Страница 67 из 84
Обрадованный Юра налил по стаканчику, выпили "за удачу". Я показал жестом: все, довольно, больше я пас. Он молча кивнул, соглашаясь, и пошел на кухню ставить воду на огонь для кофе. И больше об уголовном деле не вспоминали, Юра рассказывал о делах геологических. Вдохновенно объяснял, какой у него получается на участке объект, с каким хорошим золотишком. И объяснял толково, так что объект стал в моем сознании представляться в объеме, хотя и близко около него не был. Я с интересом слушал, и не мог в подходящий момент не спросить:
"У вас все здесь такие?"
Он моментально стал серьезным: "Какие такие?"
"Увлеченные, фанатики геологии!"
Юра помолчал, подумал и серьезно ответил:
"Не все. Если не считать Игоря Георгиевича и Николая Матвеева - ты их знаешь", - я кивнул головой в знак согласия, - "еще человека три в партии", - он посмотрел на меня, стараясь понять реакцию на эти слова и продолжил, - "Да это и не главное. Знаешь, в годах тридцатых один из академиков предложил отнести геологию не к научным дисциплинам, а к понятию искусства. Сложно объяснить, почему единицы геологов открывают месторождения - причем одни и те же геологи - а основная масса как на подхвате, не получается ничего. Сейчас много методов изучения, но фарт геологический - понятие очень для нас важное. И логически необъяснимое".
"А у тебя как с этим фартом?" - конечно я был уверен, что с ним у Юры нормально, но узнать и его мнение хотелось.
"А ништяк. У нас как: разбирается молодой специалист в геологии - повышают в должности до участкового геолога. Если и дальше идет все хорошо - находит хоть какие рудные проявления - повышают дальше, до старшего геолога. Ну а если и фарт есть, то-есть находит что-то серьезное - дальше двигается, до главного геолога. А нет - часто переходят на должности административные - начальник отряда, инженер по технике безопасности, ну и до главного инженера и начальника партии".
"И Павел Петрович так шел, по административной линии?" - откровения Юры заинтересовали, и услышать характеристику начальника партии именно от него мне очень хотелось.
Юра ответил не задумываясь:
"Мужик отличный, с соображением, а главное - порядочный. Но с фартом не получилось, не его вина", - и уже с улыбкой, - "Зато начальник - поискать надо!"
Пока я осмысливал услышенное, Юра достал чашки, растворимый кофе и сходил за горячей водой на кухню. Начал готовить напиток, и считая тему геологии достаточно освещенной заговорил о другом:
"Что мы все о работе!. Наташа тобой интересовалась, влюбилась наверное!" - уж этого я не хотел точно, а Юра продолжил, - "И кстати, сказала, что у тебя девушка есть в городе, Таня.", - посмотрел на меня, - "Правда есть?" И замолчал, ожидая ответа.
Не припоминаю, что Наташе про Танечку говорил. Но знает - значит было такое, теперь неважно, когда и как я проболтался. Ну а Юру можно в отношения с Таней посвятить:
"Да, есть такая. Как и твоя жена - тоже блондинка".
"У вас серьезно?"
"Очень, почти муж и жена".
Юра этими сведениями не удовлетворился:
"Почему почти?"
Пришлось рассказать об отношениях с Таней поподробней. И о том, что увел ее от другого мужчины, и что это единственное, что меня немного тревожит. Все же приятней, если ты у жены первый муж, а еще лучше и вообще мужик первый.
На эти откровения Юра усмехнулся и отношение к проблеме высказал:
"По моему, ерунда - первый муж, второй, или еще какой мужик. Я отношусь к этому просто, насмотрелся по знакомым. Семейная жизнь - главное, а то, что у женщины раньше кто-то был - так ведь и мы, сам понимаешь, не ангелы".
Я успел кивнуть головой, соглашаясь с его мнением, как дверь комнаты открылась и вошла Света, красивая и веселая. Увидев на столе пустые чашки из-под кофе и здесь же недопитую бутылку водки, удивилась:
"Какие у нас мужчины слабенькие!" И пока мы, вернее я, смущенно улыбался, присела к столу и предложила: "Может допьем? И мне налейте!"
