Даламар Темный (ЛП)

Он не задумывался, зачем он всё это добровольно делал, несмотря на то, что всё в нём большую часть его жизни восставало против несправедливого статуса слуги. Раньше он был скован цепями традиций и законов, которые держали крепче стали. Теперь же он не носил цепей. У него была теперь своя свобода, которой не обладал ни единый эльф на борту этого корабля, да и на всех других тоже. Он сделал выбор, который ни один эльф не осмелился бы сделать. И этот выбор был выбором его сердца.

Солнце почти зашло, проливая в последний раз над морем свой золотой свет. На западе показались луны, похожие на призраки самих себя в бледном свете заката. Мыс Нордмаар стал уменьшаться, оставаясь позади. Там ещё жили драконы, там ещё скрывались остатки Драконьей Армии. Их будет очень трудно окончательно истребить, говорил Портиос. — Так же трудно, как зелёных драконов, поселившихся в Лесах Сильванести. — Лицо Портиоса, освещённое золотом закатного солнца, немного побледнело при этих словах. А кто не побледнеет, вспоминая о зелёных, которые разрушили не одно королевство? Последствия войны это не только уничтоженная торговля, разорённые города и легионы мёртвых, чьи кости белели на солнце на Пыльных Равнинах, гнили в Халькистовых Горах и вмерзали в ледник Ледяной Стены. Последствия войны это ещё и рассеянные силы разбитых армий врага, смертных и драконов, которые продолжали терроризировать население и только ожидали другого лидера, который вновь сплотит их и поведет на новую войну.

Даламар перегнулся через перила, наблюдая за резвящимися в воде морскими котиками, чьи спины ярко сверкали в лучах закатного солнца. Некоторые говорили, что в море живут ещё кое-какие существа, которых моряки называют «морскими эльфами». Они ушли в море, чтобы таким образом пережить ужасы Катаклизма.

Действительно, думал Даламар, все мы находим свои пути.

Он тоже должен найти свой путь. Он плыл домой, возвращаясь к земле, которая когда-то любила своих жителей, но теперь Дети Сильваноса вряд ли встретят там радушный приём. Он плыл к земле Эли, где правили и будут править снова Боги Добра. Это случится помимо его воли, но Даламар и не думал теперь молиться прежним богам. Даламар Сын Ночи, как его называла возлюбленная; странное имя для Светлого Эльфа, но всё же очень подходящее к нему. В пещере к северу от Сильваноста, несмотря на прошедшие годы, могли сохраниться его секретные книги заклинаний. Это было бы просто отлично. Если книги всё ещё там, если хотя бы одна из них всё ещё лежит и ждёт его, он заберет её и сделает то, к чему его уже давно и настоятельно подталкивало сердце.

Тёмному Сыну от тёмного сына.

Эти слова посвятили четыре книги заклинаний богу Нуитари, темному богу, который был сыном Такхизис и Саргоннаса, бога мести. Хотя Нуитари был тёмным богом, он не имел привычки играть тем, что любит и чем дорожит. Нуитари любил только магию и тайны, связанные с нею. Гораздо лучший бог для того, кто тратил впустую свою жизнь, скованный цепями традиций и был отстранён от магии, которую столь любил. От магии, которая переполняла его сердце страстью.

Тёмному Сыну от темного сына…

Эти слова посвятили Даламара новому богу, так как он не собирался отдавать свою преданность тем богам, которые давали обещания и забывали их выполнять. Тем богам, которые помогли только тогда, когда их игральная доска превратилась в руины.

— Кем он был? — спросила Неистовая Бегунья, Элисаад Ревущий Ветер. На западе первая еле видимая линия побережья Сильванести показалась, как тонкая чернильная полоса. Пока что невозможно было разобрать что-то более конкретное. Тем не менее, ветерок, налетевший с берега переполнил торжественным волнением сердца эльфов. Дом! Каждое сердце на Ясном Солинари стремилось на запад, стараясь увидеть засаженные деревьями берега, яркие башни… Бессознательно они искали на берегу то, что должно было там быть, как они запомнили родную землю и не имели ни малейшего понятия что увидят на самом деле. В каютах, на палубах и даже в трюме стали говорить о Сильванести, так давно потерянной родине.

Элисаад прошлась по палубе и подошла поближе к солдату, который сидел на груде канатов.

— Рейстлин Маджере, — сказала она, — маг, который прекратил Сон. Кем он был?

