Страница 108 из 246
Остался последний бандит, слабо подергивающий в неровном свете факела.
– Так, что с сестрой? Я слушаю, Дага, – Ник склонился над умирающим. Тот не отвечал, только булькал кровью на губах. Как невежливо…
– Скольких людей ты, гнида неумытая, загубил? Признайся перед смертью, излей свою вонючую душонку, не стесняйся. Молчишь? А я вот ни одного, представляешь? Гопоту за людей, конечно, не считаю, вы – мутанты. Не понимаю, почему на блокпостах мутантов с поверхности отстреливают, а вас, местных упырей, не трогают? Может, брезгуют, как думаешь? Да перестань ты булькать, когда с тобой приличный человек разговаривает! «Сестренка» науськала тебя пощипать перышки богатому лоху, да? Но ничего, сегодня богатый лох сделал подземный мир немного чище. Дага, ты рад, что приобщился к этому радостному событию?
Адреналиновый угар подошел к концу, выдохся, оставив вместо себя опустошение и усталость. Никита обессиленно опустился на землю рядом с главарем гоп-компании. Бывшим главарем бывшей гоп-компании.
– Хреновый из тебя собеседник, гражданин убийца и душегуб. Ни красноречивых признаний, ни покаянных излияний. Скучно. Скажи-ка лучше, чего с сеструхой твоей названой будем делать? Преступление не должно остаться без наказания.
Этот день слишком сильно измотал его, он потерял концентрацию, расслабился, самонадеянно решил, что все плохое уже случилось. ́ И оказался не готов к новой атаке.
Врач Галина Николаевна качала головой и цокала языком – не поймешь, сочувственно или осуждающе.
– Тетя Галя, насколько все серьезно? – Ник стоически терпел, пока ему обрабатывали рану на боку.
– Рана – херня! – не отрываясь от манипуляций, пробасила врачиха. У нее был донельзя прокуренный голос, что неудивительно: с самокруткой пятидесятилетняя тетя Галя расставалась только в операционной, и то неохотно. Никто не знал секрет ее долголетия – с такими-то привычками! – но злые языки шептали о животворящей силе медицинского спирта. Им она тоже не брезговала, причем не брезговала ежедневно, без выходных и перерывов. – Главное, чтобы заражения крови не случилось. Тогда сепсис и полный…
За крепким словцом в карман врачиха не лезла. Это был третий, но не последний ее грех. Одним словом, колоритная дама, но Нику она нравилась – хорошая тетка, хоть и со всевозможными прибабахами.
– А что делать, чтобы не…
– Антибиотики жрать, что еще делать. При их отсутствии надеяться на удачу. Можно еще молиться или грибные отвары внутрь принимать. В качестве наружного – слюна волколака. Также народная медицина рекомендует спиртяжку и самогон – в качестве средства от всех напастей. Вариантов куча.
– И поможет? Слюна, отвар, спиртяжка?
– Не-а. Зато при смерти будешь ощущать удовлетворение, что сделал все возможное. При правильной дозировке спирта, вообще ничего ощущать не будешь – сдохнешь и даже не заметишь. Рекомендую как доктор!
Ник невесело улыбнулся. Вот он бизнес по-русски: заработал пачку таблеток и залетел на их курс во время выполнения заказа, оплаченного этими таблетками. Зашибись потрудились!
– Не дергайся, заканчиваю уже со швами. От сепсиса коньки откидывает только каждый четвертый, зато каждый первый и второй бегают потом бодрячками.
– Не понял, а каждый третий куда девался?
– Третьи бегают уже не так бойко, им заражение через ампутацию останавливают. Но это случай не твой – туловище-то не ампутируешь!
Врачиха заржала собственной шутке, толстые мясистые губы мелко затряслись и не удержали торчавшую изо рта сигарету. Та спикировала на пол, оставляя за собой дурно пахнущий шлейф дыма. Произошедшая неловкость нисколько не смутила тетю Галю, она привычным движением затоптала окурок и вытащила из кармана халата (когда-то белого, а нынче грязно-серого) новую самокрутку.
– К тебе все Куйло ломится, – доктор Галина по-всякому называла начальника станции, носившего редкую фамилию Буйно́, но оригинального паспортного варианта Ник из ее уст не слышал ни разу. – Долатаю тебя и сразу передам высокому руководству, так что мозгуй пока, чего о ранении брехать будешь.
