Страница 26 из 47
От жалости к себе и одиночества сник Колька Пахомов, съежился. Потом решительно зашагал к дому Егора Балашова.
— Пусти ненадолго. Видишь, с тоски помираю. А все из-за кого? Из-за тебя: ты уговорил мамку отвезти меня в больницу.
Высунулся Егор в дверную щелку, помотал головой: мол, не могу, сам себе хотел добра, сам и расплачивайся.
Погрозил ему Торопыга кулаком и пошел мать просить, чтобы она завтра в школу его отпустила.
Второй отряд
Во дворе был тимуровский отряд, который делал очень много хорошего.
В этом же дворе жили Костя и Митя. Они гоняли собак и сшибали воробьев из рогаток.
Потому их и в отряд не взяли…
А Косте и Мите в отряд очень хотелось.
Но, если не берут, что тогда делать?
И решили они организовать второй тимуровский отряд. А так как все ребята были в первом, во второй вошли только Костя и Митя.
Стали они думать: что бы им такое хорошее сделать? Хотели клумбу посреди двора разбить, а она уже разбита и цветы высажены. Решили деревья посадить, а они тоже посажены. Плохо, когда во дворе сразу два отряда.
Тогда придумали Костя и Митя следить за порядком на улице. Навязали они красные повязки на рукава и пошли к трамвайной остановке. А в это время гражданин переходил улицу в неположенном месте.
— Стой! Назад! — закричали Костя и Митя и стали подталкивать гражданина к тротуару.
Гражданин сначала возмутился, но потом увидел красные повязки на рукавах у ребят и послушался. Шел он по тротуару и все покачивал головой, размышлял. Встретился ему приятель. Гражданин рассказал приятелю, что с ним сейчас произошло. Правда, говорил он не так, как было.
— Самым форменным образом нарушаю порядок, — рассказывал гражданин. — Вдруг ко мне подходят два мальчика. Гражданин, сказали они, извините, пожалуйста, но здесь переходить улицу не разрешается… Я послушался их и вот иду по тротуару.
— Хорошие мальчики, — похвалил приятель. — Это, наверно, тимуровцы.
Если бы Костя и Митя слышали этот разговор, они обрадовались бы и кое-чему научились. Но они не слышали, а продолжали следить за порядком.
К остановке подошел трамвай. С первой площадки вышла очень старенькая бабушка. Только вышла — обронила трамвайный билет. Костя и Митя сразу заметили такой непорядок.
— Подними, бабушка, билет, — приказали они. — Сорить на остановке нельзя.
— Что вы сказали, сынки? — переспросила бабушка.
— Билет подними. Не слышишь, что ли?
Бабушка с трудом наклонилась и долго шарила по земле дрожащей рукой — искала оброненный билет. А Костя и Митя стояли и смотрели на нее…
И все, кто был на остановке, тоже стояли и смотрели на Костю и Митю, на их красные повязки. А одна девушка быстро наклонилась, подняла билет и отдала бабушке.
— И кто им позволил надеть красные повязки! — сказала она.
— Нам никто не позволял. Мы сами, — ответили Костя и Митя.
Трамвай звякнул и ушел. Стали расходиться и вышедшие на остановке пассажиры. И никто больше ничего не сказал Косте и Мите.
Как Васька баклуши бил
Гриша и Васька — друзья. Живут они, правда, в разных деревнях, зато учатся вместе, за одной партой сидят. Как только распускают на каникулы, ребята договариваются, что летом будут делать. Бегают они на чистую Согожу рыбу ловить, ходят в лес грибы и ягоды собирать. Так привыкли друг к другу — водой не разольешь.
А вот последнее время дружба стала расклеиваться. Прошлой весной они в шестой класс перешли. Перешли и все лето почти не виделись.
Раз Васька встретил своего приятеля, позвал купаться, а тот сказал: — Не могу сейчас. К комбайну надо.
— Ну и иди, — обиделся Васька.
За лето он еще раз приходил к Грише, но того дома не оказалось. Потом, говорят, Гриша был у него. Васька этого не знает, он тогда на сеновале спал, его не разбудили.
Вот так прошло все лето.
Позавтракал как-то Васька — это было за несколько дней до школы, — делать нечего. Вышел на крылечко, грызет травинку, скучает.
— Хоть бы загородку починил, — крикнула мать. — У самого-то, вижу, хозяйского глаза нету.
