Макаров

Да, быть пророком – тяжелая судьба. Знать, слишком часто оказывается верной печальная та поговорка, что нет пророка в своем отечестве... Все, что с тревогой предсказывал из Кронштадта Макаров, через четыре года осуществилось на Дальнем Востоке прямо-таки с буквалистской точностью. Японцы, которых иные собирались шапками закидать, подготовили превосходный флот и современную армию. Порт-Артур пришлось оборонять именно с суши и строить укрепления наспех. Сухопутной артиллерии большой мощности у русских там не оказалось, и наши полевые укрепления безнаказанно разрушались японскими 11-дюймовыми гаубицами. Достаточных запасов не создали, поэтому в конце осады героические защитники крепости испытывали нехватку всего необходимого. Только стойкость и самоотверженность русских солдат и офицеров дала возможность надолго затянуть оборону и нанести громадные потери японцам. Но можно ли было в полевых укреплениях защититься от тяжелых снарядов? Спастись от холода? От цинги? И Порт-Артур, как трагически предрекал Макаров, пал, и падение его действительно стало «страшным ударом для нашего положения на Дальнем Востоке» и тяжким потрясением для судеб всей России.

Ну а какова же была судьба записки Макарова? Управляющий Морским министерством адмирал П. П. Тыртов наложил на ней длинную резолюцию, сделанную явно в состоянии сильного раздражения. Это была не просто обычная канцелярская отписка, но и язвительный выговор, скверный намек на паникерство. Тыртов, мол, не может «не обратить внимания адмирала Макарова на его несколько пессимистический взгляд на оборону Порт-Артура» и грубо обвинил его в недооценке сил нашей Тихоокеанской эскадры. Не обращая внимания на раздражение Тыртова, Макаров подал еще один документ на эту тему, затем еще один... Впрочем, дальнейшая переписка не имела никакого значения и ничего не изменила.

Для японской армии уже отливали тяжелые осадные орудия, а главная база русского флота на Дальнем Востоке – Порт-Артур – по-прежнему оставалась без сильной защиты с суши...

Тем временем события шли своим чередом, приближаясь к драматической развязке. Японские самураи откровенно готовились к войне. Они разместили во многих странах гигантские заказы на вооружение, используя щедрую денежную помощь Великобритании – в ту пору эта сильнейшая держава мира активно поддерживала милитаристов Японии против России (через сорок лет за эту близорукую политику англичане поплатились позорной капитуляцией Сингапура). Немецкие инструктора обучали солдат армии микадо. В Японии была развернута невероятная шовинистическая кампания, направленная прежде всего против России и русских, открыто выдвигались аннексионистские притязания на наши дальневосточные земли.

Разумеется, царизм не выступал на Дальнем Востоке в виде кроткой овечки. Нет, петербургские политиканы тоже стремились отхватить в том районе новые рынки сбыта и источники сырья для воротил «Продамета», для нефтяной фирмы «Нобель», лодзинских текстильных фабрикантов и донецких угольных королей. В этом смысле грядущая русско-японская война являлась войной несправедливой для обеих сторон, хотя молодой японский хищник был более агрессивен и более, так сказать, «голоден», нежели его северный сосед. И еще отметим: в исторически близкий срок Октябрьская революция начисто отбросила колониальное «наследство» русского царизма на Дальнем Востоке, а японская военщина еще долго оставалась верной своим хищническим устремлениям рубежа XIX – начала XX века.

Гроза на Дальнем Востоке надвигалась. Нельзя сказать, чтобы военные руководители России не готовились к войне с Японией. Но как готовились? Небрежно, неспешно, спустя рукава, не имея четкого и продуманного плана, смутно представляя себе конечные цели и задачи вооруженных сил и политические последствия конфликта. А главное – царило прямо-таки всеобщее пренебрежение к противнику. Отдельные предостерегающие голоса воспринимались как нечто несерьезное.

