Страница 2 из 12
Говорят, что природа отдыхает на детях гениев. В семье Понтелеевых она отдохнула на младшеньком. Кирилл Андреевич родился на шестнадцать лет позже своего ученого брата. Обычно младшим достается куда больше ласки и внимания, но в семье академика все оказалось наоборот. Андрей Афанасьевич Понтелеев сразу невзлюбил новорожденного. Причина для этого была. При родах скончалась супруга, и Андрей Афанасьевич винил в ее смерти огромного младенца. Новорожденный Кирилл весил около пяти килограммов. Рассудком отец понимал, что малыш никак не виноват в трагедии, но сердцу приказать не мог. Когда Кирилл пошел в школу, его старший брат уже заканчивал аспирантуру. Старший говорил с отцом за обедом непонятными, только им двоим ведомыми терминами, что вызывало у Кирилла приступы буйного веселья. Ему, спортсмену и силачу, научная деятельность отца и брата казалась бессмысленным и жалким делом. Он и того и другого в душе жалел, и относился к ним с ироническим сочувствием. После десятилетки, Кирилл закончил шоферские курсы, сел за баранку, а в семнадцать лет женился, и с тех пор родительский дом покинул. Позже, он вступал в брак неоднократно, и давно потерял счет своим возлюбленным и женам. Наверное, он и внебрачных детей сотворил достаточно, но считал себя бездетным.
— Кирюш, у тебя чего-нибудь не осталось? — Жалобный голос, помешавший Кириллу Андреевичу спокойно закончить трапезу, принадлежал соседу Вене. Моторист и механик Веня жил через дачку от Понтелеева и вчера гулял вместе с ним.
— Проверь. Наверное, вы вчера все выжрали. — Предположил Кирилл Андреевич допивая вторую кружку молока.
— Пусто. — Горестно сообщил Веня, закончив обследование дачки: — У тебя там кто-то спит.
— Девка спит. Не знаешь откуда она взялась? — Ответил Кирилл, собирая посуду. Грязной посуды он терпеть не мог и всегда мыл ее сразу.
— А какая это? — Грустно переспросил сосед.
— Поди посмотри. — Серьезно посоветовал Кирилл Андреевич. Веня снова углубился внутрь дома и через минуту сообщил, что в постели Понтелеева спит Алена, которую вчера привез с собой Пашка Ельцов:
— Но она сразу на тебя глаз положила. — Добавил он горестно. Горечь Вени вызывало не поведение Алены, а отсутствие спиртного в доме соседа.
— Ты к Диме сходи. У него всегда в холодильнике есть. — Предложил Кирилл Андреевич.
— Там Светка. У Димки баба злющая. Может и навешать. — Покачал головой Веня и исчез так же незаметно, как и появился. Кирилл Андреевич покончил с посудой, вытер руки и направился к своему ярко красному «Мерседесу». Он помнил, что вчера, по дороге на дачу руль машины неприятно подрагивал. «Надо рулевые тяги посмотреть» — Подумал он и открыл капот. Причина оказалось в другом. На яме, которую он словил, заглядевшись на дамочку рулившую в соседнем ряду, выбило стабилизатор. Кирилл Андреевич достал из багажника сумку с инструментами, приоткрыл дверцу и, чтобы не скучать во время ремонта, тихонько включил радио. Студия «Ретро» выдавала старые шлягеры. Понтелеев эту студию любил, и приемник его машины чаще всего был на нее и настроен. Марк Бернес допел последний куплет песни «Шаланды полные кефали» и диктор начал короткий обзор новостей. Кирилл Андреевич политикой не интересовался и слушал в пол уха. Но неожиданно насторожился. До его сознания еще не дошел смысл текста, но подкорка уже сработала.
«Сегодня научная Москва прощается с академиком Валерием Андреевичем Понтелеевым». Подобающим скорбным тоном вещал диктор. Потом еще минуту он перечислял заслуги ученого и, резко изменив тон на бодрый, перешел к новостям спорта.
— Валерки нет. — Прошептал Кирилл, выронил из рук гаечный ключ и уселся на траву. Когда и как умер брат? На какое время назначены похороны? Нужна ли его помощь? Всего этого Кирилл Андреевич не знал и теперь мучительно думал как получить информацию. Вскочив на ноги, он первым делом побежал в дом искать мобильный телефон. Нашел его на качалке, под юбкой Аленушки, которая продолжала спать в той же позе, что он ее оставил. Телефон не работал. Вчера загуляв, он забыл подключить батарею к подзарядке, и теперь вертел в руках совершенно бесполезную вещь.
