Страница 9 из 32
– Гарик, ты лучше меня знаешь, насколько опасна жизнь в аттракционах. В Железной Деве все зависит от Баптиста. Сейчас он крепок, держит Котел в ежовых рукавицах, но кто знает, что будет дальше – его могут съесть…
– Всех могут съесть, – пробубнил Визирь, однако не был услышан.
– Или же Скотт окончательно спятит от синей розы, которую нюхает все чаще, и сам нас пристрелит. Или… – Она помолчала, после чего покрутила головой. – Нельзя начинать новую жизнь там, где прошла старая.
– Нетронутых островов не существует. Простая логика…
– Плевать на логику, – отрезала Заводная. – Говорят, в портах Днища можно сесть на корабль, идущий на юг. Капитаны требуют огромные деньги, но путешествие того стоит…
– К Нетронутым островам?
– Да. – Лиза приподнялась на локте и в упор посмотрела на мужчину: – Неужели тебе не надоел Зандр?
И он снова отвернулся к зеркальной дверце шкафа. Он не любил свое отражение, но лучше смотреть на него, чем в глаза женщины, которая верит в тебя больше, чем ты сам в себя веришь.
– Рабыня? – осведомился Скотт, пристально глядя на безмятежно улыбающуюся Надиру. Сегодня у девушки было хорошее настроение, и потому она не стояла с обычным отрешенным видом, а улыбалась. Впрочем, придурковатая гримаса говорила о состоянии ума девушки так же хорошо, как и выражение тупого равнодушия.
– Там, откуда я пришел, рабство запрещено, – тут же сообщил Хаким, нервно поглаживая правую, слабую руку, которую поддерживал слишком маленький, не по размеру, киберпротез.
– Не запрещено, а не поощряется, – уточнил Баптист.
– Верно, – после секундной паузы согласился Тредер. – Прямого запрета не существует, но только потому, что люди…
– Так это твоя рабыня?
– Да, – сдался седой. – Ее жизнь принадлежит мне.
Иногда приходится оперировать теми понятиями, которые ближе собеседнику.
– Как зовут? – повеселел Баптист. – Имя у нее есть?
– Надира.
– Продаешь?
– Э-э… – Хаким замялся, и пальцы его левой, здоровой руки принялись выбивать на протезе тревожную дробь. – Надира не столько рабыня, сколько воспитанница. Я подобрал несчастную сразу после Времени Света и с тех пор забочусь о ней…
– Представляю как! – расхохотался хозяин аттракциона, и падальщики из свиты верноподданно заржали следом.
Тредер побледнел. Надира продолжила улыбаться окружающим, в уголке ее губ пузырилась слюна.
Баптист встретил седого путешественника во время обязательного утреннего обхода ярмарки в сопровождении вооруженной охраны, баши и трех старших гильдеров каравана. Они задерживались у каждой палатки, под каждым навесом, и хозяин аттракциона получал исчерпывающий рассказ о выставленных товарах. Если проявлял интерес, разумеется…
К Тредеру проявил. Седой зачем-то вернулся в мегатрак, а когда покидал внутреннюю зону, попался на глаза Энгельсу, который решил немедленно исполнить обещание и представить спутника хозяину аттракциона. Который в ожидании богатых даров – обязательной части программы – изволил пребывать в игривом настроении.
– Девчонка говорит? – отсмеявшись, осведомился Скотт.
– Плохо.
– То есть только мычит, когда ты ее пялишь…
Еще один взрыв хохота.
Стоящий рядом с Баптистом Мухаммед криво улыбнулся, изобразив подобие веселья, но, улучив момент, наклонился к Скотту и прошептал:
– Дружище, поверь на слово: Хаким относится к Надире как к родной дочери, которой у него никогда не было. Он нашел ее в развалинах, спас и с тех пор…
– Твой друг добровольно взвалил на себя такую ношу? – Сам Баптист занялся мародерством и сколачиванием банды еще до того, как взорвались последние ракеты, и поведение седого вызвало у него закономерное удивление.
– Да, добровольно, – подтвердил Мухаммед.
– Твой друг – дурак.
– Я не один раз говорил ему об этом. Напоминал, что он не сможет выдать Надиру замуж, получить калым…
– А он?
