Страница 143 из 162
С. 211*. Под этим псевд. Ю. Айхенвальд опубликовал рец. на № 1 «Беседы» (Литературные заметки. – Руль (Берлин). 1922. 27 мая. № 755).
…**. Опущен отр. с анализом горьковского и бабелевского сказа и эпизодов из «Войны и мира», целиком вошедший в ст. о М. Зощенко (с. 415–416).
АНДРЕЙ БЕЛЫЙ. Впервые – ПЧЗ, с. 3–41. В отр. – Русский современник. 1924. № 2. С. 231–245; ОТП II, с. 205–225 (под назв. «Орнаментальная проза»). Печ. по ПЧЗ с доп. по рукописи (ЦГАЛИ, 53.1.348) и учетом позднейшей правки в ОТП II.
Анализ творчества А. Белого, по воспоминаниям Е. Полонской, уже в 1919–1920 гг. входил в лекционный курс Шкл. (Простор. 1964. № 6. С. 90); ст. о его прозе он задумывает в 1922 г. – некоторые положения данной работы сформулированы в окт. этого года (с. 148). Ср. в писавшихся параллельно ст. о «романе тайн» (ОТП II, с. 166–168), в кн. «Литература и кинематограф», с. 14, 30. Очевидно, не завершенная тогда работа о Белом послужила и основой посвященного ему «письма» в «Zoo» (CC I, с. 186–188). Публикуемая ст. закончена двумя годами позднее (рукопись датирована: «14 мая 1924 года. Покровское-Стрешнево»); в архиве Белого сохранились рукопись ст. и вырезка из журн. «Русский современник», где она впервые была опубл. (в сокр.). В дальнейшем Шкл. внимательно следит за эволюцией Белого, особо выделяя свидетельства изменения отношения Белого ко «внележащим идеологиям» (по выражению Шкл.) антропософии и символизма. Это отразилось и в приводимом ниже отзыве Шкл. о лекции Белого о Блоке, состоявшейся 30 июня 1927 г. в Тифлисе: «Его лекция была чрезвычайно резка и в то же время явилась капитулянтской.<…>Андрей Белый доказывал, что символизм был не мировоззрением, а художественным методом, и в своем отступлении он становился на мою старую позицию, доказывая, что вообще в искусстве весь метод изображения (есть) метод композиции[146].Раньше Андрей Белый доказывал обратное. Изменился не Андрей Белый – изменился символизм. Литературные произведения из явлений мировоззрения – становятся чистыми явлениями стиля, исчезают. Мы можем сказать, что сейчас символизм – метод создания образов, но знаем, что он создавался не так. Мысль Белого о том, что формальные моменты поэзии (есть) бытие, которое определяет сознание художника, – есть также капитулянтское, хотя и блестяще сформулированное (положение), но для нас, формалистов, заявление простое и неточное» (49). Своеобразной параллелью к настойчивым попыткам Шкл. отделить Белого от символизма и антропософии стали посвященные ему строки Белого: «<…>человек без «приема», без «формы»; он – сплошность весьма содержательных тем; и одно содержание – всегда интересно: то – «метод формальный», им выдуманный, потомучто анализ приемов, сведенье к приему в нем – жест, пантомима и символ; когда говорит он «прием», я – не верю «прием» – угаданье: его интуиция; метод «формальный» есть нечто вроде известного «психоанализа»; а преступленье его в том, что он, наплодив «формалистов», добыл им и кафедры: «профессора» от шкловизма – седы, предпочтенны, убийственно скучны» (Белый А. Ук. соч. С. 181). Шкл. ответил Белому в ст «Под знаком разделительным» (НЛ. 1928. № 11. С. 45).
С. 214*. Чуковский К. Последние годы Блока. – Записки мечтателей. 1922. № 6. С. 160.
С. 217*. А. Ремизову была посвящена повесть Пильняка «Третья столица» (1923).
