Нисхождение

– Блядь, Бедуин, нехуй отлеживаться, заряжай тандемным и бей в корпус! – потребовал Штырь. – Да быстрее, на хуй, задроты недоделанные! – Клинч, второй номер, слишком долго возился с заряжанием. Его нервозность была вполне обоснована – расчет гранатомета в момент подготовки к пуску и сразу после него был приоритетной целью для противника, а вспышка и бело-сизое облачко вышибного заряда, а также поднятая пыль дополнительно демаскировали позицию.

Сплин задумал было откатиться с линии огня бронемашины, но остался на месте, понимая, что все равно не успеет и вот-вот отправится за бедолагой Расти, от которого остались одни конечности и голова, да и те неизвестно куда отлетели. Наконец Бедуин, проявив немалое самообладание, вполне толково засадил «плюху» в бок бронемашины – мощная надкалиберная граната, по форме напоминающая оперенный гарпун, угодила пониже ребра бортового ската брони, в промежуток между парами колес. Малый заряд носовой части гранаты спровоцировал преждевременный подрыв элемента динамической защиты, после чего сдетонировал уже основной кумулятивный заряд, прожигая направленным взрывом плавящуюся броню, от которой внутрь летели брызги осколков, и нагнетая внутри огромное для слабых человеческих тел избыточное давление с одновременным резким повышением температуры. Стрелка выбросило через башенный люк, он шлепнулся наземь рядом и не шевелился, затем вдруг резко дернулся – кто-то из атакующих всадил в него контрольную очередь. Прокатившись по инерции несколько метров, бронемашина встала. Боцман короткими очередями отсекал врагов, пытающихся подобраться к ангарам и технике. Последовала новая команда взводного:

– Держать темп, соблюдать порядок! Первая волна, задняя линия – газовыми по окнам и в один прием к зданию! Передняя линия – прикрывать их до подхода к стене и дергать следом!

Высадив из подствольника в оконные проемы первого этажа в своем секторе пару газовых гранат, Сплин на миг расслабил тело, затем порывистым рывком поднялся и, обливаясь потом и глотая сопли, изо всех сил одолевал последнюю перед стеной длинную перебежку, ведя подавляющий огонь на ходу – дистанция была уже небольшая. Над его головой пролетали пущенные прикрытием по верхним этажам газовые гранаты, некоторые в окна не попадали, дымя у фундамента. Жаль, так хотелось ненадолго снять маску и глотнуть свежего воздуха. Часть проемов была забаррикадирована изнутри, некоторые из них гранатометчики предварительно расчистили для проникновения. Добежав, наконец, до здания, Сплин привалился спиной к его стене, испещренной выщерблинами от пуль, опасливо вертя головой во все стороны.

Трассеры почти у всех закончились, да и в любом случае для боя внутри разумнее было поставить обычные патроны, что Сплин и сделал, благословив новый магазин постукиванием ребром о сферу перед установкой. Случается, патроны слеживаются или пружина устает и подача заедает. Так бывает редко, но, как известно, береженого Бог бережет. Вспомнив, что в маске был небольшой кислородный баллон, он крутанул вентиль и несколько раз жадно вдохнул. Заметно прояснилось в мозгах. Марихуана и иже с ней – попса, кислород – вот крутейшая дурь во веки веков. Взвод заметно поредел. По всему пути их броска там и сям копошились раненые – кто-то вопил, корчась на месте, обезумев от боли, кто-то молча угасал в состоянии травматического шока, некоторые пытались оказать себе или ближнему первую помощь – остановить кровотечение, вколоть обезболивающее, наложить активную аптечку, другие пытались ползти и отстреливаться. Их добивали из окон, многих по нескольку раз.

– Раненым не шуметь и не двигаться – вы провоцируете по себе огонь. Кто-нибудь, пустите от себя дым. Как войдем внутрь – местным будет уже не до вас, кто в силах – поддержите нас снаружи. Закончим – окажем помощь, – по рации передал Штырь.

Кто-то из раненых, сохранивших самообладание, послушал мудрого совета и активировал дымовуху – черная пелена клубами накрыла участок. Подтягивалась вторая волна. Внутри подбитой бронемашины разгорелся пожар – начали рваться боеприпасы.

– Мы зачистили ангары с техникой, входим в северное крыло, что у вас? – прозвучал в наушниках голос Доплера.

