Жили два друга

Это были взлетающие истребители и бомбардировщики с острыми короткими крыльями, под большим углом отведенными назад. И на каждой подставке серебряная плашка с выгравированной надписью: «Писателю Демину от его читателей-авиаторов», «Николаю Демину от его новых однополчан», «Демину от ветеранов-гвардейцев».

На столе, кроме заклеенного конверта, белел надорванный листок. Крупным указательным пальцем следователь прижал его к мягкому сукну. Бросились в глаза чуть косоватые, старательно и твердо выведенные строки:

Седой угрюмый человекПо жизни прекратил свой бег,Упал он, словно лошадьПод непосильной ношей.А доктор, тот, что из светил,Над ним склонившись, говорил:Мол, что он ел и что он пил,И был ли он хороший.Оставь рецепты, эскулап,Они не вяжутся никакНи с утренней зарею,Ни с миром, что мы строим,Пусть мы не из гранита,Но мы шагаем в битвы.И в этих самых битвахПорой бываем биты.

Человек убрал указательный палец с листка. Он не был знатоком поэзии, но был хорошим следователем.

И, оторвав взгляд от письменного стола, он с сочувствием поглядел на покойника: «Какую же ты нес на себе ношу, Демин, если даже тебе, бывшему фронтовику, она оказалась непосильной?»