Рождение шестого океана

Но здесь Ахтубина прервали посетители.

Их было четверо — двое мужчин и две молодые женщины: одна статная, величавая, другая подвижная, как ртуть. Последняя принесла с улицы задорную улыбку и никак не могла согнать ее, придать лицу грустно-серьезное выражение, приличествующее больничной обстановке.

— Вот молодцы! —обрадовался Ахтубин. — Пришли навестить хворого старика. И с девушками. Которая тут невеста Сергея? Нет, подождите, я сам угадаю. Наверное, вот эта, с челом мыслителя. А та веселенькая, похожая на солнышко, конечно, твоя подруга, Валентин...

Зина прыснула. Все сразу пришли в хорошее настроение.

— Не угадали, Юлий Леонидович, — сказал Валентин, — веселенькая, с железобетонным сердцем — долговременная любовь Сергея. А эта, как вы выразились, «с челом мыслителя»— доктор Кудинова, моя спасительница. Единственная в мире женщина, которая имеет обыкновение, прежде чем познакомиться с человеком, подержать в руках и хорошенько осмотреть его сердце.  

— А кстати, как твое сердце? Не болит?

— Гораздо лучше первого. Я отдохнул, соскучился, рвусь к делу. А вы как, Юлий Леонидович? Скоро собираетесь встать?

На лице Ахтубина появилась брезгливая гримаса.

— Противно рассказывать.

— Юлий Леонидович, надо чтобы Маша вас посмотрела. Ведь она настоящая волшебница, может вынуть сердце и вставить молодое.

На мгновение в тусклых глазах Ахтубина вспыхнула надежда. Он пытливо взглянул на Кудинову и, уловив смущенно-виноватое выражение, опустил веки.

— Боюсь, что юные волшебницы не интересуются стариками. Увы, можно сменить сердце у молодого, ветхий организм не заменишь целиком. Люди умирают. С этим приходится мириться.

— Да что вы, Юлий Леонидович! Оставьте эти мысли.

— Не надо тратить слова на утешения, голубчик. Стариков должны замещать молодые. Это закон природы. Иначе нельзя идти вперед. И оставим этот бесполезный разговор. Давайте о деле. Читали вы мою статью насчет досуга?

Валентин с облегчением ушел от грустной темы:

— Читали, конечно. И еще по радио слушали, в поезде. Но для общества нужно строго отобрать подходящие науки. В цветоводстве, видимо, любители очень полезны, а у нас, в ионосфере, едва ли...

Ахтубин строго взглянул на него:

— Я вынужден напомнить вам, Валентин Николаевич, — сказал он недовольно, — что ионосфера открыта любителями... Кроме того, насколько я помню, ионосферную передачу  предложили два молодых к ветротехника. Если бы я рассуждал, как вы, я запретил бы им работать. Могу добавить, что такая же идея пришла в голову совсем постороннему человеку — мальцу... как его звали? Струнин, кажется? Вообще, товарищи, любитель становится специалистом, если работает долго и упорно.

Валентин молчал смущенный.

— Я и сам думал, как вы сначала, — продолжал Ахтубин смягчаясь. — Но потом разобрались мы с учеными и оказалось, что во всяком деле есть простые вещи, которые выполняют помощники, лаборанты, расчетчики. Даже в атомной физике, оказывается, ряд открытий сделали жены и сестры физиков. Они делали открытия, изучая фотопластинки. Для этого нужно не очень много знаний и бесконечное женское терпение. Но только на терпение мы рассчитывать не можем. Ведь общество у нас будет добровольное, удержать народ можно только захватывающе интересной работой. Там нужны своеобразные руководители-учителя и агитаторы. Но не так легко найти подходящих людей. Меня просили наметить кандидатуры. Вот в секцию регулирования стихий я предложил Новикова Валентина и Новикова Сергея.

— Нас?!

— Да, вас. И Академия поддержала мое предложение...

— А ионосфера?

— А в ионосфере, друзья, ваша работа завершена. Вы еще не понимаете? Но это так естественно. Пока корабль строится, хозяин на нем инженер; когда построен, приходит другой хозяин — капитан. Вы, ребята, творцы идей, вы кораблестроители, и не надо вам лезть в капитаны.

