Паутина

Иван Яковлевич постоял несколько мгновений у вешалки, раздумывая. Пожалуй, просить придется не одну роту, а две, много будет работы.

Глава восьмая. Встречи

Павел лежал в пещере у самой стены на расстеленной шинели. Крохотный огонек свечи представлялся ему бесконечно далекой одинокой звездочкой на бездонно черном небе. Свеча была почти рядом с Ягуаром, но фитиль горел так слабо, а в пещере стоял такой мрак, что и метр расстояния мог показаться угнетающей бесконечностью. Этому способствовало, впрочем, и душевное состояние Кикнадзе. Прошло уже столько времени, как он, подобно змее, поменял свою шкуру, но ощущение свободы и радости не приходило…

Ягуар выполнил приказ Пауля и привел в пещеру трех уголовников, о которых говорил Пауль. Павел сразу догадался, кто рассказал диверсантам об уголовниках: тот же, кто «заложил» абверовцам и его самого. Вот и получил свое, скотина! Если б не он, не было бы ни этих диверсантов, ни уголовников. Сидел бы Павел здесь вместе с Марининым и Долговым и спокойненько ждал бы исхода боев под Орджоникидзе. А теперь… Как на мушке…

Напрасно он послушался Пауля и вышел из пещеры, напрасно объединился с уголовниками, будь они прокляты! Надо же было подвернуться еще этому старику с палкой! Сначала он принял их за одну из поисковых групп, которые, оказывается, со вчерашнего дня прочесывали котловину — искали дезертиров. А они-то думали, что военным и милиции сейчас не до них. «Да нет, — с досадой мысленно оборвал себя Кикнадзе. — Они ищут не нас, а этих диверсантов. Наверное, чекисты застукали момент выброски абверовцев на парашютах и сразу подняли всех на ноги. Оно и понятно, Военно-Грузинская дорога — не шуточки. В любом случае вся местность прочесывается. Хорошо, что хоть об этом удалось узнать у Гурама.» Ягуар отпустил бы старика, не спроси тот: а правда ли, что среди дезертиров есть и грузин? Спросил и так подозрительно посмотрел на него, Павла. Может и не подозрительно, может, показалось Ягуару, но старик все равно приговорил себя. Отпусти его, так обязательно ведь расскажет в селе о встрече с военными, о грузине, который среди них, обрисует всех… Нет, отпускать было нельзя…

А теперь сельчане или милиция найдут тело Гурама. Ищут же…

Ягуар тяжело вздохнул и сел.

— Срежьте фитиль, — буркнул он в пространство. — Совсем выгорел.

Огонек свечи сел, и в пещере наступил полный мрак. Темнота была сейчас особенно тягостна.

Кто-то, разобрать было трудно, завозился у ящика, который даже не угадывался во мраке. Вспыхнула спичка, выхватив из тьмы узкое бледное лицо Рыбы — такая была кличка у одного из уголовников. Он зажег свечу и вернулся на свое место. Теперь свеча горела в полный фитиль, и Павел видел, как Рыба лег на пол, повернувшись к свету спиной.

Чтобы успокоиться, Павел решил проанализировать свои действия сегодня и убедиться, что он нигде не дал промашки, что опасность не так близка, как ему кажется…

Утром в пещере поднялись рано. Павел зажег свечу, заставил Семена и Василия умыться, вскипятил на оставленной абверовцами спиртовке воду, заварил чай. О встрече с диверсантами Кикнадзе не распространялся. Для своих сообщников он сочинил вчера легенду. Будто пещера когда-то служила пристанищем охотникам, но о ней давно забыли. О пещере ему рассказал один сельчанин. Он уехал из села, другие о ней ничего не знают, так что вполне безопасно. Павел пошел сюда один, потому что надо было проверить: все ли здесь в порядке. Задержался, потому что долго искал дорогу к пещере.

Хорошо, что догадался пролезть под кустами. По пути в пещеру он наткнулся на сторожку лесника, которого взяли на фронт, и подцепил там канистру, кружку, кое-какую посуду… О том, что, готовясь к дезертирству, он хорошо знал об этой пещере и даже принес сушеное мясо, которое сельчане давали ему для роты, хлеб, свечи, Кикнадзе умолчал.