– Продолжает о ней заботиться.
Прежний Баптист, жестокий и безбашенный главарь падальщиков, продолжил бы издеваться над седым и наверняка убил бы его, но уважаемый хозяин аттракциона, приветствующий уважаемого баши, поставившего в городе ярмарку, не мог себе позволить подобное буйство.
– Твой друг – странный, но он – твой друг, – важно произнес Скотт, глядя Мухаммеду в глаза. – И он может оставаться в моем аттракционе так долго, как ему нужно.
– Благодарю, уважаемый, – склонил голову Энгельс. И поспешил перевести разговор на приятную главарю падальщиков тему: – Не угодно ли будет пройти в мой мегатрак? Там тебя ожидает небольшой сюрприз…
– Попробуешь товар? Классический наногероин по довоенному рецепту! Лаборатория работает меньше года, а ребята уже купаются в радиотаблах…
– Нет, спасибо.
– Первый укол бесплатно.
– Не для меня.
– Все равно подыхать.
– Знаю…
Но лучше сдохнуть от пули или ножа падальщика, чем от этой дряни, которой послевоенные химики наводнили Зандр. Наногероин считался настолько большой гадостью, что его даже пытались запрещать. Правда, как это сделать в условиях Зандра, никто не знал.
– Лучший выбор зигенского оружия!
– Довоенные стволы есть? «ИЖ» или «дегтярев»?
– Три палатки налево, там торгует мой племянник…
– Спасибо.
– Не в моих правилах давать наводку на конкурентов, но у племянника действительно хороший товар…
Обычно Визирь планировал основные дела на второй день ярмарки, на самый сладкий. Первый день – премьерный, суетливый и малолюдный. Топтуны пытаются вышибить хоть какой-то товар оптом, гильдеры осматриваются, оценивают платежеспособность населения, состояние, так сказать, экономики области, местных почти не видно, только детвора бегает меж палаток заезжих купцов, пытаясь стащить что плохо лежит. Первый день – осторожный.
А со второго начинается суматоха и бардак. Предложений полно с обеих сторон, но гильдеры уже не осторожничают, они пока в плюсе, потому что сбросили топтунам балласт, выдав его за нужный товар, и могут себе позволить дать за хабар комби нормальные цены.
Во второй день.
Сейчас же все иначе. Поскольку времени у него лишь до полуночи, разбираться с делами придется в премьерный день, а не тратить его, как это обыкновенно бывало, на изучение гильдеров, выбирая самого адекватного и щедрого караванщика…
К тому же действовать приходилось в жутком цейтноте: нужно было договориться с покупателем до того, как местные расскажут караванщикам о его обстоятельствах, после чего придется снижать цену. А в том, что расскажут, Гарик не сомневался: обитатели аттракционов не упускали случая подгадить ближнему.
– Разведчик или проводник? – осведомился усатый гильдер, потеющий под голубеньким навесом.
– И то, и другое.
– Продаешь или покупаешь?
– И то, и другое. – Потный торговец Гарику не понравился, однако он знал, что под маской грубого хама вполне может скрываться толковый делец, и задержался. – Почему спрашиваешь?
– Есть отличная новая прога для встроенного спектрометра, – высокомерно сообщил потный. – У тебя есть спектрометр, комби?
– Есть.
– Вот и договорились.
– О чем?
Однако вопрос разведчика повис в воздухе: потный слышал только себя.
– На обмен не рассчитывай, я беру только радиотаблы и не стану делать для тебя исключения…
– Ты забавный, – рассмеялся Гарик.
– Что?
Возможно, усатый сообразил, что переборщил с высокомерием, возможно, хотел продолжить разговор в другом ключе, но Визирь уже прошел дальше. На этот раз он ошибся, и глупый хам на самом деле оказался глупым хамом.
– Эй, комби, принес чего горячего? Рентген на триста?
– Мелочами не занимаюсь, – отшутился разведчик.
– А больше я не потяну.
– Тогда и разговора нет…
На ярмарках Визирь продавал серьезный хабар, тот, который не по карману местным, и потому был вынужден вести себя осторожно, придирчиво выбирая делового партнера – речь шла о больших деньгах.