его скривились в горькой усмешке:
— Хозяйка не хочет ничьей смерти, ни твоей, ни прочих выживших. Она действительно не кровожадна. Но токсин, убивающий всю мыслящую органику, это ее кровь и сфера ее обитания. Монстр хочет забрать себе весь город, напитать ядом каждый миллиметр, каждый уголок несчастного Екатеринбурга. — Дед закашлялся и затушил дымящийся окурок. — Трудно осуждать его за это. Он всего лишь эволюционирует, расширяет ареал. Вот только человеку в его зоне существования места не останется. Совсем.
Портсигар вновь открылся, на свет появилась новая самокрутка.
— Ты, Ванечка, в самом центре силы монстра. Тебе здесь нечего противопоставить ему. Твоя воля будет сломлена, и ты своими руками уничтожишь несколько десятков тысяч горожан. Вот такой алтарь тебе заготовила «Анечка».
Внезапно лицо старика выцвело, потеряло краски, стало прозрачным.
Сквозь родной, знакомый до последнее морщинки лик на Ивана смотрел кто-то совершенно другой — тоже очень и очень знакомый, но пока неуловимый.
— Она уже здесь, рвется в твой мозг. Помни, Хозяйка воздействует на тебя через Мидзару, через глаза. Есть всего лишь одна возможность выйти из-под ее контроля…
Фигура деда поплыла, заколебалась и превратилась в пар, обнажив настоящего собеседника. Перед Иваном сидел он сам, отражаясь, словно в зеркале: