Страница 96 из 100
Я отчетливо увидел, что происходило с каждым и по какой причине, благодаря мелькающим сценам. Габриэль стоял у истоков всего. Испокон веков он любил Селу и завидовал нашей с ней любви. Он предал меня и забрал Селу, скрывал ее в телах уже почивших людей, разрешая ей проживать их жизни, не позволяя ее душе отправиться на небеса. Каждый раз, когда она умирала, он заключал ее в другом теле, а она даже не сомневалась в его непричастности. Она считала, что такова ее кара за любовь ко мне. Ужасное существование. Непостижимое. Жестокое, мерзкое и прискорбное. Однако оно только закалило Грейс и усилило ее любовь ко мне.
Габриэль пытался сломить ее любовь. Он пытался разорвать узы, за которые она держалась — единственное, что было положительным в ее существовании, и пытался влюбить ее в себя. Просто потому, что если бы она полюбила и зачала ребенка от его злобной-ангельской-задницы, появились бы Нефилимы. А потом миру и всему человечеству снова пришел бы конец. Но не от Всемирного потопа, его причиной стал бы хаос и зло, учиненные Нефилимами, и люди истребили бы самих себя. Габриэль вышел бы победителем в войне, и не стало бы рая. Не стало бы ангелов.
Однако Грейс никогда бы не полюбила его. Не позволила бы коснуться ее, потому что только меня одного она любила. Мелькающий перед глазами фильм о моей жизни был дерьмовым, и мне захотелось потребовать вернуть деньги за этот сеанс.
Но потом все просто исчезло, и я остался стоять в кромешной тьме. Один.
В ожидании.
Ну, со мной не сработает. Да ни за что на свете я не стану торчать во тьме кромешной, пока Габриэль вредит Грейс. Нифига.
Поглотившая меня тьма начала бледнеть, и вдали засиял яркий свет. Вы что, стебётесь? Что за клише со светом в конце туннеля?
Темные фигуры вышли из столпа света, пуская причудливые сверкающие тени. Михаил и Рафаил.
Все словно замедлилось: время, движения, даже мои мысли. По телу хлынул раскаленный добела адреналин. Все разумные мысли разбежались, и я не услышал ничего из того, что сказал мне Михаил.
Каждую частичку тела затрясло от бушующих внутри ярости и неистовства. Рванув вперед и остановившись в паре сантиметров от лица Михаила, я прорычал:
— Верните меня обратно, чтобы прикончить его. Я должен помочь Грейс, она и так многое перенесла.
Меня схватили за руки и заставили отступить. От их ладоней исходило странное спокойствие, пытающееся проникнуть в меня, но я отмахнулся от него. А потом я очутился в гостиной Грейс, с крепко удерживающими меня Михаилом и Рафаилом.
Прямо перед нами был Габриэль во всей своей демонической красе, с широко распахнутыми крыльями, он с безумным хохотом нависал над Грейс. Глаза его излучали холод и беспощадность, пальцы сжались в кулаки, готовые наброситься на нее.
Грейс медленно выпрямилась перед ним, ее лицо краснело с каждым сделанным шагом.
— Ты со своей славной компанией можешь разорвать меня в клочья, Габриэль, но я все равно буду сражаться. Ты можешь получить мое тело, когда оно превратится в хладный труп, но тебе никогда не заполучить мою душу. — Голос ее был мрачным и пропитанным чистой ненавистью.
Мышцы под кожей напряглись, пытаясь вырваться от ангелов, чтобы защитить ее. Мне было плевать, сколько раз я должен буду восстать из мертвых или от чего придется отказаться ради нее, я всегда вернусь за ней. Габриэль НИКОГДА не получит ее.
Стоило этой мысли всплыть у меня в голове, как Габриэль бросил взгляд за спину Грейс и заглянул прямо в мои глаза. Он громко зарычал на меня, и его глаза вспыхнули ярким пламенем.
Я услышал, как ахнула Грейс, когда повернулась и увидела меня, но я не мог отвести взгляд от Габриэля. Я дернулся к нему, попытался высвободиться из захвата.
— Притронься к ней хоть пальцем, Габриэль, и я УНИЧТОЖУ ТЕБЯ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!
— Брось ты, Шейн. Нам же с тобой прекрасно известно, что я уже к ней прикасался, и не только пальцем. — Его голос резал мою кожу как острое стекло. Насмехаясь надо мной, он обошел Грейс.
Закричав, я попытался вырваться, все мое тело просто сотрясало. Воззвав к каждой крупице своих сил, я дернулся вперед, пытаясь наброситься на Габриэля. Михаил и Рафаил забормотали, стараясь удержать меня, но не смогли, и им пришлось отступить назад.
