Страница 4 из 19
В отличие от хладнокровного и сдержанного Барклая-де-Толли другой командующий князь Пётр Иванович Багратион был характера горячего. Потомок грузинских царей, он получил боевой опыт с великим Суворовым, который считал его своим любимым учеником. Пылкий и в беседе и в бою, мастер атаки и маневра, Багратион слыл кумиром солдат.
Под началом Барклая-де-Толли и Багратиона служили генералы П. П. Коновницын, М. И. Платов, Д. С. Дохтуров, А. П. Ермолов и другие генералы. Один из этой блестящей плеяды, Александр Иванович Кутайсов, выдающийся артиллерист и разносторонне талантливый человек, знал шесть языков, писал стихи, хорошо рисовал.
План русского командования состоял в том, чтобы отступать от границы до специального подготовленного и укреплённого лагеря в Дриссе, в котором 1-я русская армия должна была остановить противника, а 2-я русская армия нанести ему фланговый удар.
Как встретили русские французское нашествие?
Император Александр I находился на балу в предместье Вильно (Вильнюса), устроенном в его честь русскими офицерами, когда ему сообщили о вторжении французов. Звуки прекрасной музыки звучали в зале, освещённом свечами. По гладкому паркету скользили фигуры танцоров — дам в светлых платьях и их кавалеров, большую часть которых составляли военные в разноцветных мундирах своих полков, а также представители польской и литовской знати в чёрных фраках.
По знаку царя дирижёр оборвал музыку. К застывшим танцорам царь обратился с такими словами: «Неприятель вошёл с великими силами в пределы России. Он идёт разорять любезное наше Отечество. Да обратится погибель, в которую он манит низринуть нас, на главу его». По всем городам и деревням стали известны слова царя: «Воины, вы защищаете Веру, Отечество, Свободу! На начинающего — Бог! Клянусь, что не положу оружия, пока последний неприятельский солдат не покинет пределы Отечества!»
Конечно, русский император не собирался со шпагой в руке сражаться с завоевателями. Его долгом и обязанностью было управление вверенной ему Российской империей, которую надо было спасать. Утром 14 июня Александр I отбыл к штабу 1-й армии, находившемуся в 100 км от Немана. К Наполеону он послал генерала А. Д. Балашова с предложением мирно разрешить конфликт.
Барклай-де-Толли, согласно имевшемуся плану, повёл армию к Дрисскому лагерю, а генералу Багратиону послал приказ: отступать к Минску для соединения с 1-й армией.
Маршал Даву бросил все свои войска, чтобы нанести возле Вильно сокрушительный удар русской армии. Но удар пришёлся по пустому месту: русские войска сумели уйти от превосходящей их французской армии. 16 июня Наполеон прибыл в опустевшее Вильно.
Генерал Балашов напрасно передал послание Александра I — Наполеон не хотел слышать о мире. «Каким бы прекрасным могло быть его царствование, — рассуждал воинственный император, обращаясь к посланнику царя, — если бы он не порвал со мной! Но, в конце концов, я не сержусь на него за эту войну. Ещё одна война — это ещё один мой триумф!»
Русскую кампанию планировалось завершить в течение месяца. «Надо покончить этот поход одним громовым ударом!» — приказывал Наполеон.
В кругу своих маршалов Наполеон говорил прямо: «Александр насмехается надо мной. Не думает ли он, что я вступил в Вильно, чтобы вести переговоры о торговых соглашениях? Я пришёл, чтобы раз и навсегда покончить с колоссом северных варваров. Шпага вынута из ножен.
Александр испуган и хочет помириться, но мир я подпишу в Москве. Надо отбросить их в их льды, чтобы в течение 25 лет они не вмешивались в дела цивилизованной Европы. Цивилизация отвергает этих обитателей Севера. Европа должна устраиваться без них».
Он желал войны, он уже видел, как его войска стремительным и победоносным маршем входят в Москву и Петербург… «Он казался опьянённым», — вспоминал французский министр Арман де Коленкур.
А. С. Пушкин. Воспоминания в Царском Селе.
Почему русские войска отступали?
Барклай-де-Толли знал о военной тактике Наполеона: собрав все силы французской армии в один кулак, ударить по вражеской армии и разгромить её в генеральном сражении, потом добивать оставшиеся войска, вступить в столицу и потребовать от властей полной капитуляции. Так действовал французский император ранее. И ему покорно приносили ключи от Берлина, Вены и других европейских городов.
Вот почему главной задачей русский военный министр посчитал соединение основных военных сил России, чтобы их не разбили по отдельности. Барклай-де-Толли убедил царя оставить Дрисский лагерь, укрепления в котором были слабы, и пошёл к Витебску.
Русские войска отходили в глубь страны, нанося удары по противнику и сдерживая его продвижение. Честь первой победы в этой войне выпала на долю генерала Тормасова под Кобрином, где он 15 июля захватил врасплох и заставил сложить оружие бригаду саксонского корпуса Ренье. Потери убитыми у русских составили 259 человек, у французов — 1 500 и взято в плен 2 500 при четырёх знамёнах и восьми орудиях. На выручку Ренье пошёл австрийский корпус Шварценберга. 18 июля на 18 тысяч русских солдат обрушились 40 тысяч австрийцев и саксонцев. Тормасов держался весь день и отступил к Луцку, не оставив врагу никаких трофеев. Можно вспомнить и упорство защитников крепости Бобруйск, в которой десятитысячный гарнизон, блокированный французами, пять месяцев держал оборону в тылу великой армии, что сковывало значительные её силы и затрудняло коммуникации.