Вера остается жить

– Вот так-то, Верочка!

Но реакция господина в кожанке, заставила замолчать Гаспара, потому что тот подняв руки вверх промямлил:

– Стефан, я тебе все объясню! Только опусти пушку. Если ты все знаешь, то скрывать от тебя ничего не буду. Я не виноват – человек отступал на порог своей квартиры и когда уперся в свою дверь крикнул – Это все Зотов!!!

Вера и Стефан переглянулись и заподозрили что-то неладное!

– Причем тут Зотов? – недоумевал Стефан.

– Это он подослал меня следить за тобой! – трясся от страха мужчина. Гаспар нахмурил брови и выйдя из лифта, решительно наставил дуло пистолета на человека, который от страха по стенке опускался на корточки. Вера последовала за Гаспаром.

– Кто это? – прошептала Вера в ухо Стефану.

– Егоров Михаил Владимирович, предприниматель, владелец нескольких ювелирных салонов и так скажем, совладелец нашей компании.

– Кто? Я? Не–е–ет! Я не совладелец! У меня ваших акций нет!

– Да уж! – усмехнулся Стефан – только за последние полгода ты скупил их почти половину!

– Это не я – закричал мужчина – это Зотов!

– Зотов? Алексей Николаевич? Он мой соучредитель! Зачем ему мои акции?

– Я вам сейчас все расскажу! – поднимаясь и вынимая ключи из кармана, крикнул Егоров – Все расскажу! Проходите! Сейчас… Кофе?

Гости прошли в довольно большой и просторный холл. Егоров проводил их в огромную белую комнату, где по средине стоял огромных размеров белый рояль, а потолок был зеркальный. Усадив своих непрошенных гостей на белоснежный, похожий на облако, диван, снял шапку и закурил.

– Я все расскажу по порядку. Только не перебивайте меня. Потом все поймете сами.

Вера сняла шубу и превратилась во внимание. Оказывается, Егоров Михаил Владимирович не всегда был преуспевающим бизнесменом. В молодости, когда ему было двадцать пять он отсидел за кражу. Давали парнишке пять лет, но по УДО освободился он раньше на два года. Когда его «брали», жене до родов оставался месяц.

– Думал, приеду, сына увижу, с прошлым завяжу, устроюсь на работу, жить стану по–новому. – Вспоминал Михаил.

Но когда освободился Миша и пришел домой, то обнаружил жену свою в объятиях другого, а сына нет. Поколотил Егоров своего соперника хорошо, а после у жены спрашивает, где, мол, сынишка-то? А она ему отвечает, что сына нет, родила и оставила в роддоме. Отказную на ребенка написала. Расстроился Михаил и пырнул ножом свою ненаглядную. Сел опять. Отсидел пять лет и за «примерное поведение» снова на волю вышел. Только идти ему не куда было. Вернулся к любимой.

– Вернулся домой, а Клавка моя спилась совсем. Говорит, совесть замучила, сына, мол, хочет вернуть, да нельзя уже.

Михаил предлагает ей узнать в каком детдоме сын и попытаться усыновить. А она ему:

– Поздно опомнился, уже семь лет назад, как усыновили!

И узнает Егоров от своей жены, что сын их живет себе и беды не знает. Взяла его почти с рождения пара одна. Зажиточные люди, вроде как голубых кровей, знатных. Любят его, и он их мамой и папой называет.

– А ты, бестолочь, позорная! – кричала Клава – если бы я знала, что ты тогда за кражу сядешь, никогда б тебе не родила! Сейчас мучаюсь из-за тебя! Убирайся из моей квартиры!

И выгнала она Егорова взашей! Пару ночей Миша ночевал в подъезде, пару на лавочке. Уже хотел было идти на преступление, но вдруг, в его наученной зоной, голове, возникла замечательная идея. Пошел Егоров в тот дом, где жил его родной сын, и сказал хозяину, что он, Михаил, настоящий отец, «ихнему» Стасу, и что если никто не возражает, то он хочет повидать своего сына. Но приемный отец Стаса возразил.

– Вначале, он очень сильно кричал, но потом успокоившись, повел меня в свой кабинет и достав из сейфа зеленые доллары кинул их мне.

