Страница 4 из 15
Вторыми детьми Создателя стали гномы – непревзойдённые знатоки камней, металлов, минералов, всего того, что скрыто под землёй. Они были полной противоположностью кхарам, словно Создатель решил пошутить. Маленькие, коренастые, большеголовые, они разительно отличались от тонких и гибких кхар. Гномы не умели плавать, зато прекрасно ориентировались в пещерных туннелях и других подземных ходах. На поверхность они выходили редко. Про главную гномью гору, Аргоррот, ходило тоже немало слухов, но они так и оставались слухами, потому что таинственную гору никто и никогда не видел.
Никто не знал, враждовали ли гномы с кхарами в те незапамятные времена. Магнифики сходились в мысли, что нет, так как жили Первые и Вторые в слишком разных условиях и делить им попросту было нечего.
Зато гномы были первыми, наделёнными магией. Они действительно могли вызывать обвалы и землетрясения, заставлять сходить сели и извергаться вулканы. В то время земля в прямом смысле ходила ходуном. Юные каменные стихиали вовсю испытывали свои способности. Грохот и треск не прекращался много десятилетий, катились с гор камни, разверзалась земля, пепел с ревущих вулканов покрывал все окрестности толстым седым слоем. Трудно сказать, сколько бы продолжалась эта вакханалия. Но как детям часто надоедают новые игрушки, так и гномы, вдоволь натешившись, охладели к буйным забавам и ушли в тёмные пещеры, где властвует вечный мрак.
Кхары умудрились пережить гномье буйство без существенных потерь. То ли Дельта располагалась в равнинной местности, то ли сердце Кхаридана и вправду оберегало своих жителей, но разрушений и обвалов удалось избежать. Гномам была неподвластна Вода, и сокрушительные волны так и не пронеслись над Кхариданом. Шло время, земля успокаивалась, и, наконец, наступила Третья Эпоха. Эпоха Огня.
Все летописи, когда-либо прочитанные Рилмоком, хором утверждали, что нет более загадочного и непостижимого народа, чем джайны. Огненные стихиали, они жили в раскалённых пустынях к востоку от Подлунного Хребта. Их почти никто и никогда не видел, поэтому описания внешности джайнов оставалось на совести авторов. Кто-то изображал их огненными сгустками, кто-то – стройными людьми с пламенными очами и искрящимися волосами, кто-то вообще считал их невидимыми. Рилмок, потратив много времени на раздумья, решил, что, скорее всего, джайны тоже имеют две ноги, две руки и одну голову, как все разумные творения Создателя. Возразить ему было некому. Джайны так же назывались Третьими по очерёдности прихода в мир. Магия их была неподвластна и не изучена, Рилмок думал, что они могут швыряться огненными шарами и воспламенять взглядом. Ему опять никто не возражал.
Отношения между тремя народами История Творения характеризовала как ровные и отстранённые. Создатель в великой мудрости своей расселил столь различных по сути своей существ так далеко друг от друга, что столкнуться нос к носу, а тем более что-то не поделить им было бы ой как сложно. Топи Кхаридана не привлекали гномов, а на джайнов должны были наводить ужас. Кхарам же было вовсе несподручно наведываться в пылающий Джайнмур. Гномы вольготно располагались в своих пещерах и не горели желанием ни в воду лезть, ни в огонь.
Оставались незаселёнными только пышные дубравы в самом сердце земли. Зелёный лесной ковёр простирался от Дельты до порогов Подлунного Хребта, но ни кхарам, ни гномам, ни джайнам он был не по душе. Слишком сухо для Первых, слишком ровно для Вторых и сыро для Третьих. Неудивительно, что в конце концов появились Четвёртые.
Вольные эльфы, стихиали Ветра, были излюбленными героями всех летописей и баллад, когда-либо написанных людьми. Красота предпоследних детей Творца поражала. Высокие, стройные, с буйной гривой волос, они были больше всех сходны с людьми, только казались сотканными из дуновения ветерка. Точёные лица и грациозная походка восхищали людей, отчаянно стремившихся быть хоть чуточку похожими на порывистых детей Ветра. Эльфы о своей привлекательности знали прекрасно и весьма ею гордились. Они были четвёртыми и до появления людей последними созданиями Творца. Неудивительно, что, гордые и заносчивые по натуре, они сочли себя венцом творения.