Даламар, который в это время стоял рядом на коленях, ремонтируя другой скат канатов, поднял голову, прислушиваясь.

— Не был, — ответил солдат. — Он жив и здравствует. Просто теперь он уже не имеет отношения к нашей истории. — Этот солдат был ветераном, его звали Арат Виндвайлд. Он имел обыкновение улыбаться так, что все окружающие чувствовали себя рядом с ним маленькими детьми. Элисаад это нравилось, Даламар же почувствовал лёгкое раздражение. Однако, он хотел услышать эту историю не меньше, чем Элисаад и поэтому сохранял спокойствие. Хотя верёвочная пенька ободрала его ладони до крови, он продолжал работать и прислушиваться.

— Рейстлин Маджере человеческий маг, — продолжил солдат и слегка сморщил нос, как было принято у эльфов, когда они обсуждали чужеземцев. — Чародей, о котором говорят, что он прошёл Испытание Высшего Волшебства в Вайретской Башне будучи гораздо моложе, чем все остальные. — Его лицо потемнело, голос слегка дрогнул. — И, говорят, ему там пришлось пережить не слишком приятное время…

— Из-за магов?

— Нет, девочка. Из-за Испытания. — Западный ветер посвежел. Арат поднял голову, пытаясь учуять в ветре запахи леса на берегах. Нет, ветер принёс только соленый запах моря. — Эти маги, они не отдают предпочтения кому-либо из-испытываемых, ничего не делают для их пользы или вреда. Они просто руководят Испытанием. Как оно проходит… ну, в общем, сам испытуемый это и определяет. Он проходит Испытание, или терпит неудачу, в зависимости от уровня его знаний и силы. Я слышал, как говорили, что Испытания оставляют на каждом свой пожизненный отпечаток, своего рода метку. Этот маг, Рейстлин Маджере, заплатил высокую цену. Его здоровье было разрушено. Он стал хилым, как ягнёнок зимой. Если бы ты его увидела, — тут ветеран ещё сильнеё задрожал, — ты бы поняла. Его кожа приобрела ужасный золотистый оттенок. Не золотистый, как солнце, а именно как металл. А его глаза…

— Они тоже стали золотыми?

— Нет. Они чёрные, но его зрачки приобрели форму песочных часов…

Элисаад недоверчиво фыркнула.

— Это и так достаточно нереальная история. Не надо бы тебе добавлять к ней ещё и кое-что от себя.

Арат покачал головой.

— Ничего из сказанного мною я не придумывал, девочка. Это всё правда. Я видел его в Тарсисе, вместе с его компанией. Я был одним из охранников Леди Эльханы, когда она пошла в мир за помощью. Я видел его, когда он и его компания встретили её.

Ремонтируя пеньку и оставляя на ней маленькие пятна крови, Даламар вспомнил, что ему говорил рыбак Кагонести. Несколько людей, Полуэльф, эльфийская девица, кендер и гном — эта компания оказала помощь Эльхане, принцессе, блуждающей по чужеземным портам. Они искали Око Дракона и вошли за ним в Королевство Кошмара, чтобы сломать заклятие Циана Кровавого Губителя. Рейстлин Маджере был одним из этих людей.

Чайки кричали в вышине, кажущиеся серыми на фоне синеющего неба. Даламар посмотрел на запад, на приближающуюся береговую линию, на свой дом.

— Он обладает большой силой, этот маг, — сказал Арат. — Об этом говорят во всех портах. И если сейчас он ещё толком не показал её, то, думается мне, скоро сделает это.

— Получается, он герой? — спросила Элисаад.

Арат фыркнул.

— Это зависит от того, что ты подразумеваешь под этим словом.

— Ну, он спас наше королевство, не так ли?

— Да, но я слышал, что он больше хотел заполучить Око Дракона, чем освободить наше королевство. — Арат пожал плечами. — Ледяная вода, текущая по его жилам, заморозит кого угодно. Он всего один раз посмотрел на меня, всего один мимолётный взгляд и я почувствовал себя так, вроде бы падаю в какое-то ужасное тёмное место, где единственными ощущениями являются страх и отчаяние. — Арат отодвинулся от перил, пытаясь выбросить из головы жуткое воспоминание. — Теперь, как я слышал, он отвернулся от Красной магии и принял Тёмную. Так что он окончательно ушёл из нашей истории и его судьба не должна нас волновать.