Гараж на пустыре

— Ольга Ивановна, вы смогли бы в случае необходимости уехать на время из этой квартиры к вашим родителям? Не исключено, что он придёт ещё раз.

Она испуганно посмотрела на него.

— Господи! Вы что, его знаете? Почему же вы его не арестуете?

— Всему своё время, Ольга Ивановна… Значит, мы с вами договорились? Я вам дам знать, когда следует уехать, и надо будет постараться, чтобы об этом узнало как можно больше людей в доме, в ЖЭКе… Вы меня поняли? Чудесно. А загадочный листочек из прошлогоднего календаря при вас?

— Конечно, Олег Фёдорович… — Она подошла к серванту, открыла ящик, где хранились документы, наклонившись, стала быстро перебирать бумаги. Внезапно выпрямилась, потерянно взглянула на Головачева.

— Ничего не понимаю… Не могу найти…

Они проверили все ящики. Сомнений быть не могло: листок исчез. Ольга Ивановна беспомощно опустилась на стул. Головачев, испытывая чувство вины и досады, рассеянно обозревал корешки подписных изданий. Сознание того, что преступник вот так запросто разгуливал по квартире, уничтожая улики, вызывало в нём тихое бешенство. Неужели украдена и расписка? Он перевёл взгляд на Мальцеву.

— Ольга Ивановна, как по-вашему, где Василий Савельевич мог хранить расписку?

— Расписку? — она старалась собраться с мыслями. — Сейчас скажу. Вася часто прятал свои бумаги в книгах… Случалось, что потом забывал, долго искал, сердился.

Головачев окинул взором десять книжных полок, поставленных одна на другую, коротко вздохнул.

— А что, если мы с вами учиним сейчас небольшой поиск? Может, нам повезёт?

Из протокола допроса свидетеля Горева Валентина Антоновича, 1950 года рождения, работает слесарем-сантехником в ЖЭКе № 16 Железнодорожного района.

«По существу поставленных вопросов могу показать следующее. Часы с браслетом швейцарские ручные, марки „Омакс“ (противоударные, пылеводонепроницаемые, с автоматической подзаводкой, на 21 камне) мне продал за 150 рублей Лобов Алексей Ерофеевич, работающий в ЖЭКе № 16 в должности электрика. Он объяснил, что часы принадлежат его тестю, которому по случаю шестидесятилетия недавно подарили другие, именные часы, а эти теперь ему больше не нужны. Я носил эти часы неделю, но потом из магазина прислали открытку, что подошла наша очередь на холодильник марки ЗИЛ. Поэтому мы с женой решили эти часы продать, чтобы собрать деньги на холодильник. Я предложил часы нескольким моим знакомым, но они их не взяли. И тогда по совету жены я сдал их в комиссионный магазин в надежде, что здесь они будут проданы быстрее».

Из протокола опознания.

«15 сентября 198… года следователь прокуратуры Головачев О. Ф. составил настоящий протокол в нижеследующем. В моём кабинете в присутствии понятых — Демиденко Юрия Петровича и Николаева Алексея Самойловича — свидетельнице по настоящему делу Мальцевой Ольге Ивановне было предъявлено пять швейцарских ручных с браслетом часов марки „Омакс“ для опознания часов, похищенных у её мужа, Мальцева В. С., свидетельница, предупреждённая об ответственности за дачу ложных показаний, заявила, что хорошо помнит часы своего мужа, поскольку месяц назад сама брала их из мастерской, где им заменили головку заводного механизма, причём поставили не стандартную, а более крупных размеров. По этой примете она опознает часы под № 3, как принадлежавшие её мужу, Мальцеву В. С».

В тот же день Ольге Ивановне был предъявлен для опознания, в числе других, и бумажник, найденный Эдиком Птахиным во дворе дома № 6 по Северному проезду. Мальцева подтвердила, что точно такой же бумажник — кожаный, коричневый, с прошивкой на краю, стилизованным изображением готических строений и надписью Tallin — имелся у её мужа, но тот ли это самый, она с полной достоверностью сказать не может.