Брехать Никита не собирался. Недосказать правды – не значит обмануть. Он уже прикидывал в голове, о чем стоит рассказывать начстанции, а о чем лучше умолчать.
– После вашей экзекуции сам пойду сдаваться, мне скрывать нечего.
– Нечего так нечего.
Лечебные мучения продлились еще минут десять, после чего тетя Галя, наложив на свежие швы повязку, со словами «будешь показываться каждый день» отпустила Ника на допрос.
Начальник станции – высшее должностное лицо на Донской, чья власть ограничивалась лишь коллегиальным, избираемым раз в два года Советом из пяти самых достойных граждан Старокачаловско-Донского Конгломерата (тяжеловесное официальное название государства так и не прижилось в народе и упоминалось исключительно в немногочисленной официальной документации) – встретил юного визитера хмурым, напряженным взглядом. Поднялся из-за стола навстречу Нику, но руки для приветствия не протянул, только кивнул неопределенно:
– Куда?
По всей видимости, это должно было означать «куда тебя ранили», но высокое руководство поскупилось на полную фразу.
– В бок, Дмитрий Борисович. Рана ерундовая, крови только ́ много…
Буйно шагнул к Никите и заключил его в медвежьи объятия:
– Вот ведь сучья семейка! Дядя в поганом переходе сгинул, теперь племяш там же на ножи лезет!
Отстранившись, начстанции погрозил опешившему «племяшу» увесистым кулаком:
– Чтоб с Донской ни на шаг. В туннель без сопровождения сунешься, сам тебя придушу, понял?!
– П-понял, но…
– Без «но». Садись и рассказывай обо всем по порядку, – суровый Дмитрий Борисович ткнул пальцем в стул для гостей. – Чай будешь?
Прихлебывая горячий грибной напиток, по старой памяти зовущийся чаем, Ник покорно излагал историю приключившейся с ним неприятности.
– Мне на Лесопарковую понадобилось…
– Зачем?
– По работе.
– Конкретнее.
– Без дяди не смог выполнить заказ…
– Какой?
– Починить диктофон.
– Хорошо, дальше.
– Пошел на поклон к конкуренту. Мы друг друга в лицо не знаем, потому обошлось все без унижений, я прикинулся обычным клиентом.
– Так.
– Конкурент обещал за час девайс отремонтировать.
– Девайс?
– Ну, устройство или прибор. Дядино словечко.
– Дальше.
– Пока суть да дело, я в едальне местной завис, на обед. Там ко мне подкатила шлюшка парковая, попыталась на понт взять…
– Подробнее.
– Предупредила, что меня гопота местная приметила, намекала, что проблемы решить может за определенное количество патронов.
– Старый развод. Деваха на испуг брала или гопота действительно была?
– Ошивались быдланы местные, круги вокруг меня наматывали.
– Откупился?
– Да ни за что! Проститутищу послал подальше.
– Смелый парень. К ментам обратился?
– Неа, пушку купил…
– Что?!
Деловито-озабоченное лицо начальника станции немедленно превратилось в изумленное, на смену удивлению пришла ярость.
– Ты совсем ненормальный или грибов объелся?! Какая, к херам, пушка?!
– Хорошая. «Стриж» семнадцатизарядный. Душевно шмаляет…
– Ты и пошмалять успел?! – Буйно вскочил с места, схватился за голову.
– Дмитрий Борисович, можно я по порядку расскажу? Вы же все время перебиваете…
– Да говори ты, щучий сын!
– Патроны разводилам отдавать – это совсем западло, не по-нашему, у меня б рука не поднялась. К ментам бежать – так они только на станции помогут, через туннель провожать не пойдут. Вот я и прикинул, что самому выкручиваться надо. Один на один, максимум против двух, может, и выстоял бы – дерусь-то я неплохо, дядя поднатаскал в этом деле. Однако уродов было больше, только на глаза мне трое попались, тут без вспомогательных средств уже никак…
– Дядя с холодным оружием обращаться не научил?
– Ну что ж вы все время сбиваете, Дмитрий Борисыч? – Ник врубил «нахаленка», но пока в достаточно мягкой и деликатной форме. – С ножами управляюсь пристойно, но против троих – особенно если учесть, что они тоже не с голыми руками на гоп-стоп собрались, – не выстою.