Страница 58 из 68
Тактически это считалось более выгодным. Ведь бегущие на врага нападающие растягивались, терялась четкость очертания колонн, в то время как поджидающие их противники по — прежнему стояли плотными рядами. И действительно, напавшие первыми снурцы растянулись даже больше, чем можно было предположить. Вперед вырвалось несколько сотен человек, в то время как основная масса снурского воинства совсем не спешила. Первые были из тех, кто отведал зелья, а остальным оно не досталось.
Когда подошли (сказать, что подбежали, значит, погрешить против истины) основные снурские солдаты, большая часть авангарда погибла, но эймудское войско уже потеряло треть своей численности, устлав поле убитыми и ранеными солдатами, а сами колонны утратили свою четкость, превратившись в разреженные островки. Половина оставшихся на ногах эймудцев стала отступать, а другую половину подошедшие снурцы окружили и методично стали избивать. Значительную часть их погибших потом нашли со стрелами и арбалетными болтами у кого в груди, а у кого и в спине.
Одних только раненых снурцы взяли в плен больше двухсот человек. И среди них виконта Гривера. Из двух с половиной тысяч солдат, вышедших весной из Эймуда, обратно вернулось меньше трети. А ведь это было почти всё, что смог найти старый граф. Теперь Эймуду надо думать, как самому не оказаться в осажденных. А о лоэрнской короне для своего внука графу стоит и вовсе забыть. По крайней мере, на пару лет, пока не удастся хоть как — то восстановить численность графского войска.
Волан, на радостях закативший пир, собрался отвезти пленного виконта в Лоэрн, подарив Гривера его величеству и показав свой трофей всем аристократам королевства. Но графа отговорил барон Суркос. Этот человек был снурским бароном, который на протяжении уже нескольких лет безуспешно пытался пробиться в ближнее королевское окружение. Но клановая система, сложившаяся в Лоэрне, такой возможности барону не давала. Появление Волана в Снури Суркос посчитал хорошей возможностью заручиться поддержкой второго по значимости человека в королевстве. Тем более пример с возвышением доверенного лица Волана бароном Дворкосом давал ему такую надежду.
Дело в том, что Суркос был бароном потомственным. Уже несколько сот лет его род владел замком Суркос. И сам барон после гибели своего отца, бившегося бок о бок со старым мятежным графом Снури, наследство получил на законных основаниях. Других претендентов на замок и титул не было. Пикантность ситуации была в том, что новый барон Суркос де — факто был бастардом, только бастардом наоборот. Не его отец нагулял младенца на стороне, а молодая баронесса родила мальчика от своего любовника. Впрочем, такое встречается, наверное, нередко, только отцы зачастую об этом не знают, воспитывая наследников с чужой кровью. С юным Суркосом такого не случилось. Уже быстро старый барон понял, что оказался с рогами. Определить это, глядя на мальчика, было совсем не сложно. Потому что любовником баронессы оказался темнокожий хаммиец.
Что собой представлял граф Волан и его младший брат, которому король вроде бы обещал снурскую корону, барон Суркос знал не понаслышке. Втереться в окружение этой семейки оказалось совсем не сложно. Это там, в Лоэрне, они были чопорны и недоступны. Здесь высокомерия не убавилось, зато при ситуации, когда ценился каждый местный аристократ в преддверии вражеского вторжения, недоступность почти исчезла. Уже через месяц барон Суркос стал тенью графа Волана, заметно потеснив барона Дворкоса.
После разгрома эймудского войска граф и его брат возомнили себя великими полководцами и правителями. И теперь правильно нашептанные слова легко падали на удобренную почву.
— Ваша светлость, а стоит ли везти пленного виконта в Лоэрн? — вкрадчиво и с почтением задал Волану вопрос барон Суркос.
— Как это так? Ты сильно пьян?
— Ваша светлость, я сегодня пью за ваш гений. Вы по своему уму, таланту и значимости первый человек в королевстве. И разве первый человек станет везти пленника, отдав его неизвестно кому? И неизвестно кто будет командовать казнью предателя?
— И что?..
