Голодная (ЛП)

Она притворно улыбнулась, как будто бы не поверила его словам. — Ладно, — произнесла она, затягиваясь кудзаром, словно это была спасительная соломинка. Она положила нож обратно под диванную подушку. — Рибальду она не понравится.

— Рибальд? — переспросил Бэзил, подняв брови.

Его мама прикусила щёку изнутри, привычка, которую я заметила и у Бэзила, когда он нервничал. — Мой друг.

— А где папа?

— Откуда мне знать? — взорвалась его мать. — Опять в тюрьме, наверное. Он просто притягивает неприятности. — Она перевела взгляд на меня. — Откуда ты? Что с твоей ногой? — Она посмотрела на Бэзила. — А твоя рука? Ты дрался или ещё чего?

— Мы познакомились на собрании. — Ответила я ей. — И у нас была небольшая авария на мотоцикле по дороге сюда.

— Встреча, да? Так вы все связаны с политикой? Боретесь за правое дело? — Она рассекла рукой воздух. — Хотите изменить систему? Вам недостаточно что я потеряла сына из-за этого? —Выплюнув последние слова, она горько засмеялась. — Вы два идиота! Вы закончите тюрьмой или ещё чем похуже. В точности, как твой папаша! — прокричала она Бэзилу. — Не мог удержаться ни на одной работе. Занимался демагогией и заставлял страдать всех окружающих. Ты видел, что случилось с твоим бедным братом, который хотел во всем походить на отца? И ради чего? За что? — Она ударила рукой по дивану. — Если ты последуешь за ним, то станешь таким же. Ничтожеством.

Бэзил выпрямился, и смотрел мимо неё, пока она поносила его. Я перенесла вес на здоровую ногу и начала было говорить, — Он не..., — но Бэзил схватил меня за запястье и покачал головой.

— Это ни к чему не приведёт, — прошептал он.

Я глубоко вдохнула и проглотила слова, которые хотела сказать в его защиту.

Она запрокинула голову на диванные подушки. — Моя голова меня убивает. У тебя есть что-нибудь?

— Ты же прекрасно знаешь, что нет, — ответил он.

Сузив глаза, она пристально наблюдала за ним, словно готовясь к ещё одной тираде, но затем её лицо прояснилось, и она рассмеялась. — Что ж, тогда ты точно мой мальчик. Ты никогда ничего мне не давал.

Он проигнорировал её выпад и пнул ногой пустую бутылочку. — Ты ела что-нибудь в последнее время?

Она пожала плечами: — Может быть.

— А ещё есть? — осторожно спросил он.

Она сердито на него посмотрела: — Возьми свою собственную.

У меня перехватило дыхание, но Бэзила, казалось, её недоброжелательность никак не задела.

— Зачем? — спросил он с тихим смехом. — Чтобы дать тебе возможность сказать то, что ты всегда говоришь?

— Только не начинай снова, — процедила она, затягиваясь очередным кудзаром, зажатым в зубах. — Это всё твой отец...

— Давай просто не будем об этом, — оборвал он её, протянув здоровую руку. — Мы задержимся здесь на несколько дней, потом пойдём дальше. — Он посмотрел на меня и кивнул в сторону двери. Я последовала за ним в сторону выхода.

— Мне нужно поговорить об этом с Рибальдом, — произнесла она нам вдогонку. — Именно он оплачивает все счета здесь.

Бэзил остановился и сжался, затем посмотрел на неё через плечо. — Так ты хочешь от меня денег?

Его мама языком слизнула с губ осыпавшийся с кудзу пепел. — Даже после того, как твоего отца арестовали, было сложно сводить концы с концами.

— Отлично, — сказал он и прошагал обратно. Он протянул ей несколько купюр из своего кармана. — Этого должно хватить. Позаботься о том, чтобы никто не узнал, что мы здесь.

Она сделала очередную затяжку, прищурившись, наблюдая за кольцами дыма. — У тебя неприятности?

Прежде чем ответить, он вытащил ещё одну купюру и выразительно помахал у неё перед глазами, и произнес: — Нет.

Она взяла купюру у него из рук: — Рада, что ты вернулся домой, сынок.

