Паутина

— Где берете картошку?

Этот простой и обыденный вопрос Ягуара окончательно вывел мужчин у костра из шока.

— Какая теперь разница? — пожал плечами самый молодой.

Взгляд его холодных, цвета чуть подсиненного льда глаз полоснул по лицу Ягуара выражением нескрываемой ненависти.

— А ну-ка дай мне наган.

Хорек протянул Павлу оружие. Ягуар опустил автомат, повертел наган в руке.

— Я так и думал — милицейский, — усмехнулся он. — Кого же ты приговорил: офицера или рядового на посту?

— Нашел, — сквозь зубы бросил холодноглазый, не глядя на Ягуара. — Ничего у вас не выйдет с мокрым делом!

— Помолчи, — с угрозой проговорил Павел. — С мокрым делом, — передразнил он парня. — Будем мы еще с вами возиться, доказывать ваши дела. По закону военного времени таких, как вы, имеем право расстреливать на месте.

— Не имеете! — вдруг по-поросячьи взвизгнул молодой.

— Только по суду, — упавшим голосом добавил он, поняв, наконец, полную безвыходность своего положения.

— Вот именно, разбаловала вас Советская власть судами да адвокатами. Ну а вы что скажете? — обратился Ягуар к двум другим напарникам холодноглазого, которые продолжали стоять с поднятыми руками. — Опустите руки. Похоже, что вы кавказцы. Или я ошибаюсь? — Ягуару уже начинала надоедать эта комедия. Из всех троих пока больше нравился ему парень в полупальто. Было в нем что-то от матерого преступника, способного ненавидеть и идти в своей ненависти до конца.

Предполагаемые кавказцы промычали в ответ что-то нечленораздельное.

Ягуар подсел к костру, ткнул заостренной палочкой в котелок.

— Готово, — оповестил он. Давайте перекусим и пойдем.

— Куда? — с ожесточением в голосе спросил холодноглазый.

— Куда следует. Ты не ерепенься…

— А то чикаться не будем, — закончил за Ягуара Хорек.

Парень в полупальто с презрением посмотрел на него, но, тут же спохватившись, спрятал глаза.

Павел вылил из котелка воду, достал, обжигая пальцы, самую крупную картофелину, принялся очищать ее от кожуры. Он перехватил острый взгляд холодноглазого, устремленный на петлицы Хорька.

— Что, — зло покривил тонкие бескровные губы парень в полупальто, — у чекистов завалка полная, если пехота по лесам шастает.

— Догадался, подлец, — одобрительно проговорил Ягуар и протянул парню наган, — держи, только толку от него никакого.

В глазах парня сверкнула искра надежды и тут же погасла, уступив место угрюмой ожесточенности.

— Еще издеваетесь! — процедил он, отводя от себя руку Ягуара с наганом.

— Бери, кацо, пока не раздумал, — с нарочито грубым акцентом сказал Ягуар.

Что-то или в голосе сержанта, или в лице его замкнуло круг предыдущих подозрений холодноглазого, вызванных петлицами военных, что это не патруль, а нечто другое — совсем для него неопасное.

— Кто вы? — резко спросил Ягуар, обращаясь к кавказцам.

Они сидели уже на своих прежних местах, но продолжали упорно молчать. Вопрос сержанта застал их врасплох. Они переглянулись с парнем.

— Пусть скажет Рыба, — буркнул один из кавказцев.

— Какая рыба? — искренне удивился Павел.

— Это я, — усмехнулся холодноглазый. — Так зовут меня за светлые глаза. Этот, — ткнул он пальцем в грудь кавказца, одетого в длиннополое давно утратившее от грязи свой первоначальный цвет пальто, с кепкой-семиклинкой на голове, — Гоша — мясник первой руки, — покривил губы злой иронией парень, — фамилии не знаю. Этот, — тычок в грудь другого кавказца. — Бичо — первоклассный слесарь.

— А ты? — в упор спросил Ягуар.

— Я? — задрал брови парень. — Я — дачник. Надоело… <В оригинале отсутствует часть текста. Прим. авт. fb2.>

…

— И милицейскую пушку нашли по дороге, — с сарказмом вставил Павел.

Рыба пожал плечами: мол, понимайте, как знаете.

— А ребятишки хорошие есть, чтобы дела с ними делать?

Рыба вскинул голову, как конь, услышавший призывной сигнал своего хозяина. Краешком глаза Павел заметил, что и кавказцы как-то по-особому заинтересовались разговором.

— Какие дела? — через паузу спросил Рыба.

— Большие, чтоб боялись и уважали.

— Ребята найдутся, — уклончиво уронил Рыба, но в голосе его зазвучали нотки уважения к Павлу. — Только их надо собрать. — Он остро посмотрел прямо в глаза Кикнадзе. — А кто за это возьмется сейчас? Кругом горячо, могут и шлепнуть.

