Даламар Темный (ЛП)

Он посмотрел на неё и она съежилась под его взглядом.

— Уходи, — сказал он и ему было наплевать, поняла ли она это как просьбу оставить его в покое или как требование уйти из цитадели навсегда. Слуги и солдаты сами сделали свой выбор, на что они не могли рассчитывать долгие годы. Они сбежали.

Даламар не обратил на их бегство никакого внимания. Он нес голову Трамда Тёмного, завернутую в кровавый шёлк, в комнату где лежала Реджина. Она лежала на полу мёртвая, её синие глаза смотрели в пустоту, её рот был немного приоткрыт. Он встал на колени возле неё, убрал волосы с её лица и закрыл ей глаза. Какое-то время он сидел возле неё, слушая как люди бегут из крепости. Потом поднял мёртвую чародейку на руки, взял доказательство смерти гнома и произнес магическое слово.

Пол и стены растворились в воздухе. Телепортируясь, Даламар снова что-то выкрикнул. На сей раз это не было заклинанием. Это были слова проклятия.

В океане моряки указывали на северо-восток. Большой пожар горел на горе острова Картай. Огонь вздымался выше самых высоких пиков. Дым пожарища стелился по морю, обращая день на сумерки.

ЭПИЛОГ

Даламар шёл, окунаясь из света в тень, по вьющейся каменной лестнице у которой, казалось, не было конца. Он оглядывался назад через плечо, но не видел ступеней позади. Они растворялись в тенях и прерывистом свете стенных факелов. Он не мог наколдовать себе немного света, так как что-то блокировало его магию. Внутри него трепетал страх.

Темнота Шойкановой Рощи не испугала его. Он шёл под деревьями, ветви которых были их оружием, скользящим вниз, чтобы схватить его. Он шёл через тени, где блестящие глаза впивались в него взглядом. Под его ногами сломанные ветки превращались в руки скелетов и тянули его за подол мантии, но он и здесь не поколебался. Он не боялся даже когда из глубин мрачного леса появились бледные призраки. Он вошёл в пределы Палантасской Башни Высшего Волшебства так же смело, как мог бы войти в свой собственный дом. Неосвещённый внутренний двор, большие двери, неожиданно распахнувшиеся перед ним и даже мягкий, почти нежный голос, проговоривший «Входи, ученик» не смутили его. Но теперь, здесь, без своей магии, Даламар чувствовал страх.

Это его магия блокирует мою, говорил он себе, поднимаясь наверх. Он не разрешит мне колдовать и если таково его желание, так и будет. Мой путь от Сильваноста до Палантаса никогда не был лёгок. Но этот путь я выбрал сам и доверяю своему выбору.

— Шалафи, — прошептал он, пробуя на вкус эльфийское слово, означающее «учитель». — Будет так, как вы пожелаете.

Он продолжал идти через тени и свет, не сбиваясь с шагу, хотя многие ступени лежали глубоко в тени и не все имели одинаковую ширину и высоту. По краям лестницы не было ни перил, ни других перегородок. Падение с этой лестницы будет смертельным и всё же Даламару казалось, что он нашёл нужный ритм движения в тот же момент, когда начал подниматься вверх. Чем выше он поднимался, тем быстрее билось его сердце — старый признак того, что он снова идет в стороне от безопасных и тихих дорог.

Он дошёл до лестничной площадки, но прошёл мимо неё. Он не знал почему, но чувствовал, что должен продолжать подниматься выше. Он шёл, шёл и теперь его стало охватывать чувство, что он давно знаком с этим местом. Он никогда в жизни здесь не был, но, тем не менее, чувство оставалось.

Эхо его шагов, отраженное от стен, падало вниз и вновь поднималось вверх, сопровождая его тихим шелестом. Волосы на затылке Даламара встали дыбом, по рукам побежали мурашки. Даламар задрожал, но он не станет останавливаться. Он должен продолжить подъём по этой лестничной спирали.

Он миновал ещё одну лестничную площадку и, бросив на неё мимолетный взгляд, заметил коридор, ярко освещённый стенными факелами. Множество дверей в коридоре были наглухо закрыты и всё же у него создалось впечатление, что все эти комнаты заняты. Кем?

Кем?? — прошептал в нём страх.

