Страница 137 из 246
– Сурово…
– Сурово. Но Община на север теперь исключительно через Ареха торгует, получил он от ясеневских монополию. И свое право Володя этот перед другими авторитетами отстоять сумел, причем уже без стрельбы, дипломатией. Одним словом, на все руки мастер – и врага в капусту покрошить, и за словом в карман лишний раз не полезть…
На прощание старик взял с Ника слово на рожон не лезть и беречь себя, а еще обязательно вернуться домой. Пусть цели путешествия бывший следователь так и не вызнал, юноша сразу же пресек все поползновения, но тревожился за Кузнецова он не на шутку, чем весьма тронул юное сердце.
Оставшись в одиночестве, которое нынче казалось особо тягостным, Ник решился было прогнать последние записи Эль, которые слушал под самое утро, перед возвращением Володи. Эти записи после бессонной ночи воспринимались непросто, уставший мозг буксовал на ровном месте, отказываясь понимать очевидные вещи с первого раза. Однако поглядев на мрачную черную коробочку, юноша от своего замысла наотрез отказался: сил на изнурительную борьбу с собственными фобиями не осталось. Древнего приборчика он, черт побери, боялся – сейчас, когда заказ был успешно выполнен и сдан, признаться в позорном факте стало чуть проще. Боялся. До жути жуткой боялся…
Дневник заканчивался на полуслове, не давая четкого ответа, есть ли у экспедиции хоть какая-то перспектива или нет. В подобных случаях те, кто не ищет оправдания своей трусости, трактуют сомнения единственным возможным способом: раз неизвестно наверняка, значит, шансы есть. Ник осознал далеко не сразу, насколько сильно он рвется в неведомую Обитель, как страстно хочет спасти чужую и незнакомую девушку с красивым именем Эль. Чужую и незнакомую… но – после многих часов, проведенных на дневником, – почти родную.
Незадолго до второго открытия ворот, в тот самый день, когда маньяк приносил жертвы в честь подавленного много лет назад восстания, его безумная жатва выдалась наиболее кровавой и ужасной за все время подземного заточения. Отец Эль и ее муж, а также несколько охранников были перебиты в прекрасно защищенном зале Управления. Никто из крепких, здоровых, хорошо подготовленных мужчин не оказал убийце сопротивления… Оружие не сделало ни единого выстрела, на телах ни ссадин, ни синяков от борьбы, лишь тонкий разрез под горлом. У каждого. Одинаковый, смертельный разрез.
Эль захлебывалась от горя, отказывалась поверить в случившееся. Когда происходила неописуемая, не поддающееся пониманию резня, она спала в соседней комнате с шестилетним Колей, и ни единый шорох или вскрик не нарушил их сна…
Она сходила с ума, разум молодой девушки, в одночасье потерявшей «своих старших мужиков», не выдерживал. Эль балансировала между забытьем и бредом, только изредка возвращаясь в реальный мир, чтобы после очередной истерики вновь погрузиться в пучины одолевающих сознание кошмаров. Эти записи, которые девушка начитывала в совершенно невменяемом состоянии, дались Никите особенно мучительно. Много раз он ловил себя на том, что готов разделить с Эль ее ужас и отчаяние.
Вспоминать больше не хотелось. И переживать вновь – тоже. Если возможно, он спасет ее, а если нет…
Никита не принимал вариант «если нет», не мог диктофон оказаться в Метро просто так, здравого объяснения его появлению в Володином сейфе не находилось, но о случайности речи просто не шло. У истории Эль будет продолжение, и он сделает все, чтобы финал у этой страшной истории был счастливым! Девушка из прошлого, пережив ад, заслужила немного покоя…
Володя появился под вечер, по его собственным словам – «усталый, но довольный, как пионер после сбора металлолома».
– Юнга, ты знаешь, что за тачанка в автохозяйстве твоего дядьки?!
– Я не знаю, что такое «пионер» и «тачанка». А «металлолом» – это что-то из мародерской терминологии?
Вместо ответа Володя выдал новое, явно оскорбительное непотребство – «ну, тундра, ты даешь!» и без всяких объяснений восторженно выпалил:
– У него, ершь твою медь, «Волк»!
– Животное?