— Может быть, в общество имеет смысл перейти Валентину, а Сергею Федоровичу довести до конца прежнее дело? — вмешалась Кудинова.

 Ахтубин посмотрел на нее, нахмурившись,

 но с улыбкой.

— Волшебница, я вижу вас насквозь, — сказал он. — Вы не хотите делить Валентина даже с мужчиной, даже с другом детства. Но я убеждаю и умоляю вас не быть жадной Если вы желаете счастья Валёнтину, не старайтесь разлучать его с Сережей. Их сила в дружбе. Только вдвоем они умеют и затевать и доводить. Порознь они — два приличных конструктора, вдвоем— выдающийся ученый. А представляете, какой это будет ученый, когда вокруг них сплотится еще тысяча таких же талантливых?

Заботливый врач, она же любящая женщина, ежедневно по минутам расписывала время Валентина: работать не больше... лежать не меньше... гулять не дольше...

— Машенька, а как же закалка? — протестовал выздоравливающий. — Как же упражнение мускулатуры? Как же сопротивляемость организма?

— Терпеть не могу слишком грамотных больных! — сердилась Кудинова. — Если не верите врачу, подчиняйтесь даме, хотя бы из вежливости.

Только в конце декабря Валентин получил разрешение осмотреть свой кабинет в будущем-здании Общества содействия науке.

Провожал его Володя Струнин. Как-то мало пришлось говорить нам о нем, может быть, потому, что Володя все время работал с Новиковыми. Когда у них было десять помощников, он был одним из десяти, когда стала тысяча помощников, Володя был одним из тысячи. Он сопровождал Сергея в Джанджаристан, остался там после отъезда Сергея, вместе с Бха и Рамией принял ток с Камчатки, строил вышку на Сахалине, когда готовился разгром похитителей тока; во время конференции принимал гостей, водил их по электрической выставке...

 В здании общества велись отделочные работы. Полы были закапаны мелом, пахло известью и олифой, на мраморной лестнице стояли дощатые козлы, всюду висели бумажки: «Осторожно, окрашено».

Володя распахнул одну дверь. «Вот ваш кабинет, Валентин Николаевич... »

Комната как комната.. Два высоких окна. Пол еще не закончен. Подгоняется паркет. Пахнет стружкой и столярным клеем.

Валентин уселся на подоконник. Все-таки Кудинова приучила его беречь силы.

— Ты передай прорабу, Володя, чтобы мне не делали парадного кабинета. Это должна быть комната, где обсуждаются технические предложения. Ни приборов из яшмы, ни зеленого сукна, ни стекла на столе. Полки мне нужны со справочниками и энциклопедиями. Ящики для картотек. Доска, чтобы накалывать чертежи. Шкафчик с угощением. Да-да, с угощением. «Садитесь, товарищ, вот чай, вот варенье, выкладывайте, что у вас на душе». Интересно, кто первый придет ко мне на прием?

Володя встал посередине комнаты, вытянул зачем-то руки по швам.

— Разрешите, я буду первым, Валентин Николаевич?

— Ты?

— Валентин Николаевич, только вы не сердитесь. Ваша ионосферная передача замечательная и очень талантливая вещь! Но все-таки у нее есть недостатки. И эта история с кражей тока показала их. Когда Сергей Федорович искал, как оградить ток от воров, я тоже ломал голову, и я нашел не такой простой, но, в конечном итоге, более надежный путь. Я бы предложил передавать энергию не током, а короткими волнами. Нет, погодите, не смейтесь, у меня уже все продумано. Я знаю, что короткие волны идут прямолинейно и не могут огибать земной шар. Но ведь сейчас есть спутники. Я уже разобрался: нужно подвесить над экватором 24-часовой «неподвижный» спутник, поставить на нем зеркало и отражать волны к потребителю. Люди на спутнике не нужны, зеркалом можно управлять по радио. Теперь главная трудность — какие посылать волны? Волны нужно подобрать такие, чтобы они не терялись в пути: ультрафиолетовые лучи в воздухе поглощаются, обычный свет — рассеивается. Инфракрасные лучи были бы очень хороши, но они поглощаются водяным паром и углекислым газом. Лучше всего пойдут метровые радиоволны. Но вы не слушаете, Валентин Николаевич?