4

В ЖЭКе объяснили, что Лобов второй день не выходит на работу, очевидно, опять загулял. «И часто это с ним?» — спросил Дудин главного инженера, флегматичного молодого парня в сером клетчатом пиджаке. «Бывает, — довольно равнодушно сказал тот и, словно отвечая на немой вопрос Дудина, пояснил: — Мы бы от него давно избавились, да где я такого специалиста найду? Мастер на все руки. Когда не пьёт, ему цены нет». — «Где он сейчас может быть?» — осведомился Дудин. «А кто его знает? Дома небось. Хотите, можете позвонить». — И он пододвинул Андрею стоявший на столе телефонный аппарат.

Дома у Лобова никто не отвечал. «Это бывает, — так же равнодушно прокомментировал главный инженер, подписывая какие-то бумаги. — У него старуха ничего не слышит, а сестра на работе. Да вы езжайте прямо к нему, если он вам так нужен».

Лобов был им нужен позарез. К этому времени следствию уже было известно, что ему 43 года, образование у него 6 классов, был когда-то женат, но сейчас разведён и живёт с матерью-пенсионеркой и младшей сестрой, работающей санитаркой в городской больнице. В штатах ЖЭКа Лобов числился два года, до этого год нигде не работал, а ещё раньше… Вот тут-то в биографии Лобова был один момент, который, помимо его отчества (Ерофеич!), сразу приковал их внимание. Оказалось, что Лобов был известен в уголовном мире под кличкой Меченый, семь лет назад проходил по делу о квартирной краже, получил три года, но отсидел полтора и был условно досрочно освобождён из мест заключения.

…Дома Лобова тоже не было. «А вы кто будете?» — опасливо спросила сухонькая старушка, приоткрывая дверь и часто моргая подслеповатыми глазами. «Знакомый я его. Очень он мне нужен», — добродушно произнёс Дудин и для вящей убедительности даже прижал руку к сердцу. Старушка смягчилась: «Занедужил он опять. Вот и на работу не пошёл. Я ему говорю: сыночек, брось ты эту лихоманку, погубит она тебя». Дудин согласно кивал головой. «Куда он сейчас-то запропастился?» — «Да вы гляньте в садочке, там беседочка есть…»

Беседка — этакое незамысловатое сооружение, крашенное в ядовито-зелёный цвет, — стояла в глубине двора, в обрамлении пожелтевших тополей. Подходя к ней, Дудин услышал характерный костяной стук, не оставляющий никакого сомнения, что в беседке забивали «козла». Увлечённые игрой, партнёры (трое пожилых, четвёртый — средних лет, краснолицый, с осоловелыми глазами) не обратили на Дудина никакого внимания.

— Алексей Ерофеевич, — позвал он краснолицего, — выйди на минуту, поговорить надо.

Лобов с треском выставил фишку.

— Рыба! — И мутно уставился на Дудина. — Чего тебе?

— Выйди, есть разговор, — сказал Дудин не терпящим возражений тоном. Он умел это делать.

Лобов нескладно вылез из-за дощатого стола, на котором разворачивалась доминошная баталия, нетвёрдой походкой приблизился к Андрею.

— Ты кто? Откуда будешь?

— Я из уголовного розыска. Отойдём в сторонку, вон на ту скамеечку.

Лобов отвернулся, сгорбившись опустился на скамейку. Дудин сел рядом.

— Вопрос такой, Алексей Ерофеевич. Горева знаешь?

— Вальку-то? Ну.

— Часы ему продавал?

— Какие часы?

— Швейцарские, «Омакс»,

— Ну, продавал.

— Так. — Дудин сделал паузу. — Теперь скажи, только хорошенько подумай: откуда у тебя эти часы?

— Купил на Центральном рынке, — пожалуй, чересчур поспешно просипел Лобов.

— У кого?

— А я знаю? Он мне не представлялся. Мужик как мужик.

— Описать его можешь?

Лобов криво ухмыльнулся, покрутил головой.

— Ха! Ты меня не смеши, начальник! На кой ляд он мне был нужен?

— Ясно, — проговорил Дудин холодно. — Ну что ж… Тогда тебе придётся пройти со мной. — Он решительно поднялся со скамейки.

— Понятно, начальник, — Лобов, тоже поднялся. Дальше произошло то, что Дудин ожидал меньше всего. Лобов вдруг побежал. Он бежал с видимым усилием, припадая на левую ногу, но всё же довольно резво и был уже в нескольких шагах от ближайшего подъезда. Пенсионеры в беседке, перестав стучать фишками, молча смотрели в его сторону.