Страница 15 из 63
Хотя не это было основанием для воли вёльвы. Причиной был Рени, местный паренек, единственный, кто остался в живых после набега орков на рыбацкую деревню. Вёльва качала от жрецов силу внутрь фигурок, а Рени ее направлял. Для этого требовался девственник, Рени им был, и так сложилось, что из всех прибывших на эту землю воинов только юный Ларс оказался таким же девственником. Он был на год младше Рени. Вот почему и Эрик и другие аскеманы безропотно отдали фигурку рогатого воина в его руки.
А Торвальду достался крылатый лев с человеческой головой. Эту маленькую статуэтку брат привез из похода на земли франков, а вёльва вдохнула в нее силу и оставила крылатого льва у брата. И еще она сказала, что лев теперь будет охранять Торвальда и всех его потомков по мужской линии. И Ларса с потомками тоже. А теперь, когда брат пал в сражении, фигурка крылатого льва досталась ему. Но лев не помог Торвальду, да и его, Ларса, спас рогатый воин, а не этот лев. Может быть, потому, что лев знал, что рогатый воин ему поможет? Тогда сейчас, когда воин молчит, настало время крылатого льва?
Размышления Ларса прервал Лорн.
— С нами Тор и Фрейя! Они сильнее этих жрецов! Нам нужно их догнать и убить! И тогда никто не встанет на нашем пути! Тор и Фрейя!
— Тор и Фрейя! — подхватили голоса остальных воинов.
Ларс почувствовал, как в него вливается живительная сила. Она текла отовсюду. Ее было много, нужно было только почувствовать ее, слиться с ней и наполниться ею. Усталости уже не было, а наоборот, в нем кипела и бурлила энергия. Ларс вместе со всеми выкрикивая имена своих богов, бросился вдоль склона небольшой возвышенности, за которой скрылись жрецы в красном.
Когда аскеманы выскочили из — за поворота, то увидели шестерых жрецов, запыхавшихся, усталых и… испуганных. Жрецы что — то пытались сделать, но это у них почему — то не получалось, они ругались и пробовали сотворить свое колдовство снова. А между жрецами и аскеманами стояло не менее сотни орков, но не этих, диких, а более благообразных, даже одетых в толстые куртки и подобие шлемов. Это были орки — храмовники. Опять они! Да сколько же здесь храмовников? Намного меньше, конечно, чем диких орков, тех аскеманы уже убили семь, а то и девять тысяч. Но и храмовников уже уничтожено сотен шесть — семь. По всем расчетам, их не могло быть так много, но вот, видишь, все же оказалось!
Орки — храмовники стояли в три ряда. Передние держали в своих лапах мечи. Во втором ряду тоже были мечники, а в третьем расположились орки с секирами. Ларс ожидал, что Лорн бросит аскеманов вперед на орочьи ряды, но вождь еще раз показал свою мудрость. Это уже потом Ларс понял, что могло произойти, если бы аскеманы бездумно бросились на орков. Они завязли, пусть на малое время, но все равно завязли бы в первых двух рядах орков, вооруженных мечами, их единый строй расстроился бы. Кто — то из воинов сумел бы быстро прорубиться к третьему ряду орков, кто — то занимался истреблением тварей из первых двух рядов. А орки — храмовники, воспользовавшись этим, а также используя длинные секиры, нанесли бы на расстоянии чувствительные удары по окруженным ими аскеманам.
В самом деле, рубишь орков, вооруженных мечами, которые окружают тебя со всех сторон, а в это время из — за орочьих спин неожиданно появляется острое лезвие секиры, которого ты совсем не ждешь, отвлеченный рубкой с тварями из первых рядов. Да, у этих разумных орков голова соображает. Дикие орки не такие, те прут напролом, не думая ни о чем.
— Кнут, Бьорн, доставайте луки и подстрелите — ка этих жрецов. А остальным ждать атаки орков. Пусть у них рассыплется строй. Посмотрим, что будут делать секирщики.
Кнут и Бьорн были лучшими лучниками из оставшихся в живых аскеманов, а расстояние до скучившихся в кружок жрецов было вполне доступным для прицельного выстрела. Две пары выстрелов и четверо жрецов падают, пронзенные стрелами, а храмовники начинают свое движение на аскеманов. Еще пара выстрелов и живых жрецов не остается.
