За закрытыми дверями

«Это случилось здесь», – подумала Клео, глядя в окно. Вечер начался хорошо. План был таков: отдать Джеку девственность, чтобы он понял, что они предназначены друг для друга. Но все пошло наперекосяк.

Джек дал задний ход, когда на диске зазвучала медленная мелодия, а потом принялся пить. И выпил очень много. Уязвленная, Клео стала флиртовать с Сэмом, и они как-то оказались на заднем сиденье его машины с бутылкой водки. Потом через окно прилетел кулак Джека.

Вспоминать об этом было тяжело. Не усидев на месте, Клео встала и принялась мерить шагами комнату. Той ночью она стояла на этом самом месте и так же прижимала руки к груди, только по иной причине. Новая блузка распахнулась, бюстгальтера не было.

Огни вечеринки снаружи бросали на Джека оранжевые отсветы, черты его лица были резкими. Сквозь звон в ушах Клео слышала беззаботный смех и громкую музыку.

Пальцы Джека впились в ее плечи, в глазах пылало что-то гораздо страшнее простого раздражения.

– Что ты, черт побери, наделала?

– Тебе какое дело? – Клео попыталась вытереть слезы, но Джек крепко сжимал ее руки и не давал сдвинуться с места.

– Тебе шестнадцать, Клео! Ты понимаешь, что это значит?

В тот момент она хотела закричать, прижаться к его широкой груди и, осыпая ударами, умолять заняться с ней любовью. Но этому не суждено было случиться.

– Ненавижу тебя, Джек Девлин. Найду себе кого-нибудь, кто научит меня развлекаться. – Ее губы вытянулись в презрительную ухмылку. – Как следует развлекаться.

Пальцы Джека сжались крепче, Клео содрогнулась от выражения, промелькнувшего на его лице, испытав чувство, близкое к страху.

– Хочешь развлечься? – процедил он сквозь зубы.

Она едва разобрала эти слова, в голове, словно набитой ватой, пульсировала кровь.

И он впился в ее губы. Поцелуй был горячим, грубым, резким. Она не могла вырваться, рука Джека лежала у нее на затылке. Едва держась на ногах, она замерла. Еубы Джека скользили по ее губам, зубы впивались в ее мягкую кожу, язык оказался у нее во рту.

Потом Джек резко отстранился, тяжело дыша, во взгляде застыла мука, прекрасные губы блестели в тусклом свете. Он вытер их, будто вкус Клео был ядом, и пошел к двери.

– У тебя две минуты на то, чтобы привести себя в порядок и убраться с глаз моих долой, иначе я за себя не отвечаю.

– Ты опоздал, старший брат! – крикнула она ему в спину.

– Я убью его. – И он хлопнул дверью.

Ненадолго закрыв глаза, Клео отогнала воспоминания. Потом, глубоко вздохнув и растерев щеки, повернулась к Джеку. Он, слава богу, все еще спал.

Шесть лет назад он ясно дал понять, что чувствует к ней. С тех пор она его не видела и не слышала.

Оставив ночник включенным, Клео пошла к двери. Образ Джека обжигал воображение и согревал сразу несколько эрогенных зон.

Несмотря ни на что, она все еще мечтала о нем. – Сладких снов, Джек.

Джек знал, что спит, но от этого происходящее не казалось менее реальным. Он вертел головой, дыхание учащалось. Под молочно-белым небом расстилалась коричневая запекшаяся земля. Было холодно. Дрожа от ветра, продувавшего мокрую от пота рубашку, Джек поднял камень у развалин, которые когда-то были примитивным жилищем.

Он слышал женские рыдания, дети в обносках с грязными лицами, как молчаливые привидения, смотрели на него пустыми глазами. Деревня превратилась в груду камней. Пахло разлагающимися телами.

Вдруг откуда-то раздалась стрельба. Послышались крики. Горячий металл пронзил его плоть, тело с глухим ударом упало на твердую землю.

Его окружила темнота. И где-то в этой темноте, наполненной болью, знакомый голос произнес его имя.

Прохладные ладони прикасались к его лицу, гладили руки. Он почувствовал аромат жасмина, когда она легла рядом с ним.

А потом наступила тишина. И его до глубины души объяло спокойствие.