С. 218*. По воспоминаниям Белого: «Тетка» – определение антропософии догматически шаржирующей антропософию» (Белый А. Воспоминания с Штейнере. Paris, 1982. С. 68).
С. 226*. Иванов В. Борозды и межи. М., 1916. С. 256–258.
ПОТОЛОК ЕВГЕНИЯ ЗАМЯТИНА. – ПЧЗ, с. 43–67 (под назв. «Эпигоны Андрея Белого: I. Евгений Замятин»). Печ. по рукописи (84).
С. 240*. По-видимому, имеется в виду журн. «Вестник иностранной литературы» (1891–1916).
С. 243*. Щерба Л. Опыты лингвистических толкований стихотворений: 1. «Воспоминание» Пушкина. – Русская речь. Сб. 1. Пг., 1923. С. 43.
С. 248*. Аллюзия из романа «Мы».
С. 258*. Вышел на англ. яз. в конце 1924 г. в Нью-Йорке.
…**. Рассказ «Новая утопия» (рус. пер. – в его Собр. соч. Кн. 8. М. 1912).
ПИЛЬНЯК В РАЗРЕЗЕ. Впервые – Леф. 1925. № 3. С. 126–136 (под назв «О Пильняке»). С доп. – ПЧЗ, с. 69–91 (под назв. «Эпигоны Андрея Белого; П.Борис Пильняк»). Печ. по ПЧЗ с доп. по рукописи (79).
Оценка, данная Шкл. в этой ст. творчеству Б. Пильняка, в дальнейшем им не пересматривалась. Примечательно в этом отношении его выступление в окт. 1929 г. на диспуте «Писатель и политграмота»[147].«В. Шкловский пытался обвинить «Литературную газету», – передавала это выступление ЛГ, открывшая «дело Пильняка и Замятина», – в том, что она, преувеличив поступок Пильняка, излишне его… разрекламировала. «В нашу эпоху надо осторожно подходить к совести писателя, – заявил т. Шкловский, – от писателя требуется не столько политическая, сколько художественная ответственность» (ЛГ. 1929. 14 окт. № 26. Ср.: Вечерняя Москва. 1929. 8 окт. № 232).
С. 259*. Вариант преамбулы: «Потерянное ощущение старых элементов художественной формы заменяется работой сопоставления умышленно данных как несводимых отрывков» (79).
С. 261*. Первая кн. Пильняка вышла в 1918 г. («С первым пароходом»), кн. «Былье» – в 1920 г.
С. 262*. Имеется в виду роман И. Рукавишникова «Проклятый род» (1912).
С. 264*. ПИЛК, с. 163.
С. 270*. По-видимому, речь идет о стих. Вяч. Иванова «Александру Блоку» («Ты царским поездом назвал…» – 1912).
ВСЕВОЛОД ИВАНОВ. Публикуется впервые. Печ. по автографу (76) с восстановлением несохранившихся стр. по машинописи (77).
Творчество Вс. Иванова привлекло внимание Шкл. уже в 1921 г. – с первых его выступлений у серапионов (с. 180. Ср.: Слонимский М. Избранное в 2 т. Т. 2. Л., 1980. С. 510). В начале 1922 г. Шкл. пишет Горькому из Петрограда: «Всеволод Иванов пишет все лучше и лучше. Последний его рассказ «Дитё» привел бы Вас в восторг, такой «индейский» или киплинговский сюжет и такая глубокая ирония» (АГ, КГ-п 89–2–4). В 1924 г. Шкл. и Вс. Иванов написали авантюрный роман «Иприт» (вып. 1–9. М., 1925), о котором Иванов писал: «Я от этого романа понял и научился делать сюжет» (Иванов Вс. Собр. соч. в 8 т. Т. 8. М., 1978. С. 554). В 1927 г. он пересмотрел свое мнение, приписав неудачу романа «влиянию» Шкл. (там же. С. 550). В 30-е гг. Шкл. отдает предпочтение новеллистическому мастерству Иванова 20-х гг. (Семена жизни. – ЛГ. 1939. 15 февр. № 9), критически расценивал его «Повести бригадира M. H. Синичкина» (Повесть с мнимыми мотивировками. 1932–50), «Похождения факира» (ЗШЛ, с. 386), «Пархоменко» (в неопубл. отзыве о последнем он отмечал «традиционность» сюжетного строения и «выдуманность» линии шпиона Штраубе – ГЛМ, 211).
