Страница 8 из 129
В 2002 г., с наступлением экономической стабилизации, перед российской правящей элитой возник вопрос: «Что делать дальше?» Между либералами развернулась показательная дискуссия. Тогдашний экономический советник президента А. Илларионов предложил поставить перед страной амбициозную задачу – догнать Португалию по уровню внутреннего валового продукта на душу населения. Ему возражал Е. Гайдар. Он считал, что надо не суетиться, а держаться курса реформ, и кривая сама вывезет. Желающие могут сравнить эту дискуссию с дискуссиями на подобную тему 1920-х гг. Центральной темой тогдашних споров было: где взять средства на индустриализацию? В 2000-е гг.: как вывезти «избыточные» капиталы, полученные от продажи сырья: досрочно выплачивать зарубежные займы или вкладывать в государственные облигации США? То есть у каждого поколения политиков свое представление о собственных возможностях.
В самом факте стремления к европейскому и мировому доминированию ничего нового не было и нет. К той же цели некогда стремился правящий класс Великобритании и Франции, затем Соединенных Штатов. Англия, например, к 1939 г. контролировала 33 млн кв. км, что намного превышало территорию СССР. Другое дело, режим режиму рознь. Одно дело, вермахт на оккупированных территориях, другое – армия США в Ираке и Афганистане. И хотя в Ираке не нашли оружия массового поражения, но извиняться и возвращать Саддама Хусейна в президентский дворец не стали, а предпочли повесить. Точно так же не нашли и Бен Ладена в Афганистане, но извиняться перед талибами не стали. Вполне в духе Сталина, который тоже всегда был прав. Так что в изобличениях «вождя народов» за стремление к господству есть доля лукавства. Экспансия в мире была, есть и будет. А значит: кто сильнее, тот и прав. Но суть дела заключается не в праве сильного на цинизм.
«Ничего из ничего не берется» – этот физический принцип применим и к политике. Быть великой державой и не быть экспансионистом невозможно по определению. Статуса «великого» государства можно добиться, только расширяя свое влияние за пределы национальных границ. Советский Союз мог стать великой страной, лишь избрав путь экспансии. Другое дело: какой?
Разновидностей экспансии много: территориальная, колониальная, экономическая, идеологическая, культурная, научно-техническая. И методы по реализации экспансионистских целей столь же разнообразны: военные, дипломатические, пропагандистские, финансово-экономические и т. д. Именно экспансионисты становятся цивилизационными лидерами, определяющими вектор эволюции в том регионе (и даже мире), где они начинают доминировать. Известны малоуспешные лидеры (древняя Персидская держава Ахеменидов, средневековые Испания и Португалия) и государства, сыгравшие огромную роль в цивилизационном развитии (античные Греция и Рим, Нидерланды в XVI–XVII вв., Англия в XVIII – начале XIX в., США, Германия, СССР, Япония в XX в.). И войны в их становлении сыграли огромную роль. Без колониальных войн, которые вела Англия, не появились бы в последующем на карте мира такие государства, как Австралия, Канада, Новая Зеландия, ЮАР. Да и современные границы США есть результат войн, а не раскуривания трубок мира с индейцами.
Методы и направления экспансии избираются не произвольно, а исходя из конкретных исторических обстоятельств и возможностей государства, почувствовавшего в себе силы к великой роли. У сталинского СССР этот набор не включал экономические методы в силу избранной – нерыночной – модели хозяйствования. Оставались идеологические, политические, культурные и военные способы расширения своего влияния. Тем более что соседи-соперники – Япония и Германия – выбрали военно-идеологические средства. И за счет кого осуществлять приобретение нового, было ясно: у главного экспансиониста предыдущих двух столетий – Великобритании к 1930-м г. «сели аккумуляторы», иссякли силы не только на удержание мирового превосходства, но даже на европейское доминирование. У Франции были ровно те же проблемы, что доказал крах 1940 г. Причем усилиться за счет раздела колониальных систем хотели не только Германия, СССР, Италия и Япония. Соединенные Штаты также выступали за «роспуск» Британской империи и добились своего! Но произойдет желаемое уже после Второй мировой войны, но как ее следствие!
