Страница 80 из 107
Всю жизнь молчал и при полном молчании ушел из жизни…
Жизнеописание Юрия Владимировича Андропова закончено. Как водится, надо подвести итоги. Ранее мы предоставили слово всем его главнейшим коллегам, которые публично высказывались, из числа тех, кто с ним так или иначе соприкасался по делам или лично. Однако осталось несколько деятелей, так сказать, «второго плана», которые тоже высказали свою оценку личности и деятельности Андропова. Мы считаем наиболее существенные отрывки этих высказываний привести.
Начнем выстраивать высказывания мемуаристов, расположив их по значимости занимаемой должности во время нахождения Андропова на высших государственном и партийном постах (ноябрь 1982 – февраль 1984). Николай Иванович Рыжков, в 1982– 1985 годах секретарь ЦК КПСС по промышленности, так высказался на вопросы корреспондента:
«Существует мнение, будто Андропов сразу начал готовить вас для будущего премьерства. Так ли это?
Что касается планов Юрия Владимировича относительно меня, то мне об этом ничего не известно. Со мной ни о каких своих планах в отношении меня он ни разу не говорил. А встречаться с Андроповым приходилось почти каждую неделю – или он вызывал, или у меня появлялись вопросы. Это – встречи вдвоем, о совещаниях я не говорю. Его отношение ко мне было хорошим. В экономике он умел очень быстро и точно схватывать ее политическую направленность, помогали жизненный опыт и колоссальная информация, которой он владел, работая председателем КГБ.
О характере же поиска говорит, например, такой вот эпизод. Однажды Андропов спрашивает: что такое совместное предприятие (СП), вы что-нибудь знаете об этом? Я сознался, что практически ничего не знаю. А он говорит, что в тех реформах, которые предстоит проводить, от СП не уйти, поэтому поинтересуйтесь, мол, что это такое. После я тщательно изучил, что делалось у нас в 20-е годы с концессиями, как они рождались, как потом умирали. Кстати, их у нас было немного, шестьдесят с небольшим, хотя расчет был на масштабную работу. Был даже создан Комитет по концессиям.
Николай Иванович, а когда вы познакомились с Горбачевым?
Примерно через месяц после того, как я стал секретарем ЦК, меня вместе с Горбачевым пригласил Андропов. До этого Михаила Сергеевича я знал плохо: был раза два-три на совещаниях по сельскому хозяйству и легкой промышленности, которые он вел. Но эти отрасли не входили в сферу моих обязанностей в Госплане СССР, ими занимались другие. В Госплане СССР ко мне стекались общегосударственные проблемы из сводных отделов – финансы, план, ресурсы, наука… Телефонные разговоры с ним тоже были редки. Запомнился только один, когда пришлось поругаться… И вот Андропов нас свел и сказал, давайте работайте вместе. Горбачеву он порекомендовал заниматься не только аграрным комплексом, но и экономикой. На меня же, как на Секретаря ЦК, выходили Госплан СССР, Госснаб СССР, Госкомтруд СССР, ЦСУ СССР, Госкомцен СССР… И мы стали работать вместе». (Из книги Н.И. Рыжкова «Возвращение в политику». М., 1998).
Об Александре Яковлеве, человеке невероятно извилистой судьбы, одном из главных разрушителей изнутри Советского Союза, уже говорилось. В своих пространных мемуарах, изданных на исходе 2000 года, он дает развернутую оценку Андропову. Она сугубо отрицательная. Однако надо иметь в виду, что всегда лгавший Яковлев запоздало «отмежевывается» от непопулярного ныне Андропова, хотя именно тот вернул его в Москву из почетной политической ссылки в Канаде.
«Наиболее раздражающим моментом в Канаде был шпионский синдром. Сразу же после войны убежал к канадцам военный шифровальщик Гузенко. Приговоренный у нас к расстрелу, он до самой своей смерти скрывался где-то под крышей канадской контрразведки. Наша резидентура имела указание выяснить, где находится Гузенко, чтобы как-то привести приговор в исполнение. Он нанес большой ущерб государству, передав канадцам более 200 шифротелеграмм из Москвы по военной линии.
С тех пор в Канаде была установлена практика высылать за шпионаж из посольства или из других советских организаций хотя бы одного человека в год. А то и больше. Каждый раз все это сопровождалось упреками Москвы в адрес посольства в том, что оно что-то недоработало, что не имеет влияния и т.д. Иными словами, КГБ искал виновников собственных провалов.