Должно быть, он попал в мир иной. Смутные воспоминания об ангеле дразнили разум. Совсем не святом ангеле с голосом сирены в прикроватном аду. До сих пор витал аромат жасмина. Джек нахмурился. Ангелы пользуются туалетной водой?

Он открыл глаза и увидел ее, лохматого сонного ангела по имени Клео, который свернулся калачиком в кресле возле его постели. На соседней подушке небольшая вмятина. Значит, какое-то время она спала возле него.

Клео вздохнула, но глаз не открыла, полностью скрытая хлопковым покрывалом. Это хорошо, ибо ее тело слишком большой соблазн для мужчины, недавно выписавшегося из больницы.

К несчастью, воображение Джека было здорово как никогда. И с тестостероном тоже все обстояло хорошо. Кровь загустела, стала вязкой и начала скапливаться ниже пояса. С хриплым вздохом Джек спустил одеяло до бедер в надежде охладить лицо и грудь.

От одной мысли об ее изящных изгибах разум обратился к тому, к чему сам он обращаться не хотел.

Тогда он заставил мозг представить Клео в персиковом шелке под цвет ее кожи. Затем представил ее тело, прикрытое лишь ворохом опавших листьев, золотые отблески в ее волосах, подчеркнутые великолепием осени.

Но Джеку не удалось избежать сценки, в которой холодный осенний ветер разрушил его искусную работу, разметав листья и обнажив набухшие от холода розовые соски.

Он тихо выругался. Надо как-то отвлечься. Джек приказал вялому телу двигаться, но ноги не слушались. В то же мгновение его охватила паника.

Он посмотрел вниз. Чуть ниже колен гора из белого меха начала увеличиваться в размерах.

– Это что такое?

– Не что, а кто, – поправила Клео.

Джек посмотрел на нее. Веселье, искрившееся в ее глазах, вместе с хриплым от сна голосом окончательно разрушили его уже пострадавшую уверенность в себе. Он снова посмотрел себе в ноги и хмуро спросил:

– И кто же это?

– Его зовут Константин. Ужасно избалованный и наглый гибрид перса, считает себя человеком.

– Чем ты его, черт побери, кормишь? Он огромный!

– Когда его последний раз взвешивали, было семь килограммов. Иди сюда, Кон.

Злобное недовольное урчание завибрировало в ногах у Джека, когда Клео откинула покрывало и встала.

– Ой-ой! Осторожно, у него плохое настроение! Будь внимателен.

Она наклонилась над кроватью и потянулась к коту. Все внимание Джека было приковано к ее груди, она просто загипнотизировала его, покачиваясь под крошечным топом с изображением звезд и луны.

Когда Клео скинула гору меха на пол, раздалось недовольное урчание, в воздух поднялось облако шерсти. Клео поправила волосы и проводила взглядом уходящего кота, хвост которого походил на метелочку из перьев.

– Проблема в том, что он обычно спит со мной.

– Должно быть, вам тесновато.

Персиковые щеки Клео порозовели. Схватив покрывало, она плотно завернулась в него, как в хлопчатобумажную броню, и что-то гораздо сильнее злости вспыхнуло пламенем в ее голубых глазах.

– Ты ничего не знаешь обо мне и моей жизни. Ни разу не удосужился со мной связаться! Так что моя жизнь тебя не касается!

Неужели она подумала, что он имел в виду «тесно в постели»?

– Я пытался сказать… – Джек вовсе не собирался выяснять, как она спит, меньше всего на свете хотел думать об этом! – Забудь.

Она манипулировала парнями с тринадцати лет – с тех пор, как созрела. Это была постоянная головная боль. Наверное, теперь, в двадцать два года, Клео сама научилась с этим справляться.

Джек перевернулся на бок и подложил больную руку под голову:

– Ты здесь всю ночь?

– Тебе, видимо, приснился кошмар. Я уже собиралась в постель и зашла проверить, в порядке ли ты. И уснула. Если думаешь, что здесь кроется что-то другое, ты безумнее, чем я считала.

Улыбка расцвела на губах Джека.

– Несколько дней отдыха – и я в порядке. Но все равно спасибо.

Подбородок Клео поднялся еще выше.

– Да не за что. Я привыкла спать сидя. Часто приходилось у постели Джерри.

А это шип специально для Джека. Прямо в цель. Ведь она взяла на себя его обязанности.