Эпоха людей ещё не наступила, но четыре стихиали пришли в этот мир. Дальше История Творения внезапно становилась очень путаной и невнятной. Как понял Рилмок, с трудом продираясь сквозь архаичные речевые обороты, пропуски целых абзацев и внезапно появляющиеся россыпи не связанных между собой букв, четыре народа всё-таки что-то не поделили. Что именно, понять было невозможно, так как из книги было абсолютно вульгарным образом выдрано несколько страниц, причём очень давно. Притягивая за уши строчки с разных мест, Рилмок кое-как понял, что началась какая-то жуткая, запредельная война всех со всеми с применением любой доступной магии. Земля ходила ходуном почище, чем во времена Второй Эпохи. С неба падали камни, реки наполнялись пламенем, а целые рощи проваливались во внезапно разверзшиеся пропасти и трещины. Сколько погибло животных, птиц и рыб, подсчёту не поддавалось, да и считать было некому. Война длилась несколько сотен лет. Рилмок был уверен, что за это время должны были погибнуть все четыре народа без остатка, но стихиали были гораздо крепче Рилмоковых догадок, и стереть их с лица земли оказалось не так-то просто. Силы Четырёх были равны, хотя Рилмок и не мог понять, как выжили посреди пылающей и трясущейся земли не владеющие магией кхары. Но так или иначе, продолжать войну не было ни сил, ни смысла. Все разумные доводы были за перемирие, но его тоже не случилось. Воюющие стороны огрызались друг на друга, но флаг мира никто не поднимал. Кончилось всё тем, как понял Рилмок, что Создатель призвал к себе по одному с каждой противоборствующей стороны и имел с ними некий разговор. Во всё это Рилмоку трудно было поверить, особенно в разговор с Создателем, но после него война действительно прекратилась и стихиали разбежались каждый в свой угол. Собственно, как было и до противостояния. В Истории Творения по этому поводу упоминался загадочный Вердикт Четырёх, но подробностей Рилмок найти не смог, как ни старался.
Потерев воспалённые от долгого чтения глаза и отложив фолиант, Рилмок снова повернулся к кхаре. Она всё ещё спала. Он подошёл к тюфяку и долго смотрел на Первую. У него в голове не укладывалось, что это существо появилось за многие тысячи лет до прихода людей. Рилмоку показалось, что он видит настоящих хозяев этой земли, ведь все, кто пришли после, пришли после.
Глава II
Светало. Рилмок сам не заметил, как прошла ночь. Раненая лежала тихо, лишь иногда постанывая во сне. Огарок свечки совсем съёжился, остался только маленький кривой фитилёк. Рилмок плюнул на всю экономию и сжёг несколько свечей во время чтения Истории Творения. Никогда он ещё не читал её с таким интересом и даже не подозревал, насколько известная всем книга может быть увлекательной. Правда, загадок она подкинула больше, чем ответов. Рилмок снова прокрутил в голове прочитанное, со вздохом признал, что всё равно знает про кхар ничтожно мало, и пошёл готовить завтрак.
На завтрак была тыквенная каша. Собственно, она же была на обед и на ужин. На Рилмоковом огороде выросла почему-то только здоровая тыквища размером в три его головы. Остальные посадки мирно засохли, хотя Рилмок исправно их поливал. Правда, были ещё крыжовник и смородина, но из них каши не сваришь. Рилмок пересчитал свои сбережения, понял, что на молоко и тем более на мясо катастрофически не хватает, и уныло поплёлся варить осточертевшую тыкву.
Сняв с огня котелок с мутно-жёлтым варевом, Рилмок снова заглянул к кхаре. Та спала. Юноша не решился её будить и начал завтрак в одиночестве. Но, видимо, запах еды всё-таки достиг ноздрей кхары, потому что с тюфяка донёсся тихий стон. Рилмок вскочил, подхватив котелок с остатками каши, и подбежал к раненой. Она умудрилась практически сесть на постели и в упор глядела на Рилмока единственным глазом. Он поёжился. Жуткий глаз, казалось, смотрел прямо в его душу и тем не менее сквозь него, как будто он был прозрачным. Кое-как оправившись от неприятного чувства, Рилмок положил на тарелку каши, протянул её кхаре и отошёл на пару шагов. Кхара удивлённо посмотрела на содержимое тарелки, осторожно зачерпнула ложкой малюсенькую порцию и отправила в рот. Через секунду её уже выворачивало жёлто-зелёной желчью прямо на пол перед постелью. Тарелка отлетела в сторону, и каша желтоватыми сгустками повисла на стенах и полках. Кхару рвало долго и мучительно, пока не кончилась желчь. Ещё минуту она мучилась пустыми спазмами и, наконец, затихла, свесив голову вниз. Рилмок в ужасе вжался в стену. Он судорожно соображал, что делать. Главное, что вроде бы не открылись раны и не пошла снова кровь, но чем кормить пациентку теперь стало абсолютно непонятно. Каша, конечно, не изысканные донные уточки, но больше ничего нет. Крыжовник Рилмок твёрдо решил не предлагать.