День мертвеца

Элия Глисон, невысокий полный человек лет сорока, с гладкими густыми черными волосами и широким тонкогубым ртом, показал нам сначала парадную часть дома. Он принадлежал к третьему поколению Глисонов, занимавшихся похоронным бизнесом, и было видно, что он гордится своими достижениями. Я почувствовала к нему уважение.

- Это моя жена Лаура, - сказал он, когда мы проходили мимо открытой двери.

Женщина в комнате помахала рукой. У нее были очень короткие каштановые волосы и пухлая фигура.

- Зимой она занимается бухгалтерией, а летом превращается в тетушку Хетти в кремовой гостиной.

Женщина улыбнулась, рассеянно кивнула и перевела взгляд на экран монитора. На вешалке в углу я заметила мягкую шляпу с цветами и длинный передник в тон. Я надеялась, что комната оборудована кондиционером.

- Полагаю, ваш бизнес не зависит от времен года, - сказала я, не придумав лучшей реплики.

- Вы удивитесь, но летом у нас умирает по меньшей мере два туриста. Разумеется, мы только подготавливаем усопших к отправлению домой, но все же это приносит доход.

На это я не знала, что ответить, поэтому просто кивнула и сделала мысленную заметку: летом держаться подальше от Сарна.

Было как- то неловко думать о здешних людях, надевающих старинные костюмы с целью сымитировать прошлое -прошлое, которое было куда более опасным, вонючим, невежественным и полным смертей, чем теперь принято делать вид. И умирали тогда от болезней, от которых сегодня легко излечивают. Женщины умирали в родах, дети гибли от полиомиелита и несовпадения резус-фактора, у мужчин мог развиться сепсис после небольшой травмы при работе с пилой… Я видела все это на кладбищах. Большинство людей не думают об этом, когда пытаются вообразить прошлое. Они вспоминают только о хорошем: об отсутствии абортов, гомосексуализма, телевидения, разводов. Прошлое представляется им в виде пятничных вечеров, когда соседи, стоя на крыльце, играют на скрипке, поют псалмы, а браки у всех долгие и счастливые.

Я же видела внезапные, бессмысленные смерти.

Вскоре мы пришли в новую часть дома, и директор показал нам тело Хелен. Об этом его попросил Холлис. Он заверил Глисона, что при виде трупа я не упаду в обморок и меня не вырвет. Я люблю похоронные залы. Мне нравится попытка сделать смерть достойной и приемлемой. Это как смягчающая подушка для жизни. Мертвым все равно, а живым легче.

Чем ближе мы подходили к комнате с закрытыми дверями, тем громче жужжало у меня в голове. Шум достиг апогея, когда я оказалась в белой стерильности современного помещения для бальзамирования трупов.

- Я над ней еще не работал, - сообщил Элия Глисон. - Ее только что доставили из криминалистической лаборатории. Сказали, что проверка на токсичность займет у них несколько месяцев, потому что много работы.

- Может, выйдете в коридор? - спросил Толливер. - Просто у моей сестры иногда бывают странные реакции, и это может вас напугать.

- Прошу прощения, - твердо произнес Глисон. - Тело Хелен находится под моей ответственностью, поэтому я останусь здесь.

Что ж, другого ответа я не ожидала и согласилась.

Потом полностью сосредоточилась на лежащем на столе теле. Я подняла руку, чтобы мужчины помолчали, и приблизилась к Хелен.

Женщина была до подбородка укрыта простыней. Волосы были причесаны. Я почувствовала, что ее душа все еще здесь, что оказалось для меня полной неожиданностью. Я даже вздрогнула. Почти беспрецедентный случай: после смерти прошло три дня, а ведь тело не значилось потерянным. Я знала, что получу больше информации, поскольку Хелен все еще была целой. Но меня охватило чувство глубокой жалости. Мышцы на моей шее едва заметно задергались, потому что я не пыталась искать ее, она находилась прямо передо мной. И была целой.

Глисон смотрел на меня с плохо скрываемым отвращением.

- Она здесь, - почти прошептала я и увидела, что лицо Глисона помертвело от ужаса.

Я взглянула на Толливера, и тот понимающе кивнул.

- Сейчас я к ней прикоснусь, - объяснила я Глисону. - С уважением.

