Кладоискатель

На это я не нашёлся, что сказать. Пытаться запугать того, кто и так находился в аду, было глупо. Я решил попробовать ещё кое-что.

— Может быть, у тебя остались какие-то незаконченные дела на земле, которые я могу выполнить для тебя, а в награду ты скажешь то, что я хочу услышать?

Теперь мои слова заставили герцога задуматься. Спустя время он произнёс:

— Да, ты можешь кое-что сделать для меня, и в награду за это я скажу, где я спрятал свой клад.

Это было замечательно! Надежда снова расправила крылья в моей душе. Что бы он ни попросил, я был готов выполнить. Построить для него и его семьи мавзолей, украшенный изразцами и фресками, написать песню, обеляющую его имя, или что угодно, что могло быть нужно душе, обречённой на страдание.

— Для начала, скажи: после того, как меня и моих детей с женой убили, кто пришёл к власти и занял трон?

Этот вопрос меня удивил.

— Юный принц, которого ты заточил в крепость, — сказал я, вспоминая старую хронику.

— Значит, они всё-таки усадили на трон этого дурачка! — пробормотал герцог.

— Почему дурачка? — удивился я. — В хрониках написано, что он был здоров душой и телом и мудро правил страной.

— А что ещё они могли про него написать? Ведь книги о правителях правдивы лишь после их смерти, да и то не всегда, а при жизни в них лишь ложь и восхваления. Принц не был дураком в буквальном смысле: на четвереньках за собаками не ползал, и с лошадями не разговаривал, но страной он управлять был не способен. Бесхарактерен, труслив, доверчив, верил всему, что ему говорили, не умел общаться с людьми, без конца читал книги и по ним судил о мире и людях. И такому человеку я не мог доверить трон и управление страной, которой веками правили мои предки.

Людям всё равно, кто сидит на троне, лишь бы тот хорошо управлял страной, не было войн, а налоги были справедливы. Но лордам не нравились железные порядки, что я создал; они хотели жить как при моём брате, который больше царствовал, чем правил. Пиры, балы, охота день за днём — и так без конца. А то, что у иного лорда дружина чуть ли не больше королевской армии, это было не важно. Лорды в своих владениях творили, что хотели, и король не мог ничего с этим поделать, да и не хотел. Бароны и графы не платили в казну ни медяка, а с крестьян и горожан драли три шкуры. Доходило до того, что лордов даже к суду привлечь нельзя было, ибо их судить могли лишь равные им. А когда война с Фореном началась, которую мы потом проиграли, потому что лорды отказались выделить деньги и подкрепления для королевского войска, моё терпение закончилось. Я больше не мог смотреть, куда катится моя страна! Я устроил убийство своего брата, чтобы занять трон, и если б не та дурацкая клятва, мои потомки правили бы этой страной! Лорды наверняка радовались тому, что принц взошёл на мой трон, ведь они опять могли творить, что хотели, при таком слабом правителе.

— Не мне судить, как он правил. Я могу лишь видеть то, как сейчас правят страной его потомки, принявшие корону. Делают они это мудро, и страна процветает. Войн нет, жители всем довольны…

Мои слова взвали на лице у герцога злую досаду. Ему, наверное, хотелось бы услышать, что после его гибели всё рассыпалось в прах. Как же переоценивают себя правители, считая, что лишь их мудрая воля двигает Вселенную и не даёт погаснуть звёздам! Но у меня возник вопрос, который я решил задать.

— Скажи: если твои мысли были благородны и честны, почему ты оказался там, где находишься? Вряд ли Гелион столь сурово тебя наказал за одну оборванную жизнь, пусть даже брата и короля. Ведь ты хотел спасти свою страну от гибели.

— Потому что начав убивать, сложно остановиться. Человек тебе мешает, или просто опасен? В тюрьму его, на плаху! Сначала тех, кто действительно там должен оказаться, а потом их союзников, чтобы не смогли помешать. Ну а вместе с ними и их семьи заодно: братьев, сестёр, детей туда же: могут вырасти и отомстить. А потом тех, кто просто против арестов и казней. Однажды порождённое зло порождает всё большее зло, и становится почти невозможно его остановить. Пока не придёт конец, и когда ты приходишь на суд богов, и видишь всё, сотворенное тобой: боль, страдания, разрушенные судьбы, оборванные жизни; на весах богов они перевешивают всё то доброе, что ты хотел сделать.