— Если вы сами казните предателя, казните здесь, в Снури, то вы всем покажете свою силу и значимость. Вы ведь теперь владетель половины всех лоэрнских земель. И казнью наследника эймудского графа вы докажете всем в Лоэрне, что вы теперь самый сильный и влиятельный правитель в Лоэрне.
Тщеславность Волана немногим уступала его глупости. А в самом деле, почему он должен везти свой трофей Пургесу, дарить его, зачем? Ведь теперь у Пургеса в личном подчинении кроме королевского феода оставалось только его родовое графство Тарен. И все. А у него, графа Сейкурского теперь есть графство Снури, чьим графом должен стать его младший брат. Две земли у Пургеса против двух у него, Волана. А почему двух? А Эймуд? Там теперь почти не осталось войск. Значит, и Эймудское графство он тоже возьмет себе. Себе!
— Хм. Действительно, а зачем везти Гривера в Лоэрн? Разве не я сам лично его пленил?
— Вы, ваша светлость.
— Тогда распорядись о казни.
— Какой вид казни будет применен? Меч или повешение?
— Конечно, меч. Я же не этот ларский раб. Для благородных и казнь благородная.
— А с остальными пленными что прикажете делать?
— Продать!
— А возможность сюзерена выкупить своих солдат?
— В Хаммие за них дадут больше.
— Не намного больше, если затребовать у Эймуда обычную цену. Но мы можем запросить больше, чем дадут хаммийские торговцы.
— Откуда у Эймуда столько денег? Ему не найти денег даже на обычный выкуп.
— Не найти, ваша светлость. И это хорошо.
— Почему?
— Денег на выкуп нет, значит, продаем пленных солдат и аристократов в Хаммий. Получаем свои деньги. А по всему Атлантису расходится весть, что граф Эймуд не смог выкупить своих людей. После этого никого ему не нанять, даже последние наемники разбегутся. И этой осенью можно легко покончить с мятежным графством. Только военачальник нужен хороший.
— Я сам пойду во главе войска.
— Это правильно, ваша светлость. Только кто будет исполнителем вашей воли? Барон Дворкос два часа не мог выстроить колонны. Хорошо, что Гривер промедлил.
— И кто будет исполнять мою волю?
— Такой человек есть, ваша светлость. Верный и исполнительный. Он перед вами.
— Я подумаю. А пока займись подготовкой к казни…
Спустя седмицу в Лоэрн торжественно въезжал Волан, граф Сейкурский вместе со своим братом, бароном Фрастером, которого его величество должен был утвердить новым снурским графом. В рядах лоэрнских аристократов царило уныние, ведь мало кто из них рассчитывал на победу этого ничтожества. В лучшем случае, графский город стоял бы в осаде, но предполагать, что Волан наголову разобьет превосходящее его эймудское войско, было нереально. Но вот он — победитель, везущий голову казненного старшего сына старого графа.
Аудиенцию победителю его величество король Лоэрна Пургес Первый назначил на следующий день. В зале торжеств собрались лучшие аристократы королевства. В центре зала стояли, раздуваясь от самодовольства Волан с младшим братом. Около них собралась добрая половина присутствующих, почти каждый считал необходимостью пробиться к победителям и льстиво улыбаясь, сказать несколько цветастых фраз. Даже его конкуренты из соперничающих кланов были вынуждены пойти на это. А что делать? Власть за сильным, а Волан теперь силен как никогда.
А вот и его величество. Как поведет себя он? Сядет, как и положено королю на трон, а потом подзовет к себе графа? Нет, король сам двинулся навстречу Волану и дружески обнял графа, выдав целую торжественную тираду. Теперь даже самые последние скептики поняли, что в королевстве появились признаки двоевластия.
А король, еще раз обнявшись с победителем, направился к трону.
— Милорды, наш великий граф Сейкурский принес короне победу над злостным мятежником, пытавшимся захватить Снурское графство, оставшееся без графской руки. Теперь после этой замечательной победы мы можем назвать имя человека, чье чело должна украсить графская корона. Как вы помните, его светлость граф Сейкурский назвал два имени. Это милорд барон Фрастер и милорд барон Дворкос.