Кларенс и Джульетта

— Хорошо, — сказал Кларенс Джульетте.

— Я не говорю тебе: прощай, — прошептала она. — Пока.

— Жди, — сказал он.

Выйдя из пиццерии, Кларенс оглянулся, увидел за стеклянной дверью худенькую девушку с черными до плеч волосами и почувствовал, что не сможет жить без нее. В тот же миг, как только закрылась дверь, он почувствовал это. И он верил, что будет всегда с ней. И она верила, что будет с ним. Они оба верили.

Мистер Догетти не верил никому. Он хотел положить несколько тяжелых плит на опасные надежды дочери. Как на могилу. Окончив работу, он вышел во двор своего дома и увидел длинную тень там, где лежала груда старых ящиков из-под макарон. То стоял Кларенс. Он, конечно, вернулся, не отойдя и трех десятков шагов от пиццерии. Он был здесь, может быть, час, а может, и гораздо больше. Он смотрел на окно, чтобы увидеть, как Джульетта взмахнет простыней, разбирая свою постель. И только.

Здесь, в Грэнич Вилэдж, был все еще рай для влюбленных. Там, где жил Кларенс, никаких дворов не найдешь и в помине, чтобы спрятаться и стоять вот так. Стены, стены, стены и со всех сторон улицы. Из своего окна он видел тоже только другие окна. Ни за что не сообразишь, где чье.

А здесь было куда проще.

Мистер Догетти подошел к Кларенсу и попросил его сесть на ящик. У мистера Догетти было смятое с одной стороны лицо. То ли раной, то ли болезнью. Впалая щека придавала ему своей неподвижностью какую-то неумолимую жестокость. Мистеру Догетти было легче разговаривать с таким рослым парнем, как Кларенс, когда тот сидел.

— Ты где работаешь? — спросил мистер Догетти.

Кларенс молчал.

— Ты метешь улицу у отеля? — спросил мистер Догетти.

— И мою ее иногда, — сказал Кларенс.

— Ты, наверное, не это хотел делать, Кларенс, а? — спросил мистер Догетти так просто, что у Кларенса перехватило горло при вздохе, и он лишь отозвался:

— Ага.

— Ты мечтал учиться?

— Ага.

— Кем же ты собирался стать?

— Почему-то врачом, — сказал Кларенс. — Но ведь надо заплатить не меньше десяти тысяч долларов, пока учишься.

Теперь мистер Догетти сказал:

— Ага. — И помолчал. — Этого не заработаешь и за год, если даже подметать весь Нью-Йорк.

Он говорил тихо, делая мучительные перерывы между фразами и пожимая плечами. Он не был виноват, что Кларенс родился без счастья.

— Я тоже мечтал... иметь свою макаронную фабрику, — сказал он. — Для этого я приехал в Америку. Здесь я похоронил жену, так и не став фабрикантом. И Джульетта не дождется, пока ты станешь врачом. Лучше приходи потом.

— Я люблю ее.

— Тогда тем более. Прощай.

— Чао! — сказал Кларенс по-итальянски, как говорил Джульетте, и посмотрел на ее окно.

— Кстати, — услышал он, — Рич может убить тебя, потому что тоже очень любит сестру. А я помогу ему. И мы по-своему будем правы. Чао!

Мистер Догетти ждал для дочери совсем другого жениха. Но он никуда не выпускал Джульетту из пиццерии. Да она и сама не отпрашивалась никогда, раз надо было работать. А принцы в пиццерию не заходили.

Кларенс пришел к ней на следующую ночь, и она увидела его в окно. Это было перед рассветом, и его фигура обрисовалась на фоне забора, как дерево, которому срубили голову. Он стоял недвижно и безмолвно, будто жалкий ствол без ветвей.

Джульетта улыбнулась и сначала открыла окно и едва заметно помахала рукой. Потом окно закрылось, и скоро Джульетта показалась у двери черного хода в ночной рубашке и коротенькой вязаной кофточке, накинутой поверх нее.

Отец не верил, что Кларенс придет. Брат не верил, что Джульетта без спроса выйдет к подметальщику. Бедняги спали. Натрудившись, они крепко спали, как всегда, на исходе любой ночи, и они прозевали Джульетту.

— Прости меня, — сказал Кларенс, поднимая ее с земли на руки и пряча свое лицо в ее растрепанных волосах.

— Ты не виноват.