С. 276*. Полемически-заостренный пересказ некоторых тезисов работы П. Лебедева-Полянского «Очередные вопросы» – Пролетарская культура. 1919. № 6. С. 13–15. Подп.: В. Полянский.
…**. Имеется в виду ответ А. Луначарского на одно из позднейших – 1924 г. – выступлений теоретика Пролеткульта В. Плетнева (см.: Луначарский А. Собр. соч. в 8 т. Т. 2. М., 1964. С. 267).
С. 284*. Опущен ряд примеров из «Цветных ветров» и «Седьмого берега» (все сделанные составителями купюры касаются прежде всего подобранных, но не обработанных Шкл. цитат из Вс. Иванова).
…**. Ср.: Якобсон Р. О художественном реализме (1921) – в его кн. «Работы по поэтике». М., 1987. С. 387–393.
С. 285*. Далее Шкл. предполагал включить отр. с разбором «систематизации» цветов в «Цветных ветрах» (на примере гл. IX).
…**. Иллюстрировано сказкой «Куян».
С. 286*. Иллюстрировано примерами из «Голубых песков» и «Жаровни св. Гавриила».
С. 287*. Далее в рукописи – примеры из рассказа «Долг», повести «Хабу».
КОНСТАНТИН ФЕДИН. ЛЕОНИД ЛЕОНОВ. – ПЧЗ, с. 95–100.
В ст. отразилась реакция Шкл. на выступления середины 20-х гг. А. Луначарского, Н. Осинского, М. Ольминского, Л. Сосновского и др. партийных и государственных деятелей, активно пропагандировавших возвращение к традициям русского реализма XIX в. Эти выступления были расценены лефовцами как «реставраторские» (см. отклики С. Третьякова, Н. Чужака, В. Блюма на ст. А. Луначарского об А. Островском – Леф. 1923. № 2); «социальным заказом» объяснял Шкл. и «реставрацию» АХРРом системы русского реализма: «Она, может быть, более привычна для лиц, делающих заказ, но это решает дело только практически» (неопубл. отзыв о «Стачке» Эйзенштейна, 1925 г. – ЦГАЛИ, 1923.1.22). Этот «заказ» своеобразно преломился в программе «учебы у классиков», выдвинутой ВАППом в ноябре 1926 г. См. ст. Ю. Либединского и НЛП (1927, № 1) и резкий ответ С. Третьякова (Новый ЛевТолстой. – НЛ. 1927, № 1), почти текстуально в некоторых своих абзацах совпавший с данной ст. Шкл. О романе К. Федина Шкл. писал в 1925 г., вскоре после его выхода в свет: «Что сказать о романе в целом? Роман задан, а не дан. Роман сделан добросовестно. Но он правилен орфографически и ложен в своем синтаксисе. В нем ложная сложность и ложные, не данные, а заданные, описания.<…>Роман вреден, потому что он ложное достижение. Задача реставрации старой формы и романе не достигнута. Роман вреден, потому что сейчас есть задание на «советского Толстого», «советского Островского», «советского Репина». Нужно не идти на это задание, а создавать новую форму, опираясь на социальный заказ, художественно пользуясь им для превращения в эстетические внеэстетических величин. Я не знаю, поймет ли меня читатель. Федин поймет» (82). Ср.: Литературное наследство. Т. 70. С. 490.