В конце XIX века внешняя политика России оказалась в руках так называемой «безобразовской шайки». Прозвище свое эта группа сановной бюрократии получила по имени темного авантюриста и дельца А. М. Безобразова (фамилия оказалась поистине символичной!), в 1903 году он даже сделался статс-секретарем царя. В титулованную эту шайку входили тогдашний министр внутренних дел В. И. Плеве, князь И. И. Воронцов, граф Ф. Ф. Сумароков-Эльстон, адмирал А. М. Абаза (морских побед за ним не числилось) и др. Подчинив своему влиянию слабого Николая II, «безобразовская шайка», исходя исключительно из собственных своекорыстных интересов, толкала Россию на путь авантюр в дальневосточной политике. В частности, на средства царской семьи была организована лесная концессия на реке Ялу (в Корее), что вызвало резкое обострение отношений с Японией.

Эту сторону дела точно подметил Ленин: «Самодержавие именно по-авантюристски бросило народ в нелепую и позорную войну. Оно стоит теперь перед заслуженным концом»30. Да, дело обстояло так: бессмысленная и преступная авантюра – иначе нельзя назвать политику петербургской бюрократии на Дальнем Востоке.

Война приближалась, Макаров видел это. Не будучи политиком и социологом, он не мог оценить тех политических и социальных проблем, которые ясны нам сегодня. Он был военный человек и видел, что именно в его, так сказать, непосредственной сфере деятельности положение становится из рук вон плохим, что все предвещает близкую и неотвратимую катастрофу. И Макаров был одним из немногих, кто понимал это. Видя, что родина подвергается опасности, он не мог, как некоторые, махнуть рукой и отойти в сторону, коль его советов не слушались.

И ноября 1902 года, за четырнадцать месяцев до начала русско-японской войны, Макаров составил «весьма секретную» записку о судостроительной программе России, в которой вновь энергично и решительно высказался за необходимость укрепления русских дальневосточных рубежей. Он прямо говорил: «Недоразумения с Японией будут из-за Кореи или Китая. Японцы считают, что их историческое призвание поднять желтую расу, чем они теперь и заняты, идя верными шагами к намеченной цели». Учитывая агрессивность самураев и националистический угар японского народа, Макаров предупреждал: «Разрыв последует со стороны Японии, а не с нашей, и весь японский народ, как один человек, поднимется, чтобы достигнуть успеха».

Трезво оценивая реальную обстановку, слабость наших сил на Дальнем Востоке, отдаленность театра военных действий от экономических центров России и слабость коммуникаций, Макаров делал следующий важный вывод стратегического характера: «Наши наступательные действия против Японии не могут привести к решительному успеху, ибо я полагаю, что мы не можем высадить в Японии больше войска, чем эта держава может выставить под ружье для своей защиты». Нашей стратегической целью в случае нападения японцев, полагал Макаров, должна быть активная оборона, следовательно, «задача нашего флота – помешать Японии высадить свои войска на континент», чтобы не дать ей возможности навязать России тяжелую сухопутную войну в отдаленном театре. Ключ к решению этих стратегических задач Макаров видел в одном. «Успех Японии, – предупреждал он, – возможен лишь при условии недостаточности нашего флота, если же наш флот в состоянии будет командовать морем, то Япония будет совершенно бессильна что-либо сделать».

Стоит ли говорить, что и эти рассуждения Макарова не имели никаких последствий и никак не отразились на действиях морского ведомства? Военные мероприятия на Дальнем Востоке по-прежнему велись безалаберно и с безоглядной самоуверенностью. В результате коварное нападение японских самураев застало русский флот рассредоточенным, и объединенная эскадра адмирала Хейхатиро Того смогла в дальнейшем разбить наши военно-морские силы по частям.

Но пока в морском ведомстве царило безмятежное спокойствие, а Макаров по-прежнему занимался всякого рода мелочными делами в качестве командира Кронштадтского порта. Его близкий друг Врангель впоследствии рассказывал: «Когда я был у него в гостях после назначения его главным командиром и спросил, доволен ли он, Степан Осипович мне с грустью ответил, что считал бы своим местом Порт-Артур, добавив при этом: „Меня пошлют туда, когда дела наши станут совсем плохи, а наше положение там незавидное“.

30

В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 10, стр. 254.