Страница 118 из 129
Ленин наметил контуры принципиально иной системы, затем реализованной на Западе – идея глобализации социализма и создания на этой идеологической базе всемирной федерации народов. Но данная идеологема оказалась слишком сложной для его преемников.
Закрепившись у власти, Сталин не только централизовал государственное управление, но и пустил под откос послевоенную возможность объединения новых социалистических государств. В итоге Европу стали объединять не с «коммунистического» Востока, а с капиталистического Запада.
Сталин не рискнул руководить «всем миром». И правильно. Из одного центра это невозможно, необходима конфедерация, а значит, гражданские свободы. Поэтому Сталин мудро остановился на принципе «разделяй и властвуй». Каждое «социалистическое» государство получило своего диктатора, но при условии ориентации на Москву и лично на товарища генералиссимуса. После смерти вождя эта система стала трещать. Впрочем, она не выдержала испытания уже при Сталине (дело «ренегата Иосипа Тито»). Помимо невозможности всех строить по струнке, у «красного имперского проекта» был другой, как затем выяснилось, фатальный недостаток: страна оказалась в ситуации «СССР и остальной мир» и вынуждена, в сущности, в одиночку нести бремя конфронтации с Западом. Это означало гонку вооружения до полного разорения государства.
Помимо огромных расходов на вооружение, стране в одиночку пришлось воевать в Афганистане, помогать Вьетнаму и ближневосточным государствам в их войнах с Израилем, поддерживать «антиимпериалистические» режимы в Африке и Латинской Америке. Помощь других социалистических стран была символической, ведь они не были государствами имперского типа, а значит, глобалистика их, за исключением отдельных правителей, не интересовала. Лишь дважды Москве была оказана существенная помощь – в корейской войне китайскими «добровольцами» (1950–1953 гг.), и кубинскими войсками в Анголе и Эфиопии в середине 70-х гг. Во всех остальных конфликтах отдуваться приходилось одному Советскому Союзу. В Афганистан ни одна соцстрана не послала даже военных наблюдателей. Немудрено, что государство надорвалось.
Тот новый «дивный мир», что построил Сталин, мог рухнуть много раньше, уже при первом же серьезном испытании в 1941 г. Спасло то, что в борьбе участвовали две тоталитарные системы. Гитлеровский режим оказался тоталитарнее по отношению ко многим народам Европы, включая народы СССР, потому и проиграл.
Демонтаж сталинского режима, как себя изжившего, начался сразу после смерти вождя. Сталинисты всегда считали это главной ошибкой комбюрократии, указывая на проведенную мощную индустриализацию и победу во Второй мировой войне, отмахиваясь от главного – чудовищной цены этих успехов. Троцкого обвиняют в том, что он хотел бросить народы России в топку мировой революции, уничтожить крестьянство, пролить реки крови русских, обюрократить государство («перманентные перетряхивания аппарата», «огосударствление профсоюзов») и пр. Так ли обстояло дело, будь Троцкий у власти, неизвестно. Но Сталин проделал именно то, в чем обвиняют Троцкого.
Развиваться по-сталински можно, но совершенно необязательно. И если социализм не может существовать без командной, забюрократизированной экономики и жестко контролируемой общественной жизни – его судьба быть сданным в архив истории, как тупиковой ветви социальной эволюции (что произошло и со сверхуспешным поначалу фашизмом). Ведь глубинная задача человеческого сообщества – выработка наименее затратных методов жизнедеятельности, иначе во всем мире господствовало бы рабовладение как наиболее эффективная система управления ресурсами (дешево и прибыльно).
Сталин заложил еще одну мину замедленного действия под свое выпестованное государство. Его террор и пропаганда преследовали одну простую цель – вбить в головы партаппаратчиков и народа мысль, что любое сомнение в действиях генсека есть тягчайшее преступление. Что сомневаться и тем более критиковать его политику могут только враги. И когда М.С. Горбачев стал разрушать систему, аппарат властвования предпочел покончить самоубийством, но не предпринимать действия по его переизбранию.
Получается, что регулярные расстрелы есть непременное средство сохранения системы. Без репрессий она быстро разлагается и гибнет, что доказал брежневский застойный период.