Особенно неприятным событием была высылка в 1979 году сразу тринадцати сотрудников посольства. Москва полезла на стену. Я попросил Трюдо о встрече. Было воскресенье. Принял он меня в своей резиденции. Готовился к какой-то встрече, одевался. Трюдо, отвечая на мои взволнованные восклицания, уныло произнес:
– Господин посол, возможно, меня обманывают, а возможно, и вас. Посмотрите нашу видеопленку на этот счет.
Это было беспрецедентное предложение. Потом мне рассказывали, что в Москве оно вызвало переполох. Далее Трюдо, улыбаясь, добавил:
– Назовите мне имена, кого мы напрасно высылаем, я немедленно верну их обратно.
– Могу перечислить все тринадцать.
Трюдо засмеялся.
– Я – тоже.
Центр (читай – КГБ) запретил мне просматривать пленку. Понятно, что КГБ не захотел, чтобы посол узнал действительные причины и подробности провала и сообщил об этом в Москву. После этого я направил предложения, как реконструировать аппарат посольства, чтобы впредь не ставить развивающиеся советско-канадские отношения под нелепые удары. Резидент КГБ сказал мне, что я зря послал эту телеграмму. Он, видимо, получил какие-то вопросы на этот счет. А через неделю мне принесли сверхсекретную телеграмму от имени Андропова с обвинением, что я «недооцениваю задачи советской разведки на североамериканском континенте».
Возможно, Андропов и Крючков были раздражены тем, что я послал пространную телеграмму, да еще по самому «верху», о том, что мне рассказал Айван Хед, помощник Трюдо, по поручению премьера. А подробности были довольно пикантные, ставящие Крючкова и его службу в достаточно глупое положение. Хед рассказал о том, что столик, за которым шел разговор между нашим и канадским контрразведчиком, прослушивался, что канадец, которого вербовали, действовал по поручению канадских спецслужб, что одна симпатичная женщина из нашего посольства пыталась «сблизиться» с канадским министром. Он сообщил также о системе сигналов советских разведчиков и многое другое.
Потом я узнал, что резидентура в посольстве была против этой злополучной операции, но Крючков настоял на ней, однако никакого наказания за провал и сломанную по дурости судьбу многих людей не понес.
После телеграммы Андропова все встало, казалось бы, на свои места. Должна была сработать традиция. Если крупный провал в разведке – виноват посол. Я засобирался домой. Жене сказал, чтобы готовилась. Но телеграммы об отзыве так и не поступило.
Секретарь ЦК Борис Пономарев, пролетая позднее через Канаду, рассказал мне, что на заседании Политбюро Андропов, докладывая об этом случае, заявил, что посол плохо справляется со своими обязанностями. Но тут бросил реплику Суслов: «Яковлева послом в Канаду не КГБ направлял». Этого было достаточно. Суслов тщательно опекал партийную номенклатуру и ревниво относился к вмешательству в ее дела. Андропов, по словам Пономарева, не мог скрыть своей растерянности, плюхнулся в кресло на полуслове. Суслова боялись гораздо больше, чем Брежнева». (Из книги А.Н. Яковлева «Омут памяти». М., 2000).
Тут надо сделать некоторые пояснения, чтобы выявить то достоверное, что скрывается за сомнительными словесами Яковлева. Это касается тончайших взаимоотношений в высших партийно-государственных верхах. Прежде всего то, что Андропов несколько пасовал перед Секретарем ЦК по идеологии, а по сути вторым человеком в Политбюро М. Сусловым. Да, Михаил Андреевич Суслов, женатый на еврейке, остро не любил наследие Сталина, однако он был сугубым марксистом-ленинцем и осторожные космополитические связи Андропова, о чем он, конечно, был осведомлен, никак не одобрял. Со своей стороны, Андропов тоже о том догадывался или даже знал. Однако он никогда не пытался противиться Суслову (во всяком случае, открыто). И то, что в частном случае с канадским эпизодом Яковлева Андропов не посмел возражать Суслову, есть факт достоверный. Напомним, что только после кончины Суслова смог усилить свое влияние в верхних эшелонах Кремля Юрий Владимирович. И его советники тоже.