Васька хотел ответить, что ему сейчас не до загородки, и рот открыл, да тут увидел Гришу. Бежит он, прутиком себя подхлестывает, загорелый, как головешка. И ростом будто выше стал.
Обрадовался Васька, спрашивает:
— Где ты все пропадаешь? Каникулы прошли, а мы и не виделись.
— Ведь и ты пропадаешь, — ответил Гриша. — Я заходил — не застал. Что ты все время делал?
— Что ему больше делать, — вмешалась мать. — Баклуши бил.
Васька на ее слова внимания не обратил, схватил Гришу за рукав, и помчались к реке.
— А я за лето восемнадцать трудодней заработал, — похвастался Гриша. — Ты, наверно, не меньше? Мать говорила, баклуши бил. Это что — баклуши?
Хотел Васька рассердиться, но потом решил, что Гриша и в самом деле не знает, что такое баклуши бить. Нет, думает, лучше я ему что-нибудь совру, а то смеяться будет.
— Понимаешь, баклуши… вот лен околачивают, бьют… Понял? А потом еще околачивают.
— Хорошо понял, — кивнул Гриша и добавил: — Ты молодец!
— Какой я молодец, — скромно отозвался Васька. А сам доволен: обманул Гришу.
На реке они увидели конюха Ивана Петровича, который привел поить лошадей. Чтобы лошади лучше пили, ребята стали им подсвистывать.
— Добрые хлопчики, — похвалил конюх. — Скоро в школу. Чем порадуете учителей?
— Восемнадцать трудодней заработал, — гордо сказал Гриша.
— Славно! А ты, Васятка?
Не успел Васька рта раскрыть, Гриша восторженно заявил:
— Он, Иван Петрович, баклуши бил! — и посмотрел на Ваську так, словно тот обязан был ему сказать спасибо.
— М-да! — покачал головой конюх и погнал лошадей к деревне. У Васьки уши порозовели, совестно стало.
Мальчики вышли на дорогу. Навстречу им шла почтальон — Марья Ивановна. Васька забоялся, что Гриша снова начнет рассказывать о трудоднях и баклушах, свернул в поле. Гриша пожал плечами и последовал за ним.
— Слышь, Вася, ты здорово изменился — все молчишь и молчишь. Конечно, мы теперь уже взрослые, в шестом будем учиться. Да и видят все — можем кое-что делать. Трудодни вот записывают… Ты еще не знаешь, сколько вывели тебе за ба… баклуши?.. Что с тобой, Вась?
У Васьки был такой истерзанный вид, что Гриша оторопел.
— Давай договоримся с тобой не вспоминать больше об этом…
— О чем?
— Ну, об этих самых баклушах. Забудем, ладно?
— Скромничаешь! А мне хочется всем рассказывать. Первый раз заработал! — Гриша подумал, потом тихо добавил: — Это, наверно, нехорошо — всем рассказывать. Скажут, хвастается. Я бы и рад, а не могу. Недостаток мой! Ты вот не такой: выдержанный! И правильно. Ладно, забудем… Перетерплю! Бежим к риге.
— Бежим! — обрадовался Васька. — Может, там попросят помочь или сами что сделаем.
Задача № 135
Домой после уроков Гриша Корольков и Глеб Костицын шли вместе. День был теплый, так что в пиджаках было очень жарко. В такую погоду только и говорить о рыбной ловле, грибах и ягодах. Но ребята вспомнили, как сегодня на уроке географии Грише поставили двойку. И все из-за того, что вчера пробыли на переправе — там начал, ходить новый паром. Глеб успел выучить уроки, а Грише не хватило времени…
Ох, уж это время! Вечно его не хватает!
— Понимаешь, пришел — велосипед захотелось посмотреть, показалось, что «восьмерка», — сокрушенно рассказывал Гриша. — Пока то, другое, а там спать захотелось…
— Ничего, двойку исправить можно, — успокаивал Глеб. — Только в следующий раз сядешь за уроки и сиди, не отвлекайся. Знаю я тебя…
— Что ты знаешь? — рассердился Гриша. — Я сам не хуже знаю…
И опять грустно шагали по пыльной улице.
Чтобы хоть как-то отвлечь приятеля от невеселых дум, Глеб предложил:
— Знаешь, бросай сейчас сумку — и в футбол!
— Нет уж! — отрезал Гриша. — Играть — так вдвоем, а двойки получай я один?.. Спасибо! Я сразу за уроки.