Быстро завершив ремонт машины, Кирилл открыл ворота, но вспомнив о девице, вернулся в дом. Гостья спала крепко и хозяину дачки пришлось встряхнуть ее за плечи. Алена вновь уставилась на него непонимающим взглядом:
— Ты уезжаешь? А я?
— У меня умер брат. Ты спи, потом закроешь дверь и положишь ключ под ведро с песком.
Девица кивнула и вновь погрузилась в сон.
Низкая посадка немецкой машины не позволяла гнать по щебенке. Кирилл Андреевич прополз двести метров, и только вырулив на бетонку, придавил педаль газа. Мерседес взревел и рванул вперед. Двенадцать километров до Ярославского шоссе машина пролетела за одно мгновенье. На трассе автомобильный поток с каждой минутой увеличивался. Жители Подмосковья и дачники спешили в гигантский город, чтобы не упустить свой кусочек пирога. Они ехали на работу, и Кириллу Андреевичу пришлось тянуться вместе со всеми. Ему хотелось крикнуть «Скоты, у меня умер брат! Пропустите». Но Понтелеев понимал, что в каждой железной коробочке сидит водитель или целая семья. В каждой железной коробочке едут свои проблемы, и до его беды им нет дела. Когда в муравейнике погибает муравей, его тихо выносят вон, и муравейник продолжает кипеть. Таков и огромный город, в котором умер его брат. Это было личное горе Кирилла Андреевича Понтелеева.
Послушный рукам водителя, «Мерседес» притормозил и потащился в общем потоке.
«Почему смерть? Брат в последнее время вовсе не болел. Наоборот, этим летом Валера жил на подъеме» — Размышлял Понтелеев. Не смотря на то, что братья были совершенно разными людьми, Кирилл к Валерию относился с нежностью и опекал его, словно, калеку. Валерий являл собой классический пример ученого. Он мог выйти на улицу в разных башмаках, забыть переодеть пижамные брюки и совсем не понимал, что ест. Кириллу приходилось раз в неделю заезжать на Большую Дмитровку, и проверять холодильник. Чтобы братик не отравился, старые продукты он выбрасывал. Заодно чинил краны, следил за электричеством и пылесосил ковры. Валерий Андреевич чаще всего не замечал этой заботы. Кирилл и не ждал благодарности. Он имел свои ключи и заезжал раз в неделю, когда позволяло время. Этот порядок нарушился два месяца назад. Семидесяти девятилетний академик неожиданно женился. Свадьбы он не устраивал, а лишь позвонил Кириллу на мобильный и сообщил торжественную новость. В этот момент Кирилл находился в рейсе. По прибытию он навестил «молодых», но получился конфуз.
Кирилл долго звонил в дверь, но ему не открывали. Время было дневное, Понтелеев младший предположил, что в квартире никого нет и воспользовался своими ключами. Но Валерий Андреевич не открывал по интимным соображением. Он был с дамой. Заглянув в спальню, Кирилл Андреевич заметил стройные женские ножки, исчезнувшие под одеялом. Он извинился и покинул квартиру. Из телефонного разговора с братом, Кирилл знал, что Валерий женился на даме пятидесяти с лишком лет. Спускаясь в лифте, он прикинул, что «Для такого возраста ножки на удивление хорошо сохранились». Через неделю после этого случая братья вместе обедали. Валерий Андреевич произвел на младшего брата прекрасное впечатление. Он был весел, здоров и счастлив. Кирилл тогда впервые смотрел на старшего с некоторым восхищением. То что он сам позволял себе в шестьдесят три года спать с девушками и вести образ жизни молодого повесы, Кириллу Андреевичу казалось естественным. «Но завести роман и жениться в семьдесят девять». — Думал он: — «Это класс!» За обедом братья много смеялись и шутили. Но перед тем как растатьться, Валерий Андреевич вдруг стал очень серьезным.
— Я хочу попросить тебя об одном одолжении. — Он полез в свой потертый портфель, напоминающий знаменитый портфель юмориста Жванецкого и извлек из него синюю картонную папку: — В этих бумагах очень любопытное открытие. Я получил его между делом, но теперь опасаюсь, чтобы его не сперли. Спрячь эту папочку у себя. Ко мне слишком часто в последнее времяч стали прилипать всякие типы. Для нечистых на руку людей это очень лакомый кусочек. Кирилл Андреевич ухмыльнулся и спрятал папку за пазуху. Потом он ее засунул в духовку на своей кухне. Пирогов Кирилл никогда не пек и более укромного места в свой квартире не знал. После совместного обеда больше братья не виделись.