Страница 8 из 45
– Мне пришлось ему рассказать. У него был личный кризис. Я поговорила с ним и помогла разрешить мучившие его проблемы. Ему необходимо было понять, что в отношениях между людьми, как бы сильно они ни любили друг друга, всегда бывают взлеты и падения. Удары судьбы делают человека только сильнее. Я также позволила ему рассказать об этом вам всем. Однако он решил не делать этого.
– Выходит, я незаконнорожденный.
– Не говори так.
– Почему? Надо называть вещи своими именами. Мэдди права. Я должен позвонить ей и получить совет адвоката, чтобы понять, кто я теперь такой.
Он вел себя как идиот. Но ничего не мог с собой поделать. Мать обманула его в самом главном, она лишила его опоры в жизни.
– Постой, Люк. Позволь мне объяснить…
– Ты только что объяснила. Вот краткий пересказ. Ты спала с другим мужчиной, находясь в браке с отцом, извини, Томом Марчетти. Мне потребуется время, чтобы привыкнуть к новым обстоятельствам.
Ее голова была высоко поднята.
– Даже преступники, которым предъявлено обвинение, имеют право защищать себя. Если ты дашь мне возможность…
– Мне тридцать лет. Кажется, у тебя было достаточно возможностей поговорить со мной. – Он провел рукой по волосам. – Ни ты, ни Том не удосужились объяснить мне, что меня окружает ложь, – горько произнес он.
– Потому что это не так. У нас с твоим отцом возникли проблемы в браке. Мы их преодолели. Мы оба очень любим тебя. Не сомневайся, что…
– Не сомневаться? Ты слишком многого просишь. Я вырос в вымышленном мире. Назови мне хотя бы одну вескую причину, почему я должен теперь тебе верить!
Мать сплела пальцы рук, и его поразило достоинство, с которым она выслушала его гневную тираду. Но он тут же отбросил от себя эту мысль. Она обманывала. Она лгала. Как он может восхищаться ею?
Фло глубоко вздохнула.
– Какие бы ужасные обвинения ты ни бросал мне в лицо, я их заслужила. Но, знай, сынок…
– Не называй меня так, – прорычал он.
– Буду, – твердо произнесла она. – Ты мой ребенок, мой сын. Я люблю тебя без всяких условий. Никакой твой поступок не может помешать мне любить тебя. Я поступила так, как поступили бы большинство матерей, – так, как было лучше для тебя. Мы с твоим отцом обсуждали…
– Каким отцом? Извини, но тебе отныне придется говорить точнее. У меня теперь их двое. – Он выставил перед ее лицом два пальца.
Она вздрогнула, но проигнорировала его сарказм и продолжила таким же ровным тоном:
– Взрослые, которых это касалось, обсудили ситуацию и решили, что будет лучше, если ты вырастешь в семье, которая тебя любит, и не узнаешь об этом.
– У меня не получается перевести ложь в любовь, – резко ответил он.
– Надеюсь, ты рано или поздно поймешь, почему мы приняли такое решение. Со временем, когда пройдут горечь и обида, ты, возможно, увидишь, что мы руководствовались самыми лучшими намерениями. – Она покачала головой. – Я не понимаю. Брэд обещал сохранить в тайне свое отцовство. Согласился с тем, что будет лучше ничего не говорить…
– Но он сказал. – Боль и ярость сплелись в тугой узел в его животе. И, как ни странно, это успокаивало, по крайней мере он не потерял сознания. – Может быть, я унаследовал от него ген правды вместо вашего, предпочитающего ложь.
– Люк, послушай…
Он повернулся и пошел к двери, слыша ее шаги за спиной. Она положила руку ему на плечо, и он едва поборол желание сбросить ее. Оглянувшись и встретившись с ней взглядом, Люк взялся за дверную ручку.
– Люк, ты можешь сколько угодно сердиться на меня. Но не смей так вести себя с отцом. И не делай вид, что ты не понимаешь, кого я имею в виду. Том Марчетти любит тебя, ты его сын.
– Если спрятать в песке голову, то хвост торчит наружу, – бросил он.
Она продолжила, словно не слыша его:
– Я не потерплю неуважения к твоему отцу.
Он всей душой не желал признать, что она хоть в чем-то права, но Том Марчетти действительно был жертвой, как и он сам. Это не он переспал с другой женщиной.
– Не… – Выражение, которое она прочитала на его лице, заставило ее убрать руку с его плеча.
Он покинул дом, и Фло не пыталась больше остановить его. Он пересек газон, освещенную фонариками территорию бассейна и остановился у своей спортивной машины, припаркованной на аллее.
Гнев, боль и смущение – все чувства, что преследовали его с тех пор, как Мэдди сообщила ему эту новость, – нахлынули на него с новой силой. Разве мог он подумать, что вся его жизнь была подделкой? Женщина, учившая его отличать хорошее от дурного, давшая ему моральные жизненные устои, лгала самым примитивным способом. Разве мог он не испытывать теперь горечи и злости?
На него нахлынули счастливые воспоминания детства. О времени, проведенном с родными, с матерью и отцом, – у него никогда не возникало каких бы то ни было сомнений. Как они могли позволить ему вырасти уверенным в том, что он является неотъемлемой частью их жизни? И мать еще ожидала, что он будет вести себя так, словно ничего не изменилось. Какое лицемерие! Все изменилось в одно мгновение.
Прислонившись к дверце машины, он обхватил руками голову. Как и говорила Мэдди, мать ответила на его вопросы. И она была права, он обязательно позвонит адвокату. Но посторонний человек не сможет ответить на его вопросы. На самом деле главным был один большой вопрос, заслонявший все остальные.
– Кто же я, черт побери? – прошептал он в ночную темноту.