Страница 7 из 90
Длинный нос Роджерса, четырежды сломанный на студенческой баскетбольной площадке, заметно сник.
– Понимаю.
– Но по-прежнему не хочешь согласиться, – сказал Худ.
– Ты прав. Если честно, я бы с радостью воспользовался возможностью отправиться в Конгресс. Я бы преподал этим любителям просиживать штаны урок, как нужно добиваться цели действием, а не консенсусом.
– Вот почему, Майк, я хочу иметь с ними дело сам, – сказал Худ. – Как-никак, смету на наши расходы по-прежнему утверждают именно они.
– Вот поэтому такие люди, как Олли Норт[5], и занимаются тем, чем они занимаются, – заметил Роджерс. – Им приходится лавировать между координационными советами различных ведомств. А эти безвольные тряпки берут предложение на рассмотрение, просиживают на нем несколько месяцев и наконец возвращают его, слишком сильно разбавленное и слишком поздно, чтобы от него был какой-то толк.
Казалось, Худ хотел что-то сказать, а Роджерс хотел это выслушать, чтобы тотчас же возразить. Однако в конце концов оба лишь молча переглянулись.
– Итак, – бойко вмешалась Анна, – на нас взваливается контроль за самыми сложными "зелеными" – захват одного заложника – и "синими" – захват нескольких заложников – ситуациями в стране. А все пустяки, "желтые" – захват заложников за границей – и "красные" – угроза войны – ситуации, вы оставляете себе. – Закрыв переносной компьютер, она взглянула на часы и встала. – Поль, вы перешлете свой предполагаемый распорядок нам на компьютеры?
Повернувшись к своему компьютеру, Худ ввел с клавиатуры несколько команд.
– Готово.
– Замечательно. Надеюсь, вы постараетесь отдохнуть и расслабиться?
Худ кивнул. Затем снова посмотрел на Роджерса.
– Благодарю за помощь, – сказал он и, встав, пожал ему руку через стол. – Майк, если бы я знал, как облегчить тебе жизнь, я бы это обязательно сделал.
– Увидимся через неделю, – угрюмо буркнул Роджерс и, развернувшись, прошел мимо Анны.
– До встречи, – сказала Худу Анна. Помахав рукой, она улыбнулась, подбадривая шефа. – Не забывайте писать письма... и отдыхать.
– Я пришлю тебе открытку из "Блуперса", – пообещал Худ.
Закрыв дверь, Анна поспешила следом за Роджерсом. Протискиваясь через толпу коллег мимо открытых дверей рабочих кабинетов и закрытых дверей информационно-разведывательного центра, она наконец его догнала.
– Вы себя хорошо чувствуете? – спросила Анна, поравнявшись с Роджерсом.
Тот молча кивнул.
– А выглядите вы неважно.
– Мне по-прежнему никак не удается попасть с ним в одну тональность.
– Знаю, – сказала Анна. – Иногда вам кажется, что босс действительно имеет в руках рычаги, способные влиять на весь мир. А все остальное время вы чувствуете себя так, словно он постоянно пытается вас приструнить, будто школьный староста.
Роджерс пристально посмотрел на нее.
– Весьма справедливое суждение, Анна. Несомненно, вы много думали над этим... и о своем начальнике.
Она вспыхнула.
– У меня склонность раскладывать все и всех по полочкам. Это дурная привычка.
Чтобы переменить тему разговора, Анна сознательно подчеркнула слово "всех". И тотчас же поняла, что совершила ошибку.
– И что же представляю собой я? – спросил Роджерс.
Анна посмотрела ему в лицо:
– Вы честный, открытый, прямолинейный человек, живущий в мире, который стал чересчур сложным для этих качеств.
Они остановились перед кабинетом Роджерса.
– А это хорошо или плохо? – спросил он.
– Это доставляет много хлопот, – ответила Анна. – Будь вы чуточку гибче, возможно, вы бы добились гораздо большего.
Не отрывая взгляда от лица Анны, Роджерс набрал на клавиатуре на дверном косяке кодовую комбинацию.
– Но если тебе это не нужно, стоит ли это иметь? – спросил он.
– Я всегда считала, что половина лучше, чем совсем ничего, – ответила Анна.
– Понимаю. Просто я с этим не согласен. – Роджерс улыбнулся. – И знаете что, Анна? Когда вам в следующий раз захочется назвать меня упрямым, вы так и говорите.
Козырнув, Роджерс шагнул в свой кабинет и закрыл за собой дверь.