– Входим в южное, какие у вас потери?

– Человек двенадцать вне игры, у а вас?

– А у нас пятнадцать – танкетка от вас просочилась. Вертолеты целы?

– Транспортный вроде цел. Маленький по запарке разъебали. Давайте, братцы, еще нажмем, полдела уже сделано.

– Даем. Конец связи, – закончил Штырь.

Сверху упала ручная граната. Долгую секунду все оцепенело смотрели на ее округлые рифленые бока среди газонных цветочков, пока Хоу не забросил ее в ближайшее окно, по счастью не забаррикадированное. Внутри грохнул взрыв, за ним сразу второй – сработал оставленный хозяевами сюрприз. В клубах пыли со звоном вылетели наружу остатки стекол. Сплин поднял оружие вверх и чуть отодвинулся назад, чтобы пальнуть по «благодетелю», бросившему гранату, но тот свинтил. Зато откуда-то с верхних этажей с угла дали автоматную очередь, которая взрыла грунт довольно близко. Сплин шустро втянулся обратно в «мертвое пространство», поближе к стене.

– Съебались, суки, хули там теперь… – досадливо прокомментировал он. И машинально отметил, как изменились оценки: вначале всей этой истории ему было как-то не по себе убивать совершенно незнакомых, пусть и считающихся не слишком хорошими людей. Но смерть товарищей и угроза быть убитым самому быстро делают даже вынужденную войну вполне личным делом и мотивация сражаться обеспечивается крепкая, никакой заочной пропаганде такое не под силу. Бой все быстро расставил по местам: какая теперь, к херам, разница, кто прав, а кто нет, кто хороший, а кто плохой, значение имел только вопрос выживания. Есть они – рота, взвод, и есть все остальное – враждебная многоликая среда, которая хочет их смерти. Говорят, правда всегда побеждает – выходит, кто победил, тот и прав. Сила не в правде, сила сама по себе, а побеждает не обязательно тот, кто на самом деле прав, а тот, кто считает, что имеет право, у кого больше этой самой силы и злости, что часто одно и то же. Солдаты бились каждый за себя и вместе друг за друга, всему прочему сейчас в их сознании просто не было места.

– Бля-буду, ты герой, Монах, твой Шао-Линь должен бы тобой гордиться, – выразил всеобщее мнение Дрейк.

Хоу не ответил. Он, пользуясь передышкой, левой рукой дозаряжал полупустой магазин в вертикальном кармане жилета из открытой пачки в подсумке. Патронов на броске пожгли уйму.

– Что, студент, очко-то на минус небось, не обоссался еще? – весело поинтересовался Боцман.

– Да пока нет вроде… Сам удивляюсь, забыл, наверное, – ответил Сплин. – А что, помогает?

– Так, хватит яйца высиживать – Длинный, полезай в окно! Фрост, подсади! Внутри – двигаемся последовательно и занимаем весь этаж. В кучи не сбивайтесь, от своих далеко не отрываться, а то сгинете или наши же по запарке замочат, – сыпал указаниями Штырь.

В комнате, куда, кряхтя, влез Сплин, и куда полминуты назад бросил гранату Хоу, не было видно ни живых врагов, ни их тел – видать отступили вглубь немаленького здания. Хрустели под ногами стекла, обломки мебели и офисной техники, плавали частицы пыли и облачка слезоточивого газа, сквозь них была видна открытая вовнутрь покосившаяся входная дверь. Залезли Дрейк, Хоу, Боцман. Сплин было двинулся к двери, но Боцман оттер его:

– Успеешь еще, студент – не лезь вперед батьки…

Боцман присел на четвереньки, чтобы быть ниже ожидаемого противником уровня, быстро выглянул в коридор, и, едва успел отпрянуть обратно, как косяк на уровне его головы выкрошила очередь. Глухо прокатилась по полу граната, взрывом вынесло дверь противоположного кабинета. Коридор для острастки время от времени простреливался из-за баррикады короткими очередями.

– Баррикада по пути к лестнице на второй этаж, – прокомментировал он. – Так, я бросаю флэшку, после взрыва выкатываемся втроем – я, Длинный и Монах в коридор, беглый огонь, затем мы – по щелям перезаряжаться, а Дрейк херачит в баррикаду из РПГ, пока они не очухались. Понятно?