Страница 49 из 58
Мы с Тамарой стояли и курили. Молча. Минуты через две, Тамара, наконец, произнесла:
— Тяжело?
— Тяжело, — согласилась я, давясь сигаретным дымом, чтобы почувствовать еще хоть что-нибудь, кроме своей непросветной тоски.
— Мне тоже, — призналась она, стряхивая ухоженным длинным и острым ноготком пепел.
Мы постояли еще пару минут. Помолчали. Сигареты закончились. Тамара посмотрела на меня, грустно улыбнулась и спросила:
— Ну что, Лизок, как думаешь: одобрит шеф нашу писанину?
— Куда ж он денется? — сморозила я, даже не успев обдумать свои слова. Тамара радостно хмыкнула:
— И я так думаю. Что ж, пойдем!
Так мы с ней вдвоем и вошли в наш кабинет, держась рядышком, как лучшие подружки. Летка аж зубами от зависти скрипнула. Глупая. Просто захотелось нашей Тамаре хоть с кем-нибудь поделиться своей тоской. А с кем еще, как ни со мной это делать: у меня такая же тоска по физиономии разлита. Вот вроде как и облегчили друг другу душу. Анджей всем настроение изрядно подгадил, не только мне. Тамара же с ним не день, не два просидела, прежде чем он привык в нашем формате писать без своих «полно-метровых» штучек. А теперь все коту под хвост: ушел, и даже спасибо не сказал. Еще и нахамить умудрился. Хотя, может, оно и к лучшему: не зря Тема сказал, что если я снова в историю с каким-нибудь кренделем вляпаюсь, он мне больше помогать не станет. А раз крендель ушел, никакой истории не будет. Логично? Логично.
— Так, господа сценаристы, что надумали с Родионом? Почему он отправился на машине с Анжелой к дому Ирины?
В комнате повисло тяжелое молчание. Приемлемых моменту идей как назло ни у кого не созрело. Даже после перекура и кофе.
— Есть! — заорала вдруг я и сама испугалась своего ора. Почему заорала — да потому что не хотела, чтобы кто-нибудь меня перебил, и я сбилась с мысли. Глупо, особенно если учесть, что никто мне мешать не собирался.
— Валяй! — легко позволила Тамара.
— У Милы начались роды. Срочно нужна машина, чтобы доставить ее в роддом…
— Но мы ведь решили, что они пойдут ловить машину на улицу…
— Лета, не перебивай Лизу, — одернула ее Тамара. Я благодарно кивнула Тамаре и продолжила:
— Они все знают, что у Родиона есть машина. А тут такое дело: у его дочери роды начались. Да, они все в курсе, что Родион на самом деле ей не отец. Но не знают, что Родион об этом тоже знает! Поэтому вынужденно звонят ему: срочно приезжай, Милу надо отвести в роддом.
— А что, у них кроме Родиона других знакомых с личным автотранспортом нет?
— Ну это же элементарно: пусть перечисляют вслух — этот сломался, этот уехал, до этого дозвониться не получается. Остается только Родион.
— Но Родион же напал на Романа! Как Роман может об этом забыть?
— Давайте реально: Роман не пострадал. Его просто облили водой. Он даже не понял, что это было. Решил — неудачная шутка Родиона. Кажется, так? И Мила у нас в больницу попала не из-за того, что поняла, что это было настоящее покушение на ее любимого, а по своим естественным причинам. Ее просто отправили на сохранение. Мы же это разнесли по сериям! Что касается Ирины с Родионом, у них внешне тоже нормальные отношения, когда он ее не достает своими притязаниями.
— Ладно. И что же дальше?
— Ирина звонит Родиону, просит подъехать и забрать дочь в роддом. Говорит, что они будут ждать его на улице. Родион щебечет в трубку: да, дорогая, о чем речь, конечно же приеду и помогу. Зритель в напряжении: что он задумал? Он же совсем с катушек съехал! А Родион отключает связь и зловеще потирает руки: дичь сама бежит под выстрел. Перепуганная Анжела увязывается с ним, поскольку понимает, что должно случится что-то страшное. По дороге Родион выдает ей страшную тайну, что он знает, что Мила не его дочь. И раз уж Ирина с Милой набрались наглости просить у него помощи, он им ее сейчас окажет. И это будет последняя помощь в их жизни. Соответственно Анжела к тому моменту, когда он подъедет к дому и на всей скорости понесется на своих баб, желая размазать их по асфальту, поймет, что рядом с ней — сумасшедший. И уговорами здесь не поможешь. После чего перехватит у него руль и погибнет смертью храбрых в ДТП. Все.