Ни у Долгова, ни у Маринина не возникло никаких сомнений в правдивости Павла. Странным показалось им только предложение кавказца обзавестись кличками. Он предложил им даже свои варианты: Василий — Хорек, Семен — Сова, а сам Павел — Ягуар. Так будет безопаснее, объяснял он. Не мог же Павел сказать, что выполнял распоряжение Пауля. Все они зарегистрированы абверовцами под этими кличками.

Василий было возмутился своей кличкой — ему не хотелось быть Хорьком, но Семен свирепо цыкнул на него, и Маринин смирился. Павел сообщил еще, что недалеко от пещеры прячутся трое уголовников, с которыми надо объясниться. Откуда он узнал о них? Случайно заметил в лесу, подслушал разговор. Болтали о многом, так что он узнал достаточно, даже о том, что у них есть наган, но только без патронов. Сову и Хорька расстроила перспектива объединения с уголовниками…

Сегодня им предстоял выход на дело. Со стороны можно было бы увидеть лишь три бесформенных силуэта с чуть приметными пятнами лиц. Ягуар ввел жесткую экономию на свет, обрезая фитиль почти у самого его основания.

— А если они начнут сопротивляться? — вдруг громко спросил Хорек.

— Кто они? — недоумевающе и с досадой ответил вопросом на вопрос Ягуар.

— Уголовники, — мотнул головой Василий.

Сова вопросительно уставился в Павла неподвижным взглядом, и тот понял, что эти двое успели втайне от него обменяться своими соображениями о предстоящей встрече с уголовниками.

Ягуар поставил на ящик чашку с чаем, в упор посмотрел на Сову, затем на Хорька. Те, как мыши, загипнотизированные ужом, сохраняли полную неподвижность, не отрывая от Павла глаз. Он сунул руку в карман своей шинели и резко выдернул ее обратно, только теперь в ней был револьвер системы «Нагана», подаренный кавказцу Паулем.

— А ну-ка встать, — приказал Ягуар.

Сова и Хорек вскочили и застыли, не сводя глаз с дула револьвера, смотревшего на них снизу вверх.

— Вперед! — спокойно скомандовал Ягуар, поднимаясь на ноги. Он пошел позади Совы и Хорька метрах в трех, на всякий случай оставляя себе возможность для маневра. Минут через пять они подошли к выходу из пещеры. Еще ничего не понимавшие Сова и Хорек недоуменно таращились на Павла.

— Убирайтесь к чертовой матери, — раздельно проговорил он. — Чтобы я вас больше здесь не видел.

— А куда? — упавшим голосом спросил Хорек. — Ты что, белены объелся? Какая муха тебя укусила? — озлился вдруг он.

— Ты еще спрашиваешь, скотина!

Вытянув вперед руку с револьвером, Ягуар пошел на своих недавних единомышленников. Они отступали перед ним до тех пор, пока не уперлись спинами в колючую стену зарослей.

— Мне не нужны такие, как вы, бабы, — с презрением бросил Павел. — Все соображаете за моей спиной. Зачем вы мне нужны? Прикончить вас, и делу конец.

Ягуар навел револьвер на грудь Совы, щелкнул предохранителем. Сова остолбенел, лицо его застыло как у мертвого. Хорек инстинктивно зыркнул взглядом назад: есть ли путь к отступлению, но отступать было некуда.

— Уходите! — с отвращением бросил Павел. — Развоняетесь на весь лес. Вы и живые вонючие, а когда подохнете…

— Паша, — хныкнул Хорек. — Не гони, пропадем ведь без тебя.

— Ну вас к… — Ягуар грязно выругался. — Надоело мне оглядываться назад и ждать от вас удара в спину. Придете обратно, пристрелю к чертовой матери!

Он резко повернулся и пошел в глубь пещеры. Семен ожил.

— Сколько раз говорил тебе, — раздельно с острой злобой заговорил он, повернувшись к Хорьку, — не болтай, держи язык за зубами. Сова схватил Василия за грудки и отвесил ему такую оплеуху, что Хорек, как тряпичная кукла, отлетел к зарослям, на секунду вроде бы прилип к ним спиной, а потом, не удержавшись на ногах, повалился на землю. Сова подскочил к нему, снова схватил его за грудки, поставил на ноги и принялся одну за другой отвешивать ему оплеухи.

— Скотина! Болтун! Баба проклятая! Слизняк! — яростно выкрикивал Сова.

Голова Хорька и впрямь моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.

Ягуар с удовольствием наблюдал эту сцену, укрывшись за недалеким от выхода из пещеры гранитным выступом.