Зеркальное отражение

В конце концов Орлов пришел к выводу, что у него остается только один путь. В этот момент Ивашин доложил Росскому, что сотрудник местной милиции Ронаш только что позвонил в центральное управление милиции Санкт-Петербурга.

Взяв наушники, Росский прижал их к уху и молча выслушал доклад сержанта Лизичева о том, что видел Ронаш.

Полковник передвинул закрепленный на наушниках микрофон ко рту.

– Сержант, – сказал он, – передай Ронашу, пусть он следит за этой парочкой. Это как раз те, кто нам нужен. Скорее всего, они направляются к станции метро. Если это так, пусть Ронаш спускается вслед за ними. Их будут ждать сотрудники в штатском на пересадочной станции "Технологический институт", а также на станциях "Гостиный двор" и "Невский проспект". Вероятно, эти двое сойдут на "Невском"; я сам встречу вас там. – Выслушав ответ Лизичева, Росский сказал: – Хорошо, шарфы в красную и желтую полоску – буду ждать.

Протянув наушники Ивашину, Росский подошел к Орлову вплотную и заговорил тихим голосом:

– Вы преданно служили центру и России, – сказал он, – и не совершили ничего такого, что можно было бы поставить вам в вину. Ради вашей пенсии, ради карьеры вашего сына пусть так будет оставаться и впредь.

– Ваша дерзость не осталась без внимания, полковник Росский, – громко и отчетливо произнес Орлов. – Соответствующая запись будет сделана в вашем личном деле. Больше вы ничего не хотите мне сказать?

Росский лишь молча сверкнул глазами.

– Вот и отлично, – сказал Орлов. Он кивнул в сторону двери: – А теперь можете идти. Вернетесь, когда будете готовы выполнять приказы – мои приказы. В противном случае мне придется доложить о вас в Москву, министру Догину.

Он понимал, что тому следует поторопиться, чтобы успеть перехватить агентов, однако со стороны будет выглядеть так, будто полковник выполняет его приказ.

Не потрудившись отдать честь, Росский развернулся и поспешно вышел из командного центра. Орлов знал, что полковник не покинет Операционный центр во время государственного переворота. Теперь он понимал, что речь идет именно об этом. И хотя Орлов оставался здесь, мыслями своими он последовал за Росским, пытаясь определить, каким будет его следующий шаг...

Глава 49

Вторник, 21.30, в небе над Хабаровским краем

– Зеркало заднего обозрения показывает, что у нас появились спутники, – предупредил Скуайрса первый пилот Мэтт Мейзер.

Командир "Бомбардира" заглянул в пилотскую кабину за три минуты до прыжка, чтобы поблагодарить командира корабля за помощь. На экране радара были отчетливо видны две мигающие точки – перехватчики "МиГи", приближавшиеся со скоростью около семисот миль в час.

– Приготовься выкинуть штучку, – обратился Мейзер ко второму пилоту Джону Барилику.

– Слушаюсь, сэр, – ответил тот, несмотря на внешнее спокойствие, принимаясь усиленно терзать зубами жевательную резинку.

Американские ВВС предусмотрительно оснастили "Ил-76Т" дополнительным топливным баком увеличенного объема, разделенным на два отсека: из одного горючее поступало в двигатели, из другого нажатием кнопки оно начинало выливаться за борт. Вытекающее топливо давало самолету в случае обнаружения повод развернуться назад. При необходимости это можно было осуществить мгновенно и, воспользовавшись близостью к береговой границе, оторваться от преследования и покинуть воздушное пространство России, прежде чем перехватчики собьют самолет или заставят его приземлиться на российском аэродроме.

Скуайрс понял, что в любом случае его группе предстоит возвращаться домой не на этом "Иле".

– Сэр, что вы собираетесь делать? – обратился командир корабля к Скуайрсу.

– Будем прыгать, – ответил тот. – Я сообщу в Опцентр о случившемся, и пусть уже там придумывают для нас путь к отступлению.

Мейзер бросил взгляд на экран радара.

– Примерно через девяносто секунд "МиГи" подойдут настолько близко, что увидят вас.

– В таком случае, не будем тратить время, – сказал Скуайрс.

– Сэр, мне очень нравится ваш подход, – козырнув, ответил командир корабля.

