Страница 87 из 88
Проследить его полет было невозможно, потому, как яркий луч солнца скрыл смоляную фигуру бессмертного, покидавшего мир, больше не нуждавшийся в нем.
Явление справедливого ворона.
С тех самых пор прошел не один год: зеленая трава покрылась желто-красными листьями, которые сменились белыми сугробами, и с приходом солнца, начиналась весенняя капель. Оставив пост констебля, Джинкс Форсберг, обзавелся семьей и, покинув Прентвиль, попытался навсегда забыть события того мрачного года, когда крыши домов исчезли в огне, а человеческие пороки пронзили сердца горожан.
Маленький портовый городок принял молодую семью, окунув их в океан безмерного спокойствия и умиротворения.
По истечении первого десятилетия бывший констебль стал ловить себя на мысли, что события того рокового времени все чаще посещают его во снах, и также часто его мучают неразрешимые вопросы.
Проводя в своем кабинете круглые сутки, мистер Форсберг согнувшись над свечой, искусственно будил в своем сознании болезненные воспоминания. Перо скользило по девственно чистому листу, отражая каждый миг, каждое мгновение его бурной молодости. Показываясь на свет родным всего на несколько минут, мистер Форсберг нуждался лишь в дюжине новых перьев, чернил и чистых листах, которые он заказывал в лавке мистер Гунти, на соседней улице.
Каждое начало нового месяца, он выходил на улицу, и слегка сгорбившись и щурясь от яркого солнца, делал ровно сто шагов, поднимаясь вверх по улице и сворачивая направо. Останавливаясь возле стеклянной двери с изящной надписью, украшенный парой вензелей, мистер Форсберг оборачивался, словно пытаясь выследить того невидимого соглядатая, кто неусыпно следовал за ним - и, убедившись, что улица абсолютно пуста, заходил внутрь.
О приходе гостей возвещал звонкий колокольчик, который замолкал в тот миг, когда дверь плотно захлопывалась за спиной покупателя.
Примерно через пару минут бывший констебль вновь появлялся на улице, и что-то бурча себе под нос, направлялся домой.
Ровно сто шагов.
Острые перья торчали из его нагрудного кармана, а под мышкой покоилась целая стопка чистых листов. Шаркая ногами, он то и дело останавливался, поправляя непослушную ношу. С его губ срывалось недовольное бурчание и короткое путешествие продолжалось.
Так было и в этот раз. С одним только исключением. Мистеру Форсбергу не дали шагнуть на собственный порог.
Легкий южный ветерок принес вместе с беспокойным шелестом странный звук, больше напоминающий кашель пожилого человека, нежели карканье старого ворона.
Едва не обронив поклажу, Джинкс Форсберг стал жадно рыскать взглядом по близлежащим деревьям. Но птицы нигде не было.
Очередной обман! Насмешка судьбы! - бывший констебль недовольно хмыкнул, отмахнувшись рукой от странного наваждения.
Последние пару недель, он все свое время посветил воспоминаниям. И ответный эффект не заставил себя ждать. Ругая себя за излишнюю одержимость, Форсберг сделав последние три шага быстрее обычного, коснулся ручки двери, когда мягкий голос недвусмысленно окликнул его.
- Приятного дня, сэр.
Обернувшись, Джинкс машинально приподнял шляпу, уставившись на знакомое, и в тоже время совершенно чужое лицо.
Маленький городок не терпел незнакомцев и за последний десяток лет, мистер Форсберг никогда не встречал здесь приезжих, - а тут такой прохожий...
- Чем могу помочь?
- Уделите мне пару ваших драгоценных минут. - Голос прохожего звучал уверенно и в чем-