— Я подумал, — сказал он, — если человечество все время идет вперед, почему в старинные времена люди находили счастье в золоченых кроватях, на высоких перинах, а теперь — на сломанных ящиках из-под макарон? Скажи мне, Джульетта. Ну, скажи что-нибудь.

— Откуда ты знаешь про перины?

— Я видел в кино. — Кларенс усмехнулся.

— Ты сам смеешься над этими картинами, — сказала Джульетта. — Зачем же спрашиваешь меня?

Они помолчали.

— Я видела, — сказала Джульетта, — как жених увез невесту на яхте. Забыла название картины. Неважно. В кино всегда так красиво!

— На озере Мичиган в Чикаго много яхт.

— Ты был в Чикаго?

— Я искал там работу.

Он рассказал ей, как у темной кромки берега, вдоль которого тянутся густые аллеи старых лип, качаются яхты на Мичигане, и оттуда всю ночь доносятся всплески то музыки, то девичьего смеха. На яхтах нет огней. Ночь окутывает озеро, как тайну.

— Пусть их, — сказала Джульетта. — Мы тоже будем счастливы, Кларенс.

— Если меня не убьет Рич.

— Ты боишься?

— Я улыбаюсь.

— Я люблю тебя, Кларенс.

— Но у тебя не скоро будет яхта, Джульетта!

— Зато у нас уже есть ночь, — сказала она.

— Сейчас рассвет...

— Мне пора, но я потеряла ленту с головы.

— Ты подвязываешь ею на ночь волосы?

— Да.

— У тебя чудные волосы.

— Помоги мне найти ленту.

Пока они искали ее среди ящичных обломков, в комнате Джульетты вспыхнул свет. Она приникла к Кларенсу, а он сильно прижал ее к себе.

— Это отец?

— Не знаю. Он мог попросить кофе. Ночью он пьет горячий кофе, когда у него что-то болит в груди. Я не отозвалась, и он послал Рича проверить.

В ту же секунду Рич высунулся в окно и крикнул:

— Джульетта!

— Идем скорей, — сказал Кларенс.

— Куда?

— Ко мне.

— Нет.

— Скорей!

— Я в одной рубашке.

— Возьмем такси.

Они побежали.

— У тебя есть деньги?

— Да.

Он сказал ей неправду. За такси заплатила мать. Пока он ходил зa деньгами к матери, Джульетта сидела в машине, оглядывая через приспущенное стекло незнакомый район Нью-Йорка. Это была восточная сторона, глядящая окнами на Ист-ривер и Бруклин. Глухие громады домов тянулись в рассветном сумраке каменными ульями. И все они до отказа были набиты людьми. Чем больше были дома, тем меньше казались Джульетте люди. Она опустила глаза и стала молиться богу.

— Он не бросил тебя? — спросил негр, повернув к ней голову и снимая руки с руля.

— Наоборот. Он взял меня к себе.

— Это свадебное путешествие? — засмеялся негр.

Джульетта не ответила.

— Ты часто катаешься в машинах? — спросил он.

— Первый раз.

— Извините, мисс, — сказал негр. — Я желаю вам счастья.

— Спасибо.

— Вероятно, ваш муж живет высоко.

— Я не знаю.

— Вы смелая девочка.

— Он сейчас придет.

— О'кэй!

Через улицу уже бежал Кларенс.

Мистер Догетти явился на четвертый день. Он узнал адрес в «Гамильтоне». Он не пожелал видеть Джульетту, но он разговаривал с миссис Сэер. Это был странный разговор. Мистер Догетти долго сидел молча, и мать Кларенса сказала первой:

— Не надо отнимать у них счастья.

— Нельзя отнять того, чего нет, — ответил мистер Догетти.

— Может быть, им повезет, — сказала мать.

— Конечно, — сказал Догетти, — кому-то должно везти в жизни. Вы гадаете на картах?

— Нет.

Он пристукнул сухими пальцами по столу, покачал головой.

— Хорошо. Погадаю у механической гадалки на Бродвее. Может быть, им повезет.

— Вы верите в гадание?

— Нет. А вы?

— Я тоже не верю.

— Какого ж черта, — закричал мистер Догетти, — вы говорите: может быть, им повезет! Все кончено. Я пришел сказать, чтобы она не возвращалась. У них есть хотя бы кровать? Ну, вот и хорошо. В ее комнате уже живет служанка. Раз они решили биться головой об стенку, пусть бьются покрепче. Может быть, им повезет! Может быть, Кларенс станет президентом Америки! Лично я не мечтал, чтобы моя дочь стала женой президента. Нет! До свидания!