С буйным ликованием я вдавил Габриэля в стену с такой силой, что гипсокартон треснул и посыпался на пол. Габриэль отпихнул меня, и вокруг меня закружили темные тени, маленькие демоны Габриэля. Раньше я не обращал на них внимания, но теперь они сновали вокруг нас, принюхиваясь и рыча, как бешеные псы.
— НЕТ! — Грейс подскочила к Михаилу, и ее крики пронзили меня. — Михаил, сделай же что-нибудь!
Когда Грейс отвлекла своим криком Габриэля, я сжал кулаки и начал избивать его по лицу. Я продолжал обрушивать удары на его голову до тех пор, пока маленькие монстрики не оттащили меня и не отбросили к стене.
Гребаные-рогатые-черто-гоблины. Боль растеклась по плечам и рукам, спинной мозг горел, словно объятый пламенем. Оторвавшись от стены, я хватался за все, что только мог, чтобы устоять.
Заметив, что я ослаб, Габриэль ринулся на меня, но Грейс рванула вперед и выставила руки, останавливая его.
Ужас сковал мою грудь.
— Нет, Грейс! Спрячься за мной! — Я попытался задвинуть ее себе за спину, но когда мои ладони коснулись ее, она упала в мои объятия и, рыдая, прижалась. Мои руки сразу же обняли ее, крепче сжимая. Я быстро нагнулся, поцеловал ее в лоб и сказал: — Я просто благоговею от твоей силы и чести. Но ты должна отойти от меня, милая. — Затем я посмотрел на Михаила, и он перехватил мой взгляд. — Видишь, вот в чем суть, Михаил. Вступи и борись с нами, — шепнул я.
Габриэль бросился на нас, выставив свои стальные когти, целясь в нас. Грейс замерла в моих объятиях и попыталась прикрыть меня. И вдруг, без какого-либо движения или звука, перед нами появился Михаил, не позволяя Габриэлю напасть. Крылья архангела заполнили собой всю комнату, возвышаясь над всеми, а Габриэль со страхом в глазах отшатнулся назад.
Маленькие монстрики Габриэля сбились вокруг него в страхе, пятясь в противоположную от нас сторону.
Михаил обернулся к нам с Грейс и осторожно обнял ладонями ее лицо. Заглянув ей в глаза, его глаза расширились, а губы приоткрылись.
Грейс подняла к нему подбородок и обхватила его ладони своими, прижимая к своему лицу.
— Да, Михаил. Вглядись в мою душу, посмотри на то, что мне пришлось вынести по вине Габриэля за последние две тысячи лет. Взвесь и сделай выводы, Михаил. Мы с Шамсиилом не совершали ничего дурного.
Михаил выпрямился, словно собираясь отойти. Но Грейс крепко вцепилась в его руки, подходя к нему и склоняясь.
— Самые раскаленные места в аду предназначены для тех, кто во времена великих моральных испытаний хранил нейтралитет.
А теперь моя девочка принялась цитировать Данте Алигьери. Ну разве хоть одна цыпочка смогла бы так?
Губы Михаила изогнулись в легкой улыбке.
— Ты так похожа на Иова, Грейс. Ты никогда не колебалась в поисках, ты никогда не теряла веры, и ты никогда не сомневалась в нем. — После чего он направил свою улыбку мне. — И ты. Ты отказался от своего пристанища в раю, лишь бы быть с ней. Я восхищен вами.
Развернувшись к Габриэлю, он оскалился, обнажая зубы.
— Габриэль, твои зависть, вожделение, жадность и все беды, вызванные тобой, — преступления гораздо страшнее простого поцелуя. Простого поцелуя, стоит добавить, давным-давно прощенного и забытого. Если мне не изменяет память, а я уверяю тебя, она мне не изменяет, ты должен был сопроводить Селу в рай, прощенную за ее легкое прегрешение. А Шамсиилу вынесли КРАТКОЕ пребывание в заключении, после чего они должны были воссоединиться.
— НЕТ! — прогремел голос Габриэля. Он сотряс пол под нашими ногами и вынудил Грейс зажать уши. — Я не отдам ему ее. ОНА МОЯ!
Когда лицо Габриэля исказилось и покраснело от злости, комнату охватил успокаивающий теплый ветерок. Он быстро перерос в нечто возвышенное, осязаемое кожей. Глядя на окружающих, мне стало очевидно, что не только я его почувствовал. Каждый, кроме Габриэля, который по-прежнему стоял с искаженным от ярости лицом, и его армии, все это ощутили. Всем своим сердцем и душой я осознал чье это присутствие.