Пик деградации созданного Сталиным государства пришелся на время, когда СССР продолжали руководить его выдвиженцы – Л.И. Брежнев (при Сталине занимавший посты первого секретаря ЦК Молдавии и Главного политуправления Советской Армии), М.А. Суслов (при Сталине член ЦК и ответственный за идеологическую работу), Д.Ф. Устинов (нарком), А.Н. Косыгин (нарком), А. Громыко (посол в США)… Когда к власти пришел Ю.В. Андропов, то выяснилось, что разложение правящей элиты достигло таких масштабов, что для его чистки необходим новый «1937 год». Но обошлось, он скоропостижно умер, и тогда правящий класс, отбросив колебания, согласился на быстрый демонтаж системы.
Захватившая в 1920-е гг. всю полноту власти комбюрократия десятилетиями выдавала себя за «власть рабочих и крестьян», именуя страну «советской», хотя правили в ней отнюдь не Советы депутатов. Такая система должна была выстроить густую идеологическую завесу мимикрии. Это срабатывало, пока Советский Союз успешно развивался на пассионарной волне, поднятой революцией. Ситуация стала коренным образом меняться с остыванием пассионарности. Старческое «брежневское» Политбюро сделало импотентным и само государство. Протестной реакцией «снизу» стали многочисленные портреты Сталина на лобовых стеклах автомашин. Попытки обновления системы в период «перестройки» потерпели неудачу. Немало из-за того, что политическая позиция Горбачева была чисто «женской»: следование «принципам» на словах и сдача их на деле. Позиция Сталина на этом фоне стала выглядеть «мужской», что в последующем, как реакция на безвольное правление либералов 1980—1990-х гг., вызвало новую волну почитания его.
Сталин – победитель, а других, по-настоящему крупных, победителей среди правителей не было со времен Александра I. Хотя понятно, что честь победы над Наполеоном принадлежит не царю. Так что исторический выбор для подражания оказался более чем узким. Показательно также, что среди котируемых на бирже акций много предприятий, построенных при Сталине (например, Норильский и Магнитогорский комбинаты). А сколько и чего было построено за 20 лет «реформ»? Так чего удивляться росту престижа Сталина как правителя? Чтобы убить сталинизм, необходимо всего лишь сделать страну сильной на базе современной промышленности и науки, но без колоссальных издержек.
Сталин создал великую державу на крови народов СССР, а как создать сильную страну не авторитарными методами, оказывается, в России никто толком не знает. После демонтажа СССР выяснилось, что у «носителей свобод» ни идей развития, ни нужной энергии нет. Все свелось к приватизационной идее Шарикова из «Собачьего сердца» М. Булгакова – «взять все да поделить»! Этого оказалось слишком мало, чтобы перезапустить развитие страны. Более того, ситуация сложилась таким образом, что некогда могучую Россию стал затмевать некогда слабый Китай. При этом один из творцов либеральных реформ 90-х гг. на вопрос: почему не удалось провести преобразования столь же успешно, как в Китае, гордо заявил: «мы не китайцы»! В том-то и дело, что мы уже даже не «китайцы» и вообще выпали из списка умных государствообразующих наций. И что в таком случае делать?
Каждому способу действия соответствует свой «идеальный» тип властителя: 1) пробивать стену чужими лбами (Сталин); 2) встретив отпор, с достоинством отступить и успокоиться (Брежнев); 3) найти изощренный, но эффективный вариант из тупика (Дэн Сяопин). Третий тип государственного деятеля встречается редко. Да и те, если появляются (Сперанский, Витте, Столыпин, Косыгин), нередко блокируются правящим классом как чужеродное явление. Чтобы возник спрос на гибкие изощренные умы, нужна особая ситуация в стране. Такой спрос возникает в периоды перелома, загнанности в угол. Однако у власти в России всегда под рукой были столь обильные ресурсы, что как только наступало относительное спокойствие, то либо великие реформаторы изгонялись, либо их курс выхолащивался. Но управленческая «дыра» вместе с нерешенными проблемами оставалась, и требовалось чем-то ее «замазать». Самое простое – мифами и пропагандой в сочетании с репрессивным зажимом, иначе найдутся желающие объявить короля голым. У нас таковой является монументальная фигура Сталина.