Эрекция в морге

Как она в него влюблена была тогда, в школе! Просто сама была не своя... Ждала после уроков, на углу школы. А он проходил с мальчишками мимо, не замечал. Среди них он был самый-самый: высокий, лёгкий, изящный такой. Мальчишки, посмеиваясь, кивнут ему на неё, мол, тебя ждёт, обрати. Женька остановится, спросит без всяких смешков: «Галка, ты меня ждёшь?» Она застесняется, покраснеет, кивнёт. «Ну, пойдём, чего стоишь?» И она идёт с ними, молчит, а они болтают между собой. Потом, когда все разойдутся, он провожал её до автобуса, сумку её с книжками нёс: «Пока, подруга. Не скучай!»

Видел Женька, что она влюблена в него, взаимностью ответить не мог,  но относился уважительно: ни сам не смеялся, ни другим не позволял. Была она тогда совсем серенькой мышкой, невзрачной. А в классе были девочки яркие, видные. Они уже и одевались, и причёски носили, как настоящие женщины. Куда ей до них...

Девушка нащупывает руками дверь в предбанник, бесшумно открываете её, выходит, и так же бесшумно закрывает. В предбаннике тоже свет только от луны, через верхнее окно над входом. Она останавливается и снова прислушивается к этому звуку, звуку из своего сна:

- Шшш-шшшш-шшш... Тук, тук, тук... шшш-шшш-шшш... Тук, тук, тук...

Да, это он, Женечка! Скребёт там чем-то, бедный... Надо спешить. Она безошибочно отыскивает дверь в покойницкую, берётся за неё двумя руками и тянет. Дверь тяжёлая, на пружинах. В покойницкой совсем темно, окон на улицу нет, но девушке это безразлично. Она заходит, и дверь за нею с силой захлопывается. В полнейшей темноте девушка замерла, слушает мёртвую тишину.

Но для неё это не тишина! Она слышит! Медленно, вытянув руки перед собой, она идёт вдоль холодильных шкафов и ищет. Сейчас, Женя! Погоди, я сейчас... Она протягивает руки к первому шкафу, напрягает внутреннее зрение – оказывается, оно у неё есть! – и перед нею возникает едва различимый силуэт неприятного грязно-зелёного цвета. Мертвец. В следующем шкафу вообще чернота. Либо пусто, либо... либо давний мертвец, заледеневший, без ауры. В другом - опять темная зелень, едва различимая. В следующем - зелень с коричневым, гадость какая-то...

Но вот там, вдалеке что-то мигнуло фиолетовым! Вспыхнуло, и снова нету... Девушка идёт к дальнему шкафу, тянет к нему руки, ощущая ладонями идущее оттуда тепло жизни. Яркая фиолетово-красная аура светит и переливается сквозь стенки!

Она берётся обеими руками за ручку, тянет её вверх – она почему-то знает, что должна отойти защёлка – и ящик начинает выдвигаться... И оттуда бьёт фиолетовое сияние.

*     *     *

- Ну, что так долго?.. Чуть не околел тут!

- Женька, ты живой??

- Живой, как видишь...

- А как же... ножевое? Ты же мёртвый был...

- Да ничего, оклемался. А ты-то кто?

- Я Галка, не помнишь меня? Одноклассница твоя.

- Галка?? А, подруга!.. Вот и встретились! А ведь я тебя искал.

- Искал? А зачем, Женя?

- Что за вопрос? – засмеялся. – Ты же в меня влюблена была. Или нет?..

- Была... Да я и сейчас...

- Знаю, Галка! Потому и искал. Много ли на свете людей, которые нас любят? Ты подумай.

- Да-а? – она смеётся от счастья. - А как же Лялька Мозговая? У вас ведь с ней что-то было?.. Красавица она.

- Да нет... ерунда, ничего серьёзного. И говорить не о чем.

- А кто тебя так, Женя?.. Вся рубаха была в крови.

- Да это Цвиля, сволочь. Занял у меня деньги на новую тачку... Ну, и решил, видно, не отдавать. Сзади под ребро всадил, в парке. Я и не ожидал...

- А что за Цвиля, Женя?

- Да Генка Цвелов. Мы с ним в клубе «Пингвин» тусовались. Ещё корешем считался, с-сука...

- Главное, что ты жив, Женя. Ну, что, встать сможешь?

Тёмное тело в фиолетовом обрамлении света шевелится, руки берутся за края каталки, но всё бесполезно.

- Нет, не могу... Да ладно, Галка, не суетись. Ты-то как? Почему ты здесь? И где мы?

- В морге... А я медсестрой работаю. Не тут, но... Да ты не переживай, милый! Главное, живой остался.

- В морге... – фиолетовая аура удивлённо мигает. – Ага, потому и голый. Ну, дела! Неужели я умер?

- Сначала умер, теперь ожил... Милый мой! Неужели ты вправду искал меня?

- Уже нашёл! – засмеялся тихо. – Иди сюда, Галка. А то я что-то встать не могу... Забирайся ко мне... Хочешь? Только я голый... И ты раздевайся.

- Иду... – девушка с закрытыми глазами и выражением полного счастья на лице, снимает из-под халата бельё и забирается на каталку.

*     *     *

Петруха проснулся среди ночи от какого-то неясного, но непрекращающегося стука за стеной. Голова от дешёвого  шампанского побаливала; а тут ещё стук... Увидел, что кушетка пуста, понял, что это Галка. «В туалете, наверное» - подумал ещё он. Но зачем так долго стучать в туалете? И зачем вообще стучать??

Он вышел в предбанник, открыл дверь в туалет: темно, пусто. Он понял, что стучат в покойницкой, подошёл, потянул на себя дверь, и волосы от страха приподнялись у него на затылке: из полной темноты доносились стук и вскрики. Боже, что там??

Петруха, в предчувствии какого-то нечеловеческого ужаса, протянул руку к выключателю, врубил свет и дико заорал: на голом, вновь привезённом покойнике, с закрытыми глазами и с улыбкой неземного блаженства на лице сидела полуголая медсестра Галина.

От крика и яркого света сомнамбула пробудилась и испугалась. Взмахнув руками, она потеряла равновесие и с криком рухнула с на пол. Петька осторожно приблизился: она лежала без сознания. Петька не стал рисковать и вызвал полицию.

*     *     *

С медбрата показания сняли прямо в дежурке, а медсестру с перевязанной головой увезли.

Потом ходили слухи, что полиция направила её лечиться в «дурку», но якобы в «дурке» провели обследование и сказали, что она вообще-то здорова, и нарушениями, в частности некрофилией, не страдает. А лунатизм - вообще не болезнь, а индивидуальные особенности организма. Но на прежнее место работы медсестра уже не вернулась.

Петруха с тех пор зарёкся приглашать на ночные дежурства кого бы то ни было, и напарнику своему не советует: запирается в морге на всю ночь один.

А вот Геннадий Цвелов, по кличке Цвиля, подъехав однажды к клубу «Пеликан» на своём новом «Ауди», был задержан. На допросе, ошеломлённый неопровержимостью улик, он сознался в убийстве своего приятеля Евгения Синицына из корыстных побуждений. Но кто его заложил, так и осталось для него загадкой.