В комнате повисло молчание. Видимо, что-то я не то ляпнула. Бабах по креативу, как называет у нас народ подобный бред, не прошел. Но все равно никто ничего другого предложить не смог. А раз так — извиняйте. Если это полная галиматья, то придумайте что-нибудь получше.
— А что, очень даже неплохо. По крайней мере, все концы увязаны, — пролила бальзам на мое больное самолюбие Тамара. — Народ, что скажете?
— Я прикидываю, насколько реально то, что они все-таки позвонили Родиону. И выходит, что вполне. Он им, конечно, не нравится, но за руку в момент покушений его никто так и не поймал. Значит, теоретически они запросто могут к нему обратиться за помощью. Они же не знают, что там столь серьезные проблемы с психикой имеют место быть. А раз так — то все ложится.
— Мне тоже нравится.
Уф. Я чувствовала себя триумфатором. Хотя откуда пришла мне в голову эта бредовая мысль насчет вызова Родиона в роли такси — не знаю. Просто пришла — и все.
— Все одобряем?
— Одобряем.
— Отлично. Тогда переходим к логической концовке сериала. Злодеи наказаны, Мила рожает. Надо помочь ей родить. После подрыва Родиона Роман ловит ей машину, поскольку до роддома ей добраться все-таки не мешает. Можем обыграть покрасивее, как он на проезжую часть выбегает, руками, как балерина в «лебедином озере» машет, на колени перед водителем встает. Что угодно. Потом обязательно сцена, как они с Ириной ждут развязки где-нибудь в больничном коридоре.
— А что, в наших роддомах это разрешено? По-моему, всех на улицу выгоняют.
— У нас частный роддом. И вообще: как напишем, так и будет. Главное, чтобы Ирина и Роман в последний раз объяснились. Слов можно по минимуму. Главное — лирика. И твердый посыл со стороны Ирины: да, так будет лучше всего. Я вас понимаю и благословляю. Потом прибегает медсестра, кричит: мальчик! У вас родился сын! Роман млеет от счастья. Ирина чуть грустна и торжественна.
— Ага. Вчера в котельной роддома номер сорок пять произошел взрыв. Итог: двое ошпаренных, пятьдесят пять рожденных.
— Уймись, подрывник. А все-таки неправильно, что Ирина у нас одна остается. Может, хоть на одну серию ей Семена вернуть?
— Не получится. Ни на серию, ни на сцену. Если продюсер его еще хоть раз на съемочной площадке заметит, его инсульт хватит. А нас кондрашка. Они же так поцапались из-за его ухода — я вам передать не могу.
— А телефонный звонок? У Ирины звонит мобильный, она снимает трубку, это он, с Северного полюса. По спутниковой связи дозвонился. Она кричит ему: Семен, у тебя родился внук! Да, кило шестьсот, все прекрасно…
— Маловато будет.
— Следователь добавит. Неважно. Восемь кило, целую, обнимаю. И дадим намек, что вот у них-то с Ириной, наверное, все наладится, когда он из своей экспедиции вернется.
— Ребята, повторяю: все классно, но нам хоть на пару кадров потребуется его мордашка. Просто телефонный звонок не катит.
— Да взять что-нибудь из ранних серий, и вся недолга! Семен же у нас то и дело кому-то звонил. Выбрать подходящие моменты, и вперед.
— А как же шапка полярника с намерзшими сосульками вокруг заиндевевшего лица? Где северный колорит?
— Ой, ну это уже не наши трудности, в конце концов! Напишем — разговор с Семеном. А где и в каком виде они его возьмут — уже неважно. Кстати, с этим северным антуражем, нам еще лучше, поскольку тогда любой мужик может Семена сыграть: морда бородатая, в ледышках, лицо чем-то теплым замотано. Голос искажен, поскольку ветер дует. Главное — сказать зрителю: это Семен. И все.
— Ладно, попытаюсь узнать, может, что-то и удастся с нашим Семеном сделать. Но учтите: не дай Бог нам второй сезон этого сериала закажут, поскольку с Семеном придется тогда что-то делать. С первой же серии. Либо актера менять, либо засыпать его снегом по самую макушку, чтоб уж не отсвечивал. Экспедиция оказалась роковой в его героической судьбе, и все такое.