Я посмотрела на избитое лицо Хелен, и мое лицо и шея наконец-то расслабились. Казалось, кто-то нарисовал на лице покойной темные тени: так много у нее было синяков. Кончиками пальцев я дотронулась до кожи на ее плече. Словно издалека я услышала собственный вздох - глубокий, грудной, испуганный звук. Увидела поднятую руку, руку с зажженной свечой. Я пригибалась, пыталась уйти от удара. Рука принадлежала мужчине, я видела длинный рукав. Чувствовала шок, вызванный предательством. Увидела, как эта рука опустилась. Боль, разочарование, горечь, надежда на воскресение, ужасающая смесь эмоций. А потом - ничего, ничего, ничего.

- Знаю, - прошептала я. - Теперь ты можешь уйти.

И душа Хелен Хопкинс покинула тело.

Такой случай был у меня только однажды. Тогда я не знала, что делать, так как наткнулась на тело случайно. Подобные истории и порождают рассказы о привидениях. Душа хочет, чтобы кто-то увидел ее борьбу, ее предсмертную агонию, чувства, охватившие ее в момент убийства.

Я успокоила Хелен Хопкинс, прежде чем ее похоронили. Я сделала нечто хорошее.

Но вместе с ней я пережила ее последние мгновения и теперь чувствовала слабость. Толливер взял меня за руку и подвел к металлическому стулу. То, что произошло в момент убийства, отпечаталось в моем мозгу. Я заметила, что Элия Глисон смотрит на меня, прищурив глаза и открыв рот. Я знала этот взгляд. Так смотрят на ведьм, которых хотят сжечь.

- Хелен теперь с Господом, - сказала я и постаралась улыбнуться.

Глисон слегка успокоился.

- Вы это точно знаете?

- Да, - ответила я твердо. - Сейчас она на небесах, вместе со святыми.

Такие заявления всегда производят впечатление, и ко мне перестают приставать. Терпеть не могу разыгрывать эту карту. Я не назову себя неверующей. Или агностиком. Но мне приходится говорить с людьми о Боге так, чтобы они поняли, потому что мой Бог не такой, как у них. Даже если люди по-настоящему не верят, для них всегда утешительно услышать христианские догмы. Вообще-то, когда они слышат такие догмы от меня, это может поколебать их тайное неверие.

И это обеспечивает мне безопасность. И безопасность Толливеру.

Глисон натянул на лицо Хелен простыню, и я в последний раз посмотрела на тело, покрытое отбеленным хлопком. Теперь передо мной была пустая оболочка, набор клеток, которые отныне начнут быстро разлагаться.

Когда мы снова вышли под нежаркий солнечный свет, я спросила Толливера, можем ли мы найти подругу Хелен. Мы позвонили Холлису, и тот сказал, что лучшей подругой Хелен была Анни Гибсон. Мы заглянули в городской справочник и пять минут спустя сидели в гостиной - почти точной копии комнаты Хелен. Фотографии детей, показывающие этапы их взросления, большая семейная Библия на кофейном столике, нагромождение ухоженной мебели, запах обеда… Все очень знакомо. Единственное отличие - новые фотографии: у Анни Гибсон появились внуки. В углу стояла корзина с игрушками, дожидавшимися, когда их разбросают по комнате маленькие ручки.

Внешне Анни Гибсон ничуть не походила на Хелен Хопкинс. Толстая, с одышкой, с короткими кудрявыми волосами, она носила очки в голубой пластмассовой оправе. По ней было сразу видно, что женщина она неглупая. Она не позволила нам войти, пока мы не показали ей водительские удостоверения. Тогда Анни предложила нам кофе - из вежливости, а не от души.

- Хелен говорила мне о вашем визите, - сказала Анни Гибсон. - Я не знаю, хорошие вы люди или нет. Но она положительно о вас отозвалась, так что мне этого довольно. Я буду скучать по Хелен. Мы каждый день встречались за кофе, дважды в год ездили за покупками в Литтл-Рок. Посылали друг другу открытки на Рождество.

По пухлым щекам Анни потекли слезы, и она потянулась за коробкой с платками, стоявшей подле нее на столике. Промокнула слезы, высморкалась.

- Наши мамы были лучшими подругами. Они и родили нас в один месяц.

Я пыталась представить, каково это - дружить с кем-то так долго. Анни Гибсон было лет под сорок. Я силилась представить, что это такое - иметь внуков, но и детей-то вообразить не могла. Такая долгая дружба казалась мне чем-то невероятным.