Новое оружие

Луч прожектора освещает стоящего рядом Шардецкого.

Ш а р д е ц к и й. «...Мы замечаем лишь те взаимодействия нейтрин с ядрами, при которых происходит радиоактивный распад ядра – то есть только те, что можем заметить с помощью нынешней техники измерений. Но значит ли это, что нейтрино меньших энергий не взаимодействуют с ядром? Думаю, что нет».

Г о л д в и н. И я так думаю, коллега. Я намеревался обсудить с вами этот вопрос на симпозиуме... но он не состоялся. Что же дальше? (Листает.) Расчеты сечений захвата нейтрин... знакомо. О, вот интересная мысль!

Ш а р д е ц к и й. «...По-видимому, нет ничего более устойчивого, чем ядро, которое только что распалось и выделило избыток энергии. Исследование таких ядер представляло б большой интерес...»

Г о л д в и н. Да-да! Но как их исследовать?

Шардецкий молчит. Лицо его неподвижно. Прожектор, освещаю щий его, гаснет.

Да-да... Мы сейчас роем два туннеля через одну и ту же гору. Каждый – свой. И таимся, чтобы они не услышали стук наших кирок и лопат, а мы – их!.. Но постой... В этом мысли: наиболее устойчивы ядра, которые только распа-лись,– что-то есть. (Садится за стол, раскрывает журнал, берет карандаш.) Прикинем-ка...

Затемнение справа. Полный свет слева. Кабинет Ш а р д е ц к о г о. В дверях, прислонившись к косяку, стоит С а м о й л о в. Курит, наблюдает за Шардецким, который жестикулирует возле доски. Тот наконец замечает С а м о й л о в а.

Ш а р д е ц к и й (его застали врасплох, он сердится). А вы по-прежнему небриты, Петр Иванович!

С а м о й л о в (трогает подбородок). Растут, треклятые...

Ш а р д е ц к и й (смотрит на часы). Который час? Мои стали.

С а м о й л о в. Третий.

Ш а р д е ц к и й. Угу. И какое же у вас ко мне дело в третьем часу ночи?

С а м о й л о в. Да я, собственно, так – заглянул на огонек... (Затягивается, пускает дым в потолок.) Я говорю: вот мы не знаем, какой атом радиоактивного вещества когда распадется,– а клоп знает.

Ш а р д е ц к и й. Какой клоп?!

С а м о й л о в. Обыкновенный. Клопус вульгарис. ( Поку-ривает.) Пустил я его давеча на пластинку со слоем радиоактивного кобальта. Ну, он блуждал, петлял... и вылез необлученным. Пять раз гонял его по пластинке – ни одного гамма-кванта не схватил. Измеряли.

Ш а р д е ц к и й (ошеломленно). Не может быть... Мис-тика! Хотя нет, почему же? Может. Действительно, в каждый момент какие-то атомы кобальта взрываются гамма-квантами, какие-то нет. Пройти можно. Как по минному полю. Что же – у клопа какие-то миноискатели есть, что ли? Выходит, он чувствует: какие атомы около него будут распадаться – и поворачивает от них подальше?

С а м о й л о в. Я так думаю, oнизменение нейтринных потоков от ядер чувствует. Должно быть, спокойные и распадающиеся ядра излучают их неодинаково.

Ш а р д е ц к и й. Возможно... Это где же вы клопа-то достали, Петр Иванович?

С а м о й л о в. А я недавно в Свердловск ездил, в командировку. В мягком вагоне. Ну, и не уберегся... Я его, собственно, казнить хотел. А он – избежал... Между прочим, я построил его блуждания в пространственно-временных координатах. Есть намек на закономерность.

Ш а р д е ц к и й. Да-а... Черт знает что! Клоп, а! Гнусное насекомое – и движет физику. Дожили...

С а м о й л о в. А что – клон? Очень удобный объект наблюдений: плоский, форма эллиптическая. Легко рассчитывать сечение захвата. Муравья, к примеру, пришлось бы интегрировать по сложному контуру... (Затянувшись дымом.) Впрочем, стоит попробовать и муравья.

Ш а р д е ц к и й. Что ж – клоп так клоп. Я не гордый! Пойдемте, Петр Иванович, посмотрим, что он может... Значит, «зашли на огонек»? И ехидный же вы человек, Самойлов!