– Никитос, ты сам животное! Темное и необразованное! У твоего дядюшки цельный броневичок, Ленин бы удавился от зависти!
Никита устало закатил глаза, едва сдерживая раздражение:
– «Ленин»-то что за зверь?
– Красная бешеная зверюга. Неужели дядя ничего про Красную Линию не рассказывал? Но к делу это не относится. К делу относится, что машина – нереальная умница и красавица, ты б ее видел! На такой мы влет домчим до Обители, никакой зубастой и клыкастой гадине такое чудо не по… – поток восторгов на миг прервался, Володя перевел сбившееся дыхание, – не по зубам и не по клыкам. И не по когтям тоже. Говорю же, чудо чудесное, я с первого взгляда влюбился!
Гость действительно радовался, как ребенок. Ник с удивлением и недоверием взирал на старшего товарища: видеть его таким еще не приходилось… Словно мальчишка, увлеченно рассказывающий о новой игрушке. Криминальный, блин, авторитет…
– А´рех?
– Что? – Володя автоматически отозвался на кличку, не ожидая подвоха. А сообразив, что попался на провокацию, смачно выругался. – Подловил, значит? Ушлопан! Не вздумай меня Орехом назвать, за это сразу ухи режу!
Он скорчил злобное лицо, но тут же рассмеялся:
– Чего про Ареха плохого слышал? Выкладывай сразу, чтоб после недомолвок не было.
– Бандит. Воровской авторитет. Жестокий убийца.
– Пиар – бронебойная штука! – Володя серьезно покачал головой. – Чего конкретно брешут? Мол, дядя Володя в одну каску шайку братьев-разбойников поголовно вырезал?
– Типа того.
– Прикольный расклад. Герой-одиночка Вовчик супротив тридцати вооруженных рыл…Некоторые мифы с легендами и развенчивать неохота, честное слово. Никитос, скажи, если я для тебя останусь мегакрутым криминальным авторитетом, это сильно помешает нашему совместному предприятию?
Юноша неопределенно пожал плечами. Ему и так слишком долго пришлось привыкать к мысли, что его родной дядя – могущественный оружейный барон и знатный контрабандист. Особо расстраиваться из-за темного прошлого своего компаньона и его морального облика он не собирался.
– Информация совсем свежая, определиться с отношением к ней я еще не успел. Единственно, Владимир Аристархович, хотелось бы знать, чего можно ожидать от такого попутчика?
– Только давай без отчеств, просил ведь уже, – Арех поморщился. – Ничего нового ждать не нужно, как до сих пор работали, так и продолжаем работать. Я – не отморозок, если ты об этом. О ликвидации братьев-разбойников распространяться сейчас не буду, и не потому что стыдно, наоборот – операцию я провернул славную, от редкостных гнид Метро избавил. Но вкратце рассказать не получится, так что давай в другой раз? А пока верь на слово, другого выхода не вижу.
– Ну, в другой так в другой, – Никита настаивать не стал. – Во сколько завтра выдвигаемся?
– Выспимся, перекидаем вещи в машину и с первыми сумерками стартуем. Есть возражения?
– Выспаться – это мы завсегда мастера. Приступаю прямо сейчас!
День отъезда выдался суматошным. Нужно было получить у начстанции оружие и боеприпасы, на складе продовольствия – сухпаек и воду на несколько дней, у сталкеров – горючку в бак и несколько канистр в запас. Где выдают костюмы радзащиты, Ник и вовсе не знал, что, впрочем, совсем не отменяло надобности в их получении.
На каждом этапе возникли сложности и разного рода «проволочки». Буйно «при свете дня» наотрез отказывался светить оружие на станции. «Зайдешь после общего отбоя, приготовь, во что стволы завернуть, нечего гражданским по Дону с огнестрелом наперевес расхаживать». Завпродскладом раскудахтался, требуя письменных оснований за подписью Борисыча для выдачи пайка сверх установленных нормативов. Сталкеры и вовсе покрутили у виска: «Соляру таскать через дежурящие у гермы дозоры? Они ж не подозревают о существовании броневика! Спалиться хотите?! Чтоб вся станция про чудо-машину узнала? Ждите ночного дозора, там свои люди на пост заступят».