Постояв немного, Анна развернулась и медленно направилась к себе в кабинет. Ей было жаль Роджерса. Хороший человек и очень умный. Но у него роковой недостаток – стремление к решительным действиям, не прибегая к дипломатии, даже в тех случаях, когда подобные действия попирают такие мелочи, как национальный суверенитет и одобрение Конгресса. Именно репутация драчуна стала причиной того, что Роджерса не назначили заместителем министра обороны, отправив вместо этого в почетную ссылку в Опцентр. Роджерс принял это назначение, потому что в первую очередь был хорошим солдатом, но он был ему не рад... как и тому, что ему приходилось подчиняться гражданскому начальнику.
"С другой стороны, – подумала Анна, – у всех свои проблемы. Как, например, у нее самой. Проблемы, о которых так бесцеремонно высказался Роджерс".
Она будет скучать о Поле, о своем благородном кавалере, о рыцаре, который никогда не бросит жену, хотя та воспринимает его как нечто само собой разумеющееся. Хуже того, Анна не могла прогнать фантазии на тему того, как бы она помогла Полю отдохнуть и расслабиться, если бы в поездку в Южную Калифорнию его сопровождала она со своим сыном, а не Шарон с детьми...
Глава 4
Суббота, 14.00, Брайтон-Бич
С тех самых пор, как красивый, темноволосый Герман Юсупов, покинув в 1989 году Советский Союз, обосновался в Америке, он работал в одной и той же булочной-пекарне "Бестония" на Брайтон-Бич в Бруклине. В его задачи входило посыпать горячие, только что из печи булочки и рогалики солью, семенами кунжута, чесноком, луком, маком и их всевозможными сочетаниями. Работа в душной, горячей пекарне летом была невыносимой, зимой приятной, и круглый год безмятежно-спокойной. Большую часть времени работа здесь не шла ни в какое сравнение с его работой в Москве.
Арнольд Бельник, владелец пекарни, связался с Юсуповым по внутреннему коммутатору.
– Герман, зайди ко мне, – сказал он. – У меня специальный заказ.
Каждый раз, услышав эти слова, стройный тридцатисемилетний бывший москвич понимал, что о спокойствии придется забыть. Тотчас же оживали прежние привычки и чувства. Инстинкт самосохранения, чувство долга перед родиной, стремление выполнить приказ. Это мастерство оттачивалось в течение десяти лет работы в КГБ, пока его ведомство не было преобразовано.
Бросив фартук на разделочный стол и передав процесс приготовления рогаликов младшему сыну Бельника, Герман взбежал по старой скрипучей лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Он прошел прямо в кабинет хозяина, освещенный настольной люминесцентной лампой и светом, пробивающимся через грязное окно в потолке. Герман закрыл за собой дверь, запер ее, затем подошел к письменному столу, за которым сидел пожилой мужчина.
Выпустив облако табачного дыма, Бельник посмотрел на своего сотрудника.
– Вот, прочти, – сказал он, протягивая Герману листок бумаги.
Взглянув на листок, Герман вернул его Бельнику. Круглый, лысеющий мужчина положил листок в пепельницу и, прикоснувшись к нему тлеющим концом сигареты, поджег. Когда листок полностью сгорел, Бельник высыпал пепел на пол и растер его подошвой в пыль.
– Вопросы есть?
– Да. Я отправлюсь в конспиративный дом?
– Нет, – ответил Бельник. – Даже если за тобой следят, не будет никаких оснований связать тебя с тем, что произойдет.
Герман кивнул. Один раз ему уже приходилось воспользоваться гостеприимством особняка на Форест-Роуд в пригороде Нью-Йорка Велли-Стрим после того, как он убил чеченского боевика, собиравшего в Америке деньги для сепаратистов. Этот конспиративный дом содержала, для своих людей русская мафия. Отсюда было всего пятнадцать минут езды на машине до международного аэропорта имени Кеннеди или двадцать минут до причалов бухты Джамайка. Если становилось горячо, обитатель дома мог быстро покинуть пределы страны. Но в случае с Германом все прошло гладко, и он через какое-то время смог вернуться на Брайтон-Бич, в "Бестонию".
5
Норт, Оливер – подполковник морской пехоты США, сотрудник аппарата помощника президента по национальной безопасности, один из главных участников громкого политического скандала, связанного с незаконными тайными сделками по продаже американского оружия Ирану в обмен на американских заложников в Ливане и передаче вырученных средств никарагуанским контрас (дело "Иран-контрас").