Страница 245 из 246
– Лю могла влюбиться только в такогоменя? Все было ради ее любви?
– А ты тоже романтик в душе, Солдатик, жаль,твоя романтика отличается тупоумием. Любовь – да, все правильно, но она не цель, она средство.
– Средство для чего? – в один голос возмутились Сол и Летиция.
– Други мои разлюбезные, давайте по порядку. Наша свежепреставившаяся госпожа Ведунья подрабатывала еще и сводней. Она сделала все, чтобы ты, Лю, влюбилась в Солдатика. Подожди, девочка, не спорь! Сол, при всем моем уважении, ты в своем обычном состоянии Летицию… ну, как максимум, увлек бы, не более того. Но для любви столь замечательной девушки, искушенной в таинствах межполовых отношений… блин, Лю, я не умею выражаться столь же изысканно и поэтично, как ты…
– Только что ты назвал меня шлюхой и не получил по морде… Значит, жонглировать словами все же умеешь. Но…
– Я понял, милая, больше так не буду! – маркиз изобразил смущенную до крайней степени мину, чем заслужил частичное, ненасильственное прощение. – На чем я…? Ах, да, о чувствах возвышенных. Повторюсь: в своей обычной ипостаси Сол в глазах Летиции тянет максимум на флирт, либо коротенькую интрижку… Лю, я ведь деликатен и предельно дипломатичен, правда?
– Коротенькая интрижка – это в переводе на общечеловеческий «перепихон по-быстрому»? – с грозным видом, старательно пряча усмешку, переспросила девушка.
– Ну что ты, я и слов-то таких не знаю! – Люк мгновенно ушел в глубокую защиту. – Обнимашки, целовашки, романтика, вздохи… заметь, самые невинные вздохи! Все, красавица, не смущай меня больше… Закончу свою мысль: старенький мальчик Сол мог заинтересовать юную и… – маркиз скосил глаза на Лю, в уме произвел замену рискованного прилагательного на беспроигрышный аналог, – и невинную особу только в состоянии… Летиция, помоги мне определить то состояние нашего общего друга, в котором ты его застала!
Лю, недолго думая, выдала, первое, что пришло ей на ум:
– Бездомный, брошенный всеми щенок. Хорошенький, но измученный, весь такой несчастный…
– Девочка, я тебя обожаю, – маркиз зашелся в диком хохоте. Пока Сол что-то обиженно выговаривал Летиции, а потом, мучительно подбирая слова, чтобы не оскорбить девичий слух отборным матом, истово, но исключительно литературно крыл соратника, тот никак не мог успокоиться.
– Уф, лет на десять помолодел, – наконец, просмеявшись, выговорил Люк. – Летиция, солнышко, плюнь на предопределение, на судьбу, что написана другими, выходи за меня!
На этот раз Сол нашел в себе силы подняться и, если бы не вмешательство Лю, удержавшей возлюбленного в своих объятиях, кровь маркиза обязательно бы окропила землю бывшего Приюта.
– Ладно, Лю, не бойся, сегодня пожалею юродивого, закопаю завтра! Дай я прилягу.
Уложив буйного Сола, Летиция вновь обернулась к хихикающему маркизу:
– Так что с судьбой? Чего мне Ведунья нагадала? Или как правильно – напророчила?
– Как ни назови, – голос Люка стал серьезным, – главное, что ты пойдешь за своей любовью… даже такой ворчливой и психованной, как старина Сол. Это и есть предопределение, ради этого Ведунья и старалась, сводя вас.
– Пойду, – без колебаний ответила девушка. – Но какова конечная цель Ведуньи, чего она добивалась?
– Для себя – она хотела обрести долгожданный покой и свободу от рабства. Что касается вас с Солом… она сказала… я многого не понял, постараюсь дословно:
Прозываемый Солом, чтоб обрести имя, поведет обреченных детишек в стольный уральский град.
Станет Мастером Солом, свергнув прежнего мастера, сбившегося с пути.
Плечом к плечу с мертвым, но воскресшим генералом Волком остановит слепого, но прозревшего Ивана.
Неживую Хозяйку свалки…[30]
Люк, потупившись, замолчал.
– Я за Ведуньей записывал, а на этом месте у меня сломался карандаш… Пока искал новый, она вещать и закончила… На память если, то про обретение имени несколько раз повторила, и вроде как «на смертном одре Она вновь назовет его истинным именем»… Что-то такое. Запоминать белиберду – дело архинеблагодарное! Сол, ты знаком с почившим генералом Волком? Слепым Иваном? Хозяйкой помойки?
– Маркиз, драть тебя сбоку, – Сол неловко приподнялся на локтях. – Волков не знаю, бомжих тоже. И хрена лысого я попрусь со взводом больных детишек до стольного града Екатеринбурга! Хочешь быть героем, шуруй, а я в Приюте перекантуюсь, на всю жизнь напутешествовался, осталось к склерозу только геморрой заработать!
Когда Сол утих и мирно засопел во сне, Летиция тихо-тихо спросила у лежащего маркиза, задумавшегося о чем-то своем:
– Люк, это правда… О Екатеринбурге?
Он со вздохом кивнул:
– Правда.
– И ты веришь в судьбу?
– Не знаю, Лю. Я верю в свободу воли, но… кто-то ведь должен спасти малышей. Я верю в твое большое и тоже порядком измученное сердце. Этот поход – он, прежде всего, для тебя…
– Но как? Две тысячи километров, без Зверя, с толпой беспомощных детишек… Люк, разве такое возможно?!
– У нас есть время, чтобы придумать… Я бы пошел с вами, клянусь! Но Ведунья просила меня разобраться с расшалившимся сноходцем, терроризирующим окрестности Москвы… Я буду скучать по Солу, по его красивой, острой на язык Летиции, которым еще только предстоит обрести свои настоящие имена… Буду скучать и о дороге, тяжелой, полной лишений, такой незабываемой, такой ненапрасной! Но это после, а сейчас я хочу спать. Хочу увидеть во сне, что не было никакой войны, Пояса Щорса никогда не существовало, несчастная Ведунья не корчилась от боли, а динозавр по прозвищу Бро́ня жил только в сказке… Спокойной ночи, Летиция!
– Спокойной ночи, маркиз де Люк. Сладких тебе снов.
Умирающий Приют на два голоса с мертвой Ведуньей нашептывал людям прощальную колыбельную:
Но спящие люди ничего уже не слышали. Их ждал новый день, их ждала новая История.
От автора
Здравствуйте, уважаемые читатели. Думаю, меня вы уже неплохо знаете, потому воздержусь от пересказа своих биографических данных, нынче буду вещать исключительно о книге.
«Сестры Печали» – странный финал трилогии, начатой в «Ниже ада» и совершенно не продолженной в «Обители снов». Надеюсь, вы уже запутались? Давайте разбираться. Начнем с трилогии. «Ниже ада» не имеет с «Обителью снов» ничего общего. Они не составляют вместе дилогию, не продолжают друг друга, не имеют общих героев и событий. Им хорошо порознь, это самостоятельные, самодостаточные произведения. У них даже жанры разные – мистический эпик против трагикомического детектива (если честно, до сих пор не могу определить жанровую принадлежность «Обители», вместо «детектива» легко представить «триллер», «приключение», или даже «псевдолюбовную историю»).
30
См. роман «Метро 2033: Ниже ада».
31
Майк Зиновкин. «Сестры Печали».