Аскеманы образуют клин и не спеша идут навстречу врагу. Нестройный первый ряд орков рассыпается о железный клин воинов. Теперь клин не движется вперед, а медленно пятится назад. Убитые орки мешают живым, те шатаются, падают, споткнувшись об орочьи трупы. Зато перед аскеманами всегда чистое пространство для небольшого маневра, им ничто не мешает наносить точные и выверенные удары. Кожаные куртки храмовников из толстой кожи никак не спасают от крепкого железа в сильных руках.
Железное оружие в Атлантисе большая редкость. Немногочисленные воины кланов и родов, скрывающиеся в густых лесах, не были достойным противником храмовникам, чьи толстые кожаные накидки весьма сносно защищали своих владельцев от примитивного оружия лесных обитателей. Ведь у лесовиков основным оружием были простенькие луки со стрелами с деревянными наконечниками, которые для придания большей твердости обжигали на огне. Деревянные копья с таким же обожженным концом, да дубинки. Жители деревень даже кое — где использовали каменные топоры.
А сейчас храмовники впервые столкнулись с более сильным противником, вооруженным железным оружием. И постоянно проигрывали стычки и сражения. Вот и сейчас люди планомерно перемалывали орочьи ряды. Оставив перед воинским клином несколько десятков своих сородичей, орки — храмовники повернули назад и бросились бежать. За ними в преследование устремились аскеманы. Орки на двух задних лапах в скорости уступали людям, а вот на четырех — их превосходили. Но для этого требовалось бросить оружие, которое храмовники держали в передних лапах. Кто бросил — тот спасся, а упрямых храмовников наказывали за упрямство железом.
Конечно, атаковать врага, до сих пор во много раз превосходящего в численности, было довольно опасно. Хотя бы по причине возможной засады. Пусть не на всех аскеманов, а на двух — трех воинов, которые могли увлечься преследованием врага и нарваться на крепкого противника. Ведь аскеманов осталось слишком мало, и каждый воин был на вес золота.
Но воинский дух отметал всю осторожность, к тому же имелись причины для преследования врага. Разве плохо, что можно убить лишний десяток храмовников, численность которых в храмах стремительно сокращалась? Да и железные мечи и секиры, которые храмовники в панике побросали по всей округе, были очень нужны. Такие мечи — здесь редкость, глядишь, если так пойдет дело, то скорее у храмовников закончится хорошее оружие, чем аскеманы их всех перебьют.
Лорн оказался не только сильным и храбрым вождем, но и хорошим организатором и политиком. После этой победы он разослал по соседним землям гонцов, которые направились к наиболее сильным родам с предложением предоставить их главам герцогские короны и право властвовать над всей землей. Более слабым родам придется подчиниться вновь назначенным герцогам, которые должны были раздать среди них графские титулы с выделением земли в ленное управление. А те, в свою очередь, разделить свои земли среди лучших своих воинов, раздав баронские и рыцарские титулы. Для усмирения тех родов, кто откажется подчиняться, Лорн передал свежеиспеченным герцогам часть железного оружия, добытого им в стычках с орками.
Себя же Лорн объявил королем и раздал графские титулы десятерым своим сподвижникам, оставшимся в живых. Лорн подгадал так, что в каждой из новых земель, возглавляемых герцогами, оказалось по два храма, чьи воинские силы в лице орков — храмовников оказались существенно подорваны. По словам пленных, в храмах осталось немногим более десятой части храмовников от их первоначального числа. После последнего поражения орки уже не могли сколько — нибудь активно выступать против аскеманов и назначенных ими герцогов. Но и храмы, окруженные каменными стенами, по — прежнему были недоступны для штурма.
Патовая ситуация разрешилась неожиданно. В расположение аскеманов прибыло двое жрецов, один в оранжевой накидке, другой в красной. Парламентеры предложили заключить вечный мир. Они признавали короля и назначенных им герцогов, а взамен требовали право осуществлять свои обряды. В качестве подтверждения своих намерений жрецы обязались предоставить аскеманам и их людям большое количество металлических орудий, которые они собирались заказать у гномов.