— Я возьмусь, — спокойно ответил Ягуар. — Нужна только хорошо закрытая хаза и… поменьше паники. Сейчас как раз легко работать, если с умом. Ну так как?

— Мне нравится, — ответил Рыба.

Бичо и Гоша ожили, сбросив, наконец, с себя скованность.

— С того бы и начинал, — улыбнулся Гоша. — Нам и самим надоело припухать здесь. Пора обратно. Менты сели нам на хвост, вот мы и дернули.

— А сейчас следов наших уже и не найти, можно по новой, — добавил Гоша, — почти с нежностью глядя на Павла. — Человек нужен.

— А мне глухая хаза. Чтобы, кроме нас, никто о ней не знал. — Павел повел глазами в сторону Совы и Хорька, которые молча слушали его разговор. — Есть кое-какие хорошие планы. Сейчас можно работать по-крупному. Найдутся же в городе имущие граждане?

— Точно, — подтвердил Рыба. — Спекулянты, барыги… Не все же они попадаются. Я, например, знаю одного — банк целый, но хитрый мужик — не расколешь.

— А это на что? — провел ладонью по дулу своего автомата Ягуар. — В городе сейчас шумно: авиация бомбит, артиллерия обстреливает. Если добавится еще несколько автоматных очередей, шумнее не станет. Даже не заметят. Так есть хаза или нету? — вернулся он к главному для себя.

— Есть, — ответил Гоша. — Совсем чистая. Дядька мой на фронте, дом у него остался, семьи нет. Я там жил, но следов никаких не оставил.

— Где находится, в центре?

— Нет, на окраине.

— Заметано. Заливайте костер. Здесь оставаться нельзя.

— А куда? — спросил Рыба.

— Много будешь знать, скоро состаришься, Рыба. Делай, что надо.

Первым шел Бичо, замыкал группу Семен. Хорек, шедший предпоследним, несколько раз оглядывался на своего дружка, намереваясь что-то сказать ему, но не решался. По выражению лица Семена было видно, что и ему, как и Василию, тоже не нравится решение Павла вести с собой в пещеру этих уголовников. Все сожрут, выпьют. Однако Хорек решил молчать. Хватит ему утреннего мордобоя.

Бичо махнул рукой и замер, еще более пригнувшись. Все сделали то же самое.

По склону горы справа в противоположном движению группы Ягуара направлении шли трое: подросток с палкой в руке и за ним двое военных с автоматами. Впереди подростка бежала большая лохматая собака.

Павел поблагодарил про себя бога за то, что эти люди не пошли в глубь урочища по ручью. И тут же внезапная и острая, как молния, мысль, казалось, остановила сердце Ягуара. Только сейчас вспомнил он, что убитый им Гурам тоже был с палкой, про которую в суматохе они совсем забыли. Если эта группа вышла на поиск Гурама, и они уже нашли его палку… Павел внимательнее присмотрелся к подростку, который был еще хорошо виден. Нет, у него палка короткая. Та была больше. Немного отлегло от сердца. Скорее, скорее уходить в пещеру. Если эти спустятся вниз, то обязательно наткнутся на шалаш. И пусть, лишь бы не нашли тело Гурама. Хорошо, что он в воде, никакая собака не почувствует его.

Лейтенант Пикаев остановился и глянул вниз на котловину. Отсюда уже хорошо различались очертания домиков селения, расположенного почти у самой дороги, дымки солдатских кухонь, дорога и русло Терека, бежавшего у подножья горы, на склоне которой стоял лейтенант. «Не везет тебе, Заурбек, — думал он сейчас. — Кто-то из твоих друзей давно уже ведет счет лично уничтоженным фашистам, а ты гоняешься за врагами, больше смахивающими на призраки в этом горном царстве, чем на людей». Взгляд Пикаева снова обратился к селу, пробежал по крышам домов, стараясь отыскать ту, под которой живет Залина.

Сегодня он привел коня к Касполату и подал старику уздечку, привезенную из города. Уздечка, правда, была не новой, ее дали Заурбеку родственники, у которых он останавливался в городе, но зато отделана серебром. Касполату очень понравился подарок. Залина уже вернулась из школы и тоже с восхищением рассматривала с дедом богатую уздечку, совсем по-детски радовалась, то и дело бросая на лейтенанта взгляды, полные благодарности. В разговоре она назвала Пикаева дядей Заурбеком, и он растерялся. Лейтенант вспомнил сейчас об этом и почувствовал, как краска смущения и стыда заливает лицо. Он провел ладонью по щеке, как бы стирая с лица смущение и оглянулся: никто не видит его? «К черту! — обругал он себя. — Чекист называется! Размазня. Нашел чем заниматься вместо дела. Наваждение какое-то с этой девчонкой. И все Саша, он виноват. Надо же было пойти с ним к Касполату». Пикаев одернул на себе плащ-палатку, и это резкое движение вернуло его в мир ощущений и мыслей, далеких от Залины и от связанных с ней переживаний.