Одновременно разразившийся небывалой силы экономический кризис начала 1930-х гг. загнал германский капитализм в тупик, из которого правящий класс нашел, как ему казалось, единственно правильный выход: использовать «итальянский» вариант, т. е. призвать к власти националистов в лице партии Гитлера. Это означало, что внутренние проблемы страна должна решать за счет внешней экспансии. Соединенные Штаты на изменение политического строя, дабы выйти из кризиса, пойти не могли, но стагнация требовала какого-то радикального решения. Коммунисты предрекали, что главные капиталистические государства средством выхода из социально-экономического тупика изберут войну. И в этом пункте оказались правы.
Начиная с 1930 г. на планете быстро формировалась принципиально новая ситуация, которой Кремлю надо было воспользоваться, пока ею не воспользовались другие.
Партийное руководство во главе со Сталиным в 30-е гг., наряду с новыми экспансионистами целеустремленно готовилось к неизбежной войне за очередной передел мира. Ответ на вопрос, воевать или не воевать, находясь «во враждебном капиталистическом окружении», был для большевистских верхов однозначным: либо воевать будешь ты, либо воевать будут с тобой. И это предположение оказалось совершенно верным. Потому все нынешние попытки доказать, будто были в 30-е гг. некие способы обретения «прочного мира», форменная чепуха. Наоборот, по прошествии всех событий ясно, что Вторая мировая была неизбежным способом разрешения накопленных противоречий. Соответственно, проблема в Москве формулировалась в следующей плоскости: когда примерно начнется война, с кем и в какой коалиции (или в одиночку, что нежелательно) придется воевать СССР, с какими силами?
По этому поводу внутри правящей элиты шли скрытые и открытые дискуссии. Например, одно время Польша рассматривалась в качестве вероятного союзника Германии. В 1938 г. Москва предлагала правительствам Праги, Парижа, Лондона и даже Варшавы союз против Берлина, тем более что уже был заключен договор о взаимопомощи с Чехословакией и нормализованы отношения с Францией (договор 1935 г.). Насколько эти предложения были искренними – вопрос, конечно, спорный. Но опять же, что нового изобрел Сталин? Уже новая, либеральная Россия столкнулась с позицией ряда западных государств, которую затем определили, как «политику двойных стандартов». Разновекторное отношение к Косово и Абхазии – один из многих тому примеров. Позиция «нам можно, а вам нельзя, потому что мы сильные, а вы слабые» – одна из центральных в мировой политике. Сильная сторона ищет выгоды для себя, в том числе за счет ослабевших партнеров. Так было всегда, и постсоветская Россия убедилась, что ничего принципиального в мировой политике с тех пор не изменилось, а список претензий к великой державе прямо пропорционален ее слабости. И никакими уступками этот список не сократить. Так было в 1930-е гг. (Мюнхенское и другие соглашения по «умиротворению» Германии), так получилось в 1990-е гг. в отношении России, и совершенно по-другому западные державы относятся к «социалистическому», но сильному Китаю. В отличие от наших простодушных либералов Сталин это понимал всегда и соответственно действовал, т. е. старался быть сильным. И преуспел: Черчилль всегда отзывался о диктаторе с большим пиететом. Аналогично относился к кремлевскому вождю Рузвельт. А можно вспомнить, как дрожащим голосом на Стамбульской встрече глав государств в 1998 г., в ходе обсуждения чеченской проблемы, Ельцин восклицал: «Вы не можете так с нами разговаривать!» Могли по праву сильных! И потому разговаривали, как старшие со школьником. И поняли, что имеют право на это сразу же, как только Ельцин позвонил из Беловежской Пущи президенту США Бушу и объявил безмерно удивленному американцу о добровольной ликвидации великой державы. Таких не уважают, хотя и одобрительно похлопывают по плечу. Уважают (в политическом, а не в обыденном значении этого слова) таких, как Дэн Сяопин и, увы, как Сталин. Их и приглашают в Большую политику на равных, ибо с ними настоящая сила.