С а м о й л о в. Да нет, я что? Я ничего...

Уходят.

Занавес

Действие третье. Без пяти...

Картина первая

Освещена левая часть сцены. Большая комната. Столы с приборами и без таковых. В дальней части комнаты – установка, похожая на спектрограф, на лазер и немного на самогонный аппарат: кварцевые и металлические трубы, спирали проводов, стеклянные завитушки, соленоиды и т. д. Рядом приборный щит. На стене самодельный лозунг «Размышлять, размышлять, размышлять – пока не почувствуешь злость к работе!» и самодельный же рисунок гуашью: Архимед, прикрываясь ладошкой, выскакивает из ванны. Словом, это комната поисковой группы «Эврика».

Идет семинар. За столами Ш а р д е ц к и й, Ш т е р н, Я к у б о в и ч, С е р д ю к, В а л е р н е р, А ш о т К а р а п е т я н и другие исследователи. У поворачивающейся доски – С а м о й л о в (он сегодня чисто выбрит, при галстуке) заканчивает доклад. Докладывать он не умеет и не любит – и высказывается с некоторым отвращением.

С а м о й л о в. ... Вот так мы поняли, что в пространстве блуждают нейтринные флюктуации. Ну, скажем: отчего небо синее? От флюктуации, от колебаний плотности воздуха – так, значит! – они и рассеивают синие лучи. Ну, и в пространстве есть колебания плотности нейтрин – так, значит? От них и происходит распад ядер. Когда флюктуация оказывается у ядра, оно выпячивается...– ну, как пузырь, у которого часть пленки тоньше,– и может лопнуть, распасться... так, значит? Ну, и больше у нас вопросов к насекомым не было – дальше сами смекнули. Раз все дело в колебаниях плотности нейтрин – этим можно управлять. Элементарная статистика: когда плотность нейтрин в пространстве велика – флюктуации малы, так, значит? И ничего они сделать не могут. И обратно... возьмем, обратно, паровоз. И поставим его вверх колесами... (Шевеление в публике.)

Ш a p д е ц к и й. Петр Иванович, не резвитесь!

С а м о й л о в. Проверка внимания, Иван Иванович. Продолжаю... да, собственно, чего там продолжать? Все это одна умственность. Ну, она выражается такими формулами... (Легким ударом переворачивает доску.Осыпаются меловые символы.) Желающие могут вызубрить... Давайте я вам лучше покажу это дело в натуре. Будет доходчивее. Ашотик – заведи!

Ашот Карапетян – маленький, усатый и серьезный – идет к установке. Щелкает тумблерами на приборном щите. Загораются сигнальные лампочки. В кварцевой трубе вспыхивает разряд.

Сейчас в ограниченном пространстве – ну, в области вон того куска урана-235 (показывает) – будем повышать плотность нейтрин. Ашот – счетчик!

Ашот укрепляет около образца трубку газоразрядного счетчика. Слышен мерный треск.

Распадается, как обычно,– так, значит? Ашот – реактор.

Ашот работает рукоятками.

Генератор нейтрин... Есть!

Треск стихает. Урановый образец начинает светиться с сине-зелеными переливами.

В о з г л а с ы: «Ух черт!», «Вот это да!»

Все бросаются к установке.

С а м о й л о в. Усекли? Уран перестал распадаться – так, значит? А избыток энергии стал выходить из него фотонами – малюсенькими такими порциями. Как, скажем, у больного хворь потом выходит... А все почему? Не стало крупных флюктуации, от которых лопаются ядра,– так, значит? Переключай, Ашот.

Ашот нажимает кнопки. Свечение пропадает. Счетчик начинает трещать, как прежде. Ашот манипуляторами убирает урановый образец в контейнер. Ставит на его место колбу с водой, опускает в нее трубку счетчика.

Я к у б о в и ч. А это зачем?

С а м о й л о в. А теперь перевернем паровоз вверх колесами. В колбе – вода. Из местного водопровода. Счетчик, как вы можете заметить, в ней безмолвствует: радиации нет. Сейчас уменьшим концентрацию нейтрин... вернее, повысим концентрацию антинейтрин – так, значит? Прошу всех отойти от установки на два метра! Антинейтрино излучаются пучком, но... неровен час, кого-нибудь заденет. Мне ни к чему выплачивать пострадавшему больничные.