Когда он уже думал, что его ноги будут не в состоянии сделать ещё один шаг, лестница внезапно оборвалась у широкой деревянной двери. Два факела, висевшие в скобах по обеим сторонам двери, выдавали оранжевое пламя, колебавшееся на ветру, которого не чувствовал Даламар. Он не оглядывался, чтобы увидеть почему факельный огонь так трепетал. Он не смотрел ни вниз, ни назад. Он застыл на месте, потому что стоял перед дверью, которую видел раньше. Ручка двери сияла полированным серебром в свете факела. Её рукоятка имела форму черепа, из глазниц которого сиял желтый свет камина, приглашая его войти.

Биение сердца стало похоже на барабанный бой, ритм волнения пробежал по нему как магическая волна. Он уже стоял здесь, в видении, показанном ему во время церемонии Круга Темноты. В то время как жрецы, Неистовые Бегуны, принц и принцесса ждали приговора Круга, он видел эту дверь, эту самую череповидную ручку. В темноте сознания Даламар услышал звук металла цепи, скользящей к нему по камню пола, чтобы осудить его на изгнание. Сердцебиение так усилилось, что Даламар подумал, что, возможно, всякая тварь в Башне слышит его.

Он вздохнул, пытаясь прийти в себя.

Каждое мгновение его пути от Белой эльфийской магии к чёрному царству Нуитари приближало его к этой двери. Его путь был предопределен. Он дотронулся до серебряного черепа. Его большой палец удобно расположился в глазнице, где находилась, как он чувствовал, открывающая дверь кнопка. Он собрался с силами и попытался сосредоточиться. Силой воли он изгонял из своих мыслей воспоминания о том моменте, когда он согласился на это задание для Конклава. Оно может стоить ему жизни и, возможно, души и он не мог помочь себе магией. И при этом он не знал, успеет ли он выполнить свою миссию до того, как провалится.

А если он провалится…

Он не должен думать об этом. Он не должен допускать даже наименьшую мысль о провале.

Даламар покрепче взялся за серебряный череп и нажал на кнопку. Дверь открылась, так же как и в его видении. Из комнаты в коридор пролился золотой каминный свет и жаркое тепло, как если бы кто-то, находящийся там, не чувствовал теплоты летней ночи и всегда дрожал от зимнего холода. Тёмным пятном на этом свету стоял молодой человек хрупкого телосложения. Он был одет в простую, ничем не украшенную, мантию из чёрной шерсти. Капюшон был откинут назад, показывая лицо, которое Даламару не могло присниться даже в худшем кошмаре. И дело было вовсе не в золотистой коже, покрывающей человека до самых седых волос. Дело было в его глазах, тёмных, как безлунная ночь. В глазах, зрачки которых имели форму песочных часов.

«Он называет себя Властелином Прошлого и Настоящего» — сказал Даламару Пар-Салиан. Во имя всех богов, подумал Даламар, это совсем неудивительно, что он себя так называет.

Сердце Даламара остановилось, пропустив несколько ударов. В неподвижной тишине он услышал голос своей души: на что ты готов ради магии, Даламар Сын Ночи? Как далеко ты можешь зайти, доказывая своё право на талант?

Настолько далеко, подумал он, изучая глаза Рейстлина Маджере, которого боялись трое самых сильных магов Кринна. Настолько далеко. Если на то будет воля Нуитари, он пойдёт ещё дальше, так как у меня нет ничего, кроме магии и моё сердце может биться только в ритме заклинаний. Так было раньше и так будет всегда. Я приложил достаточно усилий и приложу ещё больше, чтобы стать более сильным в искусстве магии.

— Шалафи, — произнес он, склоняя голову в подобающем случаю поклоне. — Я пришёл, потому что вы согласились принять меня.

Как если бы он мог видеть своими глазами в форме песочных часов каждую минуту прошлого Даламара, каждую его мысль, каждый шаг, который тот сделает отныне и до самой смерти, Рейстлин Маджере улыбнулся хитрой и холодной улыбкой. За мгновение, прошедшее между двумя ударами сердца, Даламар понял, что его изучили и оценили. Рейстлин сделал шаг назад и поклонился маленьким, почти издевательским поклоном.

Заходи, если посмеешь, говорил этот поклон.