Каныш Сатпаев

Осенью Каныша снова видят в аудиториях технологического. Друзья окружили его с радостью, шумно делились летними впечатлениями. Работа во время каникул многих выручала — давала возможность подработать и дотянуть до следующего лета. Так жили и учились большинство товарищей Каныша, завидовать им, конечно, не приходилось — многие с трудом тянули двойную нагрузку учебы и работы...

В 1925 году Семипалатинский губисполком принял постановление об оказании материальной помощи студентам, обучающимся в центральных городах, и выделил для этой цели значительные средства. В списке студентов, приложенном к этому решению, имя Сатпаева стоит пятым, размер стипендии был определен в 420 рублей на год, по тем временам сумма немалая. Кроме того, в это время Каныш закончил учебник алгебры и предложил его Наркомпросу республики. Рукопись была одобрена, и автору выдан аванс. Через десятки лет в одной из автобиографий Каныш Имантаевич укажет: «В годы учебы я жил на средства госстипендии, подкрепленные гонораром за учебник алгебры, а в последний год на спецстипендию, выделенную Семипалатинским губисполкомом...»

Время шло. Молодой степняк давно свыкся со студенческим бытом. И с учебой у него все хорошо, так что, помимо изучения программных дисциплин, он может посвятить часть времени чтению новинок литературы. Едва ли не каждый день часок-другой он проводит в университетской библиотеке. Недаром она славится на всю Сибирь. В читательском формуляре Каныша одно за другим появляются названия трудов по этнографии, культуре и истории казахов. Он знакомится с произведениями европейских и русских классиков.

Из воспоминаний А.X.Маргулана:

«В свободные от занятий часы Каныш посвящает себя одному лишь делу — обогащению своих знаний. Потому он засиживался в читальном зале Томского университета, с увлечением перечитывая материалы по истории казахов... О некоторых из них он пишет статьи для газет, а иные готовит для издания. По инициативе Каныша при Томском университете организуется научный кружок по изучению культуры восточных народов, в него записываются почти все студенты, обучающиеся в то время в Томске. На заседаниях кружка поочередно читаются лекции о литературе и этнографии якутов, бурятов, хакасов и других народов. Сам Каныш несколько раз делает доклады о песенном и литературном творчестве казахского народа. Наряду с этим кружковцы несколько раз организуют вечера, где исполняются песни народов Востока. Разумеется, в каждом из них Каныш принимает активное участие, зачастую сам исполняя казахские песни...»

Квартира Сатпаева на улице Белинского становится своеобразным клубом студенческой молодежи. Она всегда открыта для друзей и для незнакомых, он не чуждается никого. Здесь можно услышать задушевную русскую песню, протяжный степной мотив. К нему часто приходят земляки-казахи, их уже немало в томских вузах. Если студенты собираются в субботний день, они в складчину накупают еды, готовят здесь же и засиживаются за столом до утра. Иногда отправляются в походы по живописным окрестностям Томска...

IV

Студенческие годы Каныша удачно совпали с тем периодом, когда геологическая служба страны приобретала невиданное ранее значение в народном хозяйстве. Для осуществления планов индустриализации Советское государство нуждалось в мощных ресурсах сырья. Ежегодно с наступлением весны во все концы Сибири из Томска отправлялись многочисленные партии поисковиков. Многими из них руководили ученые-педагоги технологического. А рабочими их зачастую были студенты — будущие разведчики недр. Профессор же Усов являлся главным научным консультантом всех геологических изысканий Сибирского отделения Геолкома. Без его участия не решался ни один спор в комитете, не утверждались маршруты научных экспедиций. К тому же он постоянно приглашался экспертом на многие рудники. Разумеется, Усов выезжал и по геологическим маршрутам, но обычно это были поездки для решения спорных вопросов, ревизии разведанных запасов работающих рудников, посещение уже выявленных месторождений... У Михаила Антоновича существовало правило брать в такие поездки студентов: молодые люди участвовали в проверке спорных выводов, помогали профессору в расчетах, некоторым он даже позволял выступать со своим мнением в прениях. Михаил Антонович считал такую практику полезной для них.

Каныш несколько раз участвовал в подобных поездках. «Ему посчастливилось ближе познать богатство натуры своего учителя, его железную самодисциплину, его наблюдательность в поле, исключительную способность в простой форме излагать глубокую сущность явлений природы», — свидетельствует профессор В.А.Хахлов.

Еще одно доброе начинание Михаила Антоновича принесло немалую пользу его питомцам. Зимой, когда все поисковики возвращались в Томск, Сибирское отделение Геолкома по инициативе своего научного консультанта проводило так называемые «воскресные собрания геологов». На этих встречах все разведчики без исключения делали сообщения о своих летних работах, делились сомнениями и планами на будущее. То был своеобразный отчет специалиста с последующим открытым обсуждением. Профессор Усов не делил участников собраний на ранга, единственным условием для желающего выступить была научная ценность материала, с которым он хотел познакомить коллег. Вот почему нередко доклад доверялся кому-нибудь из студентов. Раза два такие поручения выпали и на долю Каныша Сатпаева.

Летом 1924 года он второй раз выезжает на практику в родные края и участвует в геологических съемках, проводившихся под руководством доцента Н.Н.Горностаева вблизи Семипалатинска, в гористой местности Семейтау.

Затем он работает в угольных копях Экибастуза под руководством самого Михаила Антоновича. Это было уже в 1925 году. И наконец наступила решающая пора. Он уже на пятом курсе. Позади тревожные годы — борьба с тяжелой болезнью, учеба, экспедиции, трудности быта. Но одновременно это были радостные годы — время приобщения к истинной науке, обретения глубоких знаний... Подошло время сдачи последних экзаменов, пора избрать тему дипломной работы и защитить ее...

— Каныш, дорогой, советую тебе взять для диплома тему за пределами Казахстана. Ведь в ваших краях пока нет ни одного основательно разведанного, полностью оснащенного технической документацией месторождения. А без этого трудно написать хорошую работу. Так что подумай, — сказал Михаил Антонович.

Через несколько дней Каныш снова пришел к своему учителю и объявил о своем выборе: Маинское месторождение в Минусинском округе.

— Решил я, Михаил Антонович, специализироваться по меди. Думаю, придется мне в будущем порыться у нас в степи в поисках этого добра. Может, повезет и найду что-нибудь дельное.

— Чую влияние Михаила Петровича! Столько лет Русаков ищет медь в Центральном Казахстане...

— А что вы думаете по поводу Маинска?

— Это стоящее месторождение. Поезжай, посмотри, что к чему. Побольше на ус намотай, пригодится.

Через пять месяцев Каныш возвратился в Томск, возмужавший, уверенный в своих силах. Вскоре был готов его дипломный проект на тему «Разведка меди в Маинском месторождении и геологическое исследование его».

14 мая 1926 года Сатпаев защитил свою работу перед Государственной комиссией. В дипломе, выданном ему, говорилось о присвоении квалификации горного инженера. По этому поводу в семипалатинской газете «Кызыл дала» вскоре появилось следующее сообщение: «Среди казахов очень немногие на сегодня получили сколько-нибудь солидное образование, а инженеров почти не было... И вот наконец наша казахстанская промышленность впервые получила в лице товарища Каныша своего специалиста... Верим, что Каныш Сатпаев оправдает наше доверие и будет неустанно трудиться, отдаст все свое знание для процветания молодой растущей индустрии Казахстана. Доброго пути молодому инженеру...» Над статьей помещен портрет обаятельного молодого человека. Густые волосы лежат волнами. На Каныше темный костюм, из-под воротника белоснежной рубашки выглядывает узел галстука...