Не сказав ни слова, Юра достал еще один стаканчик и разлил остатки водки. Я взял свой и предложил:
"За прекрасную хозяйку!"
И сразу ушел - время пошло на десятый час, а завтра с утра я должен выглядеть как "свежий огурчик".
Геолог.
По новой дороге без пыли и колдобин катим на участок. Втроем: я, Николай Матвеев и Игорь Георгиевич, в персональном Уазике последнего. Шоферу подсказывать нечего - здесь уже проезжал. И как замечаю по следам, не только со мной и главным геологом, когда в первый раз я дорогу показал. Что бы по пути и личный родник посмотреть.
"Скоро буровики о дороге узнают, и будет здесь пыль непролазная и ямы сплошные", - это я говорю, а про себя думаю: родничек мой накроется, живность другой найдет, где потише и побезлюднее. И прикидывал, куда податься, это новое место искать. Игорь Георгиевич тему продолжил:
"Разобьют конечно. И бросят, по старой начнут опять ездить. Все же по ней на десяток километров меньше".
"Не бросят", - подал голос шофер, - "я главного инженера здесь прокатил. Он намечал, как можно спрямить, бульдозером расчистку сделать напрямую к буровым".
И стало мне грустно. Как всегда, когда вот так без всякого сожаления делают расчистки, засыпки, отсыпки, нарушающие первозданную красоту. Словно наносят безобразные шрамы на живое тело, которые уже никогда не исчезнут.
С такими грустными мыслями ( у меня) на участок и прикатили. Чтобы еще раз все внимательно посмотреть, и мне передать ответственность за дальнейшие работы в руки Николая, специалиста по разведке.
Идем от канавы к канаве, останавливаясь и изучая те, где кроме меня никто не побывал. Пока ничего нового. "Железная шляпа" как вскрывалась, так и вскрывается, по виду не лучше и не хуже, чем в канавах соседних. А в пройденных с ВВ - можно говорить о рудном теле. Тоже смотрится отлично и оснований для беспокойства - вдруг что-то выклинится, потеряет мощность - нет.
Подходим к месту, где вчера я задал скважину. Буровой агрегат на точке стоит, но до начала бурения далеко - растяжки мачты не закреплены, в зумфе нет глинистого раствора, а буровые трубы и другие железки валяются в куче без порядка. И даже буровиков не видно - наверное заняты на старой точке. Агрегат поставлен правильно, и направление бурения тоже в норме. Достаю буровой журнал и делаю запись: можно бурить. Журнал оставляю на видном месте, что бы сразу бросился в глаза. Идем дальше.
Нетерпение у всех нарастает. Убедились, что в канавах ничего нового, тем более неприятного. А вот скважину, из керна которой вчера я кусочек руды принес в камералку, и до которой всего-ничего, вот она, рядом - посмотреть душа прямо рвется. Потому непроизвольно темп движения и осмотра ускоряем, пока наконец-то не подходим к ящикам, сложенным в стопу у входа в буровую. Игорь Георгиевич потирает руки, смотрит на меня:
"И чем сейчас обрадует?"- это он имеет ввиду керн.
"Тьфу, тьфу, тьфу! Не спугнуть бы!" - Николай с серьезной миной выдает как молитву, и предлагает мне, - "Давай керн разложим".
В ускоренном темпе раскладываем ящики по порядку в линию, убеждаясь даже при беглых взглядах, что в первых из них - тех, которые находились вверху стопы, несомненно руда. Очень хорошо она смотрелась, даже в не совсем чистых кусках. А когда положили на землю последний ящик и двинулись к Игорю Георгиевичу, который как нагнулся, так и не распрямился, он встретил нас, восхищенный увиденным:
"Вот это да! Классная руда, слов нет! Оторваться не могу!"
Николай наклонился с ним рядом, а я побежал в буровую. С водой в красном ведре, снятом с пожарного щита (что делать строжайше запрещено), подошел к коллегам-геологам, и теперь все вместе начали по порядку смотреть керн, предварительно смывая с него остатки глинистого раствора и грязь.