Подполковник Скуайрс поспешил обратно в отсек. Он решил не сообщать своим бойцам о случившемся. Пока что не сообщать. Сейчас главное – полностью сосредоточиться на предстоящем задании. Хотя он с радостью бросился бы с этими людьми на штурм самой преисподней, ненужное беспокойство в критический момент может привести к жертвам.

В учебном центре ФБР в Квонтико группа "Бомбардир" отрабатывала различные виды нападения с воздуха, от ночных прыжков с парашютом до одновременного спуска по тросам с вертолетов на шпили церквей, скалы и даже на крыши движущихся автобусов. Каждый боец обладал мужеством и умением, необходимыми для выполнения задачи. Однако самые глубинные исследования, проводимые врачами, "механиками тела", в конечном счете были достаточно простыми: солдат признавался или годным, или не годным к службе. Несмотря на все усилия Лиз Гордон и ее команды психологов, главный вопрос заключался в том, как поведет себя человек, находясь под стрессом реальной обстановки – когда не будет предохранительных лесов, которые его поймают, если он сорвется с крыши. Когда он будет знать, что местность вокруг – это не полигон отработки навыков выживания в Кэмп-Доусоне, штат Западная Вирджиния, а горы Северной Кореи или сибирская тайга.

В действиях Скуайрса, скрывшего эту информацию от своих людей, не было ничего унизительного. Просто он хотел, чтобы никакие посторонние мысли не отвлекали их от выполнения задания.

Бойцы "Бомбардира" вот уже полчаса стояли, выстроившись в полной готовности перед люком. Каждые пять минут штурман докладывал Скуайрсу точные координаты самолета на тот случай, если придется прыгать раньше времени. В ожидании бойцы готовились к прыжку. Все проверяли друг у друга оружие и рюкзаки, убеждаясь в том, что все ремни на груди, спине и сбоку туго затянуты, что рюкзак плотно прижат к парашютной сумке снизу, где он не будет мешать раскрытию парашюта. Все дополнительное снаряжение было уложено в сумки; трое "бомбардиров" будут спускать их на конце пятнадцатифутовых тросов, закрепленных на поясе. Бойцы проверили кожаные шлемы с меховой подкладкой, кислородные маски и очки ночного видения. Эти выпученные "глаза" были настолько тяжелыми, что в качестве противовеса на затылке приходилось закреплять специальный груз. После нескольких месяцев упражнений с очками ночного видения "бомбардиры" обнаружили, что накачанные мышцы шеи увеличили охват ее вдвое. Когда непосредственно перед прыжком открылся люк, бойцы переключили питание кислородных масок от магистральной консоли на маленькие баллончики, закрепленные на ремне.

В отсеке зажглись тусклые кроваво-красные лампочки; в открытый люк ворвался безжалостный ледяной ветер. Теперь слышно было только рев воздуха. Как только самолет оказался над целью и вспыхнула зеленая лампочка, разрешая прыгать, Скуайрс подошел к люку и шагнул вперед, в самый последний миг развернувшись на каблуке правой ноги, чтобы падать лицом вниз в положении "лягушки". Краем глаза он посмотрел на сержанта Грея, прыгнувшего следом за ним, затем сосредоточил взгляд на большом круглом циферблате альтиметра на левом запястье.

Быстро мелькали цифры: тридцать пять тысяч футов, тридцать четыре тысячи, тридцать три. Несмотря на теплую одежду, Скуайрс ощущал ледяной воздух, терзающий его плоть, обжигающий и жалящий его сочетанием холода и упругого давления, подобного удару кулаком. В падении он принял парящее положение, и когда альтиметр показал высоту тридцать тысяч футов, дернул за шелковый шнур. Раскрывшийся парашют мягко толкнул его, и он повис на стропах.

Спускаясь в черном безоблачном небе, Скуайрс чувствовал, как воздух становится заметно теплее, хотя его температура и оставалась ниже нуля. Остальные "бомбардиры" выстраивались в вертикальную цепочку, ориентируясь по светящейся полоске сверху на каске предыдущего бойца. Скуайрс смотрел на землю, стараясь отыскать ориентиры: железнодорожную колею, мост, горные вершины. Все они оказались на месте, и Скуайрс испытал некоторое облегчение. Один из самых важных психологических аспектов начала любой операции состоит в том, чтобы правильно выйти на цель. Солдаты не просто начинают чувствовать себя увереннее; по картам они уже ознакомились с окружающей местностью, так что одной причиной для беспокойства становится меньше.