* * *

Бэзил провёл меня через лабиринт беспорядочно загромождённых комнат в другой конец дома. Сквозь заднюю дверь я увидела ещё несколько разваливающихся скульптур и грязь. Вокруг нас громоздились колченогие стулья, матрасные пружины, разбитые лампы и ещё много всякой всячины из прошлых времён. Одежда свисала из открытых ящиков высоких металлических шкафов. Я увидела как минимум три стиральные машины и около десятка древних разобранных компьютеров, сваленных в углу.

— Что они делают со всем этим хламом?

— По большей части ничего, — Он провёл пальцем по пыльной поверхности старого пианино, которое напомнило мне о фотографии времён второго класса, когда я потеряла большую часть своих зубов. — Мой папа мнит себя художником, но, по правде говоря, он просто барахольщик, а единственное, что он может создать, это проблемы.

— Ты знаешь, кажется, я могу представить тебя ребёнком, — пробормотала я с лёгкой улыбкой при мысли о милом кудрявом малыше, пробирающемся сквозь все эти завалы. — Могу поспорить, что ты мог создать все те вещи, которые не было возможности купить.

— Разумный дикарь, — ухмыльнулся он.

— Ты должен стать инженером, — ответила я ему.

Он бросил на меня сердитый взгляд. — Боже, ты что, совсем ничего не поняла?

Я отшатнулась, как будто его слова оттолкнули меня. — Ты о чём? Я просто имела в виду, что у тебя бы отлично получилось. Ты ведь гений. Генератор запахов, транспондер, велосипед-тележка, тот водяной насос.

— Почему ты до сих пор ничего не можешь понять? Я не такой как ты, — произнёс он, глядя на меня ледяным взглядом. — Но, видимо, с высоты твоего положения тебе сложно рассмотреть, что происходит внизу.

Я заморгала от удивления. — Что ты хочешь этим сказать?

Он топнул ногой. — Личностные классы, Виртуальные школы, стажировки, семейные связи, всё это часть огромной машины, созданной, чтобы закреплять существующее положение для кучки богачей, которые не позволят, чтобы такой, как я, пробил себе путь наверх. Я не могу стать инженером, как бы гениален я ни был, потому что мне никто никогда не поможет, а вот ты прошла уже половину пути просто благодаря тому в какой семье ты родилась!

Я попыталась вставить хоть слово, чтобы он знал, что впервые в жизни я начала осознавать, как несправедлив этот мир, но Бэзил продолжал вываливать на меня новые подробности.

— Когда Единый Мир поглотил весь рынок продовольствия, он занялся другими предприятиями и купил всех политиков, они убили все возможности пробиться к лучшей жизни для таких, как я. Лучшее, что я могу получить, это мелкую работу по починке неисправностей в системе, которой безразлично жив я или умер. Неудачник! В точности как мой отец.

— Ты не неудачник, — заспорила я, но разозлившись на его слова, добавила, — И не вываливай на меня свои обиды на систему. Я не создавала её, но я хотя бы...

— Ты получаешь все её преимущества! — перебил он. — О чём я только думал, когда связался с богатенькой!

— Почему ты орёшь на меня? — закричала я в отчет. — Я не заслужила этого.

— Тогда отправляйся домой! — проорал он.

Его слова ранили меня. — Ты ведь не имел в виду то, что сказал.

— Нет, именно это я и хотел сказать, — ответил он спокойно и четко.

Я изучала его лицо, пытаясь найти того парня, который вызывал у меня такую бурю эмоций, что я была согласна идти с ним хоть на край света, но он смотрел на меня ничего не выражающими чужими холодными глазами, как будто не узнавая меня.

— Бэзил, — я сделала шаг к нему, но он отвернулся, распахнул двери и протопал по разваливающейся лестнице на второй этаж. — Отлично, — прокричала я ему вслед, поняв, что не настолько хорошо изучила его до сих пор. — Раз ты так считаешь, мне, наверное, стоит вернуться назад!

— Отлично! — прокричал он сверху. — Вали!

Я стояла посреди лабиринта его дома, опираясь на костыли, натирающие мне подмышки, изо всех сил желая убежать отсюда, а не медленно ковылять. Я не могла поверить, что после всего, через что мы прошли, он так со мной обошёлся!

На одной ноге я допрыгала до дряхлого кресла, наполовину скрытого в тени, и в изнеможении рухнула на него. Набивка посыпалась из подушки, как кишки из открытой раны. Я устала. Я грязная. И мои ноги болят. В этот момент больше всего на свете я хотела принять ванну, выпить воды и сменить одежду. После этого, наверное, я смогла бы мыслить здраво.