Страница 14 из 27
Зависшая временная петля, нет, даже не так - новая программа прошла проверку сканером расшатанной психики. Минуту назад я боялась до безумия, сейчас же... Это пока что просто реакция организма, он не может находиться в постоянном стрессе, он расплел узлы вполне обоснованного ужаса, чтобы не перегореть от локального напряжения.
Водитель по имени Денис возвращается с двумя термокружками, а расслабившееся сознание сейчас дезориентировано временным позитивом, и у меня мелькает мысль, что ему бы больше подошло имя Дэннис, на американский лад. Кофе на самом деле очень вкусный. Даже чем-то похож на тот, что я пила в клубе, когда мы впервые встретились, и от осторожных глотков действительно становится теплее... А может, латте здесь ни при чем, может, парой фраз мы достигли пока еще шаткого, но взаимопонимания? Я не могу еще знать, что у него дар изменять реальность в каждом отдельно замкнутом пространстве, отбирать тяжелые эмоции и накрывать невидимой сетью под названием "все будет хорошо", сейчас проще все это списать на защитные силы организма. Мне удается на время заблокировать все свои страхи, когда автомобиль выезжает на горный серпантин с раскинувшейся гладью серебристо-голубого моря внизу, спуск утопает в зелени кипарисов, а панорама величественной Ялты с коттеджами, высотками и отелями с причудливой архитектурой остается за спиной. Ай-Петри скрыта туманом, низкие облака, едва заметные нити фуникулера. Интересно, мне удастся там побывать? Вполне вероятно, если...
Я едва не проливаю кофе. Нет, всем опасениям и страхам так быстро не исчезнуть, не испариться, возможно, они уничтожат меня изнутри, толкая на необдуманное безумие. Я не знаю даже, что было бы предпочтительнее - чтобы все мои мысли о незавидном будущем наконец получили свое подтверждение как можно скорее, или же стоит растянуть их во времени, всеми силами отодвигая неизбежность. Я обжигаю нёбо и язык судорожным глотком все еще горячего латте, заметив, что мы съехали с окружной дороги. Солено-терпкий аромат моря все сильнее, крики чаек, кажется, прямо над головой. Асфальтированная дорога идет по тенистой аллее с магнолиями, рододендронами и кипарисами. Пальцы судорожно сжимаются на обманчиво теплой термокружке, когда я понимаю, что это путь к коттеджному поселку. С такими местами у меня никогда не было связано ничего хорошего: Владимир и вечеринка, с которой пошел неумолимый отсчет до моего уничтожения, харьковская резиденция Лаврова, где мне не оставили никакого выбора и, апофеоз этого затянувшегося фарса - Симеиз, где я окончательно уничтожила себя в агонии обреченного на провал противостояния с ним. Впрочем, его тоже!
Почему все это время я так и не вспомнила о Димке? Ответить на этот вопрос было просто. Инстинкт самосохранения, страховка всех систем сознания в попытке выстоять и не сломаться после того, как собрали паззл психики практически по кусочкам. Мне хочется заполнить неловкую паузу, разогнать кварки собственной тревоги, но ужас вернулся. Я боюсь прочесть свой приговор во взгляде Александра. Вопрос о том, уверен ли он, что Дмитрий погиб, умирает на губах, оставшись непроизнесенным. Я подумаю об этом потом. Пока что... мне надо либо спасать себя, либо пережить предстоящий ад с гордо поднятой головой.
Юля, какая на фиг гордость? У тебя ее давным-давно отняли! И уже никогда не вернут, потому что тот, кто был в состоянии это сделать, мертв... У тебя даже забирать нечего. Только жизнь, но, как показывает практика, никто этого делать не будет. Живая ты куда интереснее и ценнее для нового Хищника самого высокого уровня...
- Мы приехали, - вздрагиваю от спокойного, кажется, даже вкрадчивого тембра Александра. Денис открывает ворота, набрав на пульте комбинацию кода.
В другое время меня восхитил бы этот дом в древнегреческом стиле, но сейчас... Я не знаю, что ждет меня за этими мраморными колоннами, за прохладной тенью роскошной лоджии, в лабиринте его комнат. Возможно, солнечный свет я теперь увижу только сквозь стекло... В лучшем случае!