Михаилу Владимировичу понравился его жест. Более чем! Потому что вообще-то он рассчитывал хотя бы на сто рублей, но никак не на тысячу, тем более долларов. Поэтому он обрадовался и пошел восвояси. Но до, так называемого дома он не дошел, потому что решил отметить свой удачный улов и напившись, подрался с мужчиной, вежливо спросившего у него документы. Оперуполномоченный Коваленко, засадил его аж на восемь лет. Там же на зоне, в третьей ходке, он и повстречался с Зотовым. За что уж тот отбывал наказание, история умалчивает, да и, в принципе, этот факт не интересен. А интересно то, что Егоров рассказал Зотову как несправедливо судьба играет с ним. Вот он куш какой был сорван, и, вдруг, опять – зона!

– А ведь – это, Егорушка, шантаж получается – зажмурился Зотов – не боишься, что стукну, еще лет на пять загремишь!

Егоров прикусил язык и больше с Зотовым старался не общаться.

Когда Михаил вышел на свободу Стасу было шестнадцать лет. Егоров мечтал увидеть сына, а тем более, когда узнал, что Клавка, его жена сдала квартиру и стала жить в семье Орловых под видом экономки. Его гордость взыграла! Он решил пойти и все рассказать сыну. Но гордость притупилась, Когда Константин Иванович Орлов вытащил три пачки зеленых купюр.

На эти деньги Егоров стал обживать свой быт. Купил квартиру, машину и так далее. Работать Михаилу совсем не хотелось и тогда он подумал, что шантажом можно зарабатывать себе на хлеб и не только… Когда Егоров начал предпринимательское дело Зотов давно пребывал в заместительском кресле одной ювелирной фирмы. И Егоров решил попроситься к нему в бизнес. Ну, Зотов, конечно, скупой и скользкий тип, но «пахана» бросать «не по закону». Вот и дал он ему зеленый свет на содержание маленьких ювелирных магазинчиков и ломбардов. И Егоров стал жить, как «сыр в масле» – доходы с семьи Орловых, доходы с бизнеса! Красота! Пока на горизонте не появилась французская ювелирная компания. К этому времени Зотов дослужился до более авторитетных чинов в своей фирме, он стал генеральным директором и в городе был известным человеком. Даже баллотировался в законодательное собрание по краю. Но как известно, чиновники бедный народ, им всегда всего мало и хочется больше обычного, поэтому Зотов объединяясь со Стефаном Гаспаром имел свои виды на кресло французского директора компании. А так как Стефан, все же не дурак и юристы у него тоже не лыком сшиты, то Алексей Николаевич решил хитро, по–тихому просто скупить большую часть акций и свергнуть царя с трона. А для того, чтобы не вызвать подозрение к своей персоне, ему нужен был человек, который на себя оформляя документы по дарственной отдавал бы ему акции. Поскольку такие люди рождаются в жизни один раз, Зотов вспомнил про Егорова, который преуспевающе пожинал плоды своего хитроумного плана. Зотов знал, что Миша получает огромные «бабки» со стороны и догадывался откуда эти вливания. Поэтому, прямо и четко определил свои запросы:

– От тебя требуется тратить некоторую сумму твоего дохода на акции и собирать компромат на господина Гаспара. Иначе – пригрозил Алексей Николаевич Зотов пальцем – шантаж, при твоем положении в обществе… Громко и на долго можешь загреметь в места не столь отдаленные. А может даже навсегда – задумчиво добавил он.

Егорову ничего не оставалось, как согласиться. Но к этому времени происходит несчастье с приемными родителями Стаса, они погибают в автокатастрофе и источник дохода, Миша, теряет. Но теперь нет никаких преград для общения с сыном, а если Стас узнает о существовании своего отца, то наверняка в обиде его не оставит и наградит Мишу половиной наследства, что оставит Стасу его богатый неродной папаша. Только при встрече со Стасом, Егоров узнает, что все наследство фамилии Орловых фанатичный папаша завещал своему родному сыну, который младше его на десять лет. И тут – облом! Сына, конечно же Миша взял под свое крыло, но не просто так, а на условиях. Он передал Стасу обязанности, которые ему дал Зотов – Стас должен был собирать компромат на Гаспара. Поэтому-то Вера и видела Стаса на выставке. Он следил не за ней, а за Стефаном! Но Орлов ведь тоже не дурак, следя за Стефаном он обнаружил его на выставке ненавистной Веры. Взяв диск с записью поцелуя француза и молодой замужней художницы, он решил сначала использовать его в своих целях, а именно для шантажа своего брата. Поэтому-то они спорили в тот злополучный вечер! Стас просил переписать все имущество, которым владел Слава, на него, иначе эти фотографии должны были попасть в СМИ, что изрядно попортит репутацию суперталантливой художнице!