— Так чего же ты хочешь? — услышанное заставило меня по-другому взглянуть на человека, о котором я думал совсем иначе. В круге Жизни и Смерти он не мог лгать, и сказанные им слова были той правдой, в которую он сам верил. Призрак мог заблуждаться, но не мог лгать.

— Я хочу мести! Убей нынешнего короля и его семью, а также семьи тех, кто участвовал в заговоре против меня. Пусть не им, но хоть их потомкам я отомщу! Сокровища, которые я тебе отдам, велики: на них ты можешь купить целую армию и захватить страну. Наёмные убийцы по твоему приказу расправятся с потомками предателей. В конце концов, ты же сам колдун: яды, магия, демоны, покорные тебе, могут сделать так, чтобы жизни моих врагов оборвались. Мне ненавистна сама мысль, что ублюдки тех, кто убил меня, и не пожалел моих невинных детей, правят страной, наслаждаясь властью и богатством, а я, который для неё сделал так много, обречён скитаться в аду!

— Сделав это, погубив ни в чём неповинных людей, я, спустя время, окажусь в аду вместе с тобой, чтобы вечно копаться в снегу и есть мёрзлую траву! — сказал я. — Если эта та цена, которую ты хочешь за свой клад, её платить я не стану.

— Тогда нам не о чем больше говорить с тобой, колдун! Чего я жажду ты мне дать не можешь, а иного я сам не хочу. Облегчить мою боль могут лишь боги. Отпускай меня скорей назад! Мне больно видеть этот мир и знать о том, что я в нём больше не живу!

В растерянности я стоял, не зная, что предпринять. Я испробовал всё, что было описано в книге, но ничто не помогло, и что делать дальше, я не представлял. Страх неудачи охватил мой разум. Неужели всё было зря? Столько усилий: чуть не утонуть в море, потом едва не погибнуть от рук Озарённых, и теперь, когда я был в шаге от богатства, оказаться ни с чем! Представив себе возращение домой без денег, я стал закипать от ярости. Мне захотелось запустить каким-нибудь заклинанием в призрака. Я жалел, что против него нельзя было использовать слово Боли: ощутив на себе его воздействие, герцог наверняка сказал бы всё, что я хотел знать!

Но что же делать? В моей голове лихорадочно носились мысли. Время уходило, и рассвет был всё ближе. Свет солнца прервал бы моё заклятье, и дух вернулся бы в мир мёртвых, чтобы влачить там свою участь, пока боги не помилуют его. Я на миг вообразил себе ад, куда был брошен герцог за свои злодеяния. Я попытался представить, что бы он сделал или отдал, лишь бы выбраться оттуда. Нет, я не мог помочь ему. Властью облегчить хоть немного участь души, пребывающей в аду, обладают лишь боги. А их приговор могут смягчить добрые дела того, кто хочет получить прощение. Так говорят в храмах жрецы, собирая щедрые пожертвования от прихожан. «Молитесь за тех, кто молиться сам за себя не в силах! Жертвуйте за тех, кто этого сделать не может!» Идея внезапно возникла в моей голове!

— Я не могу тебе дать месть, которую ты хочешь, но хочу предложить тебе надежду на облегчение твоих страданий!

— Ты не бог. Это не в твоей власти, — махнул рукой призрак. — Не стоит пытаться меня обманывать.

— Я и не собираюсь тебя обманывать. Добрые дела смягчают сердца богов, и ты можешь получить снисхождение и облегчение.

— Как? — мои слова вызвали удивление у герцога. Такого ему ещё никто не предлагал, это точно.

— Часть сокровищ, которые ты мне отдашь, я потрачу на помощь людям. Это будет благое дело, совершённое от твоего имени, и боги, увидев это, смягчат твоё наказание.

— А если нет? Если этого для них будет мало, и отдав тебе клад, я не получу ничего?

— Даже тень надежды лучше, чем вообще ничего. Я — последний некромант этого мира. Больше некому будет призвать тебя и предложить что-то лучшее, если ты отвергнешь предложенное мной. Отказавшись, ты окажешься там, где был, и будешь вечно помнить о том, что мог попытаться изменить свою судьбу.