- Возьми букет, - деловито распоряжается Александр. Перебросив пиджак через сгиб локтя, Денис легко подхватывает сумку, сложив сверху не потерявшие свежести розы, и уверенно направляется к дому. Мне кажется, я вижу в тени колонны женскую фигуру, но разобрать трудно. Щелчок открываемой дверцы, протянутая ладонь, снова шокирующая ассоциация... Я цепляюсь взглядом за спасительный якорь - золотой перстень на его пальце в виде... кажется, это изображение египетского божества (то ли волк, то ли собака, красивое ювелирное изделие со вставками из темной эмали). Судорожно сглатываю, сообразив, что пока еще никто не отнимал у меня права вложить свою ладонь в его руку. Пока! Боюсь, дальше галантные жесты приобретут зловещий смысл...
После кондиционированной прохлады автомобиля полуденный зной бьет на поражение. И без того от тревоги задерживаю дыхание, непонятно, что добьет сильнее! Его пиджак небрежно отброшен на кожаное пассажирское кресло поверх пледа, но, судя по невозмутимости, кажется, даже жара таким людям нипочем.
- Извините. - Поспешно вырываю свою ладонь. Дайте мне хоть несколько драгоценных минут, оставьте в покое! Прекратите прикасаться под любым предлогом! Незаметно вздыхаю от облегчения, когда он не пытается возразить. Я стараюсь не отставать и одновременно не вырываться вперед, просто в памяти некстати всплывает один из тематических постулатов. Не помню точно, с какой именно стороны и в скольких шагах от хозяина положено находиться рабыне, я из последних сил стараюсь не допустить даже намека на подобный исход... прежде всего, для себя! На последней ступени я останавливаюсь, повинуясь безотчетному порыву оглянуться назад... Вижу равнодушную гладь моря, подсвеченная солнцем, она слепит глаза. Белые фигурки катеров вдалеке. Я смотрю на эту панораму, словно она одна может успокоить, погасить панику и придать силы, чтобы шагнуть в гостеприимно распахнутые двери моего нового... прибежища? Или камеры заточения?
До меня не сразу доходит, что не я одна упиваюсь этой природной идиллией. И что весь размах его благородства не измерить никаким эталоном. Проходит, наверное, не меньше десяти минут, но он меня не торопит. Даже не произносит ни слова, также задумчиво созерцая бесконечную морскую гладь, опираясь локтями о резные бортики мраморных перил. О чем он думает? О зыбкой относительности всего в этом мире... Или рисует в воображении картину, где Юля Беспалова, увешенная цепями, главный экспонат?
Я не придумываю ничего лучше, чем кашлянуть в кулак, привлекая его внимание. Чувство мимолетной вины контрольным выстрелом по отсекам уставшего сознания - ему вряд ли комфортно на полуденной жаре в приталенной рубашке с длинным рукавом. Тем не менее он дал мне эту необходимую, как кислород, передышку, и даже не оставил одну на пороге пугающего дома. Хотя может, опасался, что я брошусь наутек?
Огромный холл с витыми лестницами к верхним ярусам, здесь тоже все выдержано в стиле Древней Греции. Белый мрамор пола без покрытия, кремово-белые кожаные диваны с небольшим фонтаном по центру холла. Панорамные окна в полную высоту, невесомые гардины - почти так любят рисовать на картинах Эдем. Мне хватает беглого взгляда, чтобы унять взбесившееся сердцебиение. Ну а что я ожидала здесь увидеть? Черные каменные стены, пентаграмму-триксель на потолке и цепи вместо светильников?
В одном из кресел расслабленно устроился Денис, уткнувшись в планшет, со стаканом в руке. Эта картина настолько не вязалась с моим представлением о субординации и отношениях в стиле слуги-хозяева, что брови непроизвольно взметнулись вверх. Я, воспитанная на фильмах о красивой жизни, где наемному персоналу было запрещено даже пить кофе с хозяйских столов, ожидала, что водитель-охранник вскочит по стойке смирно, завидев Александра, но ничего подобного не произошло.
- Что стряслось в мире за наше недолгое отсутствие? - без всякого скрытого смысла поинтересовался Александр, остановившись рядом со мной. Денис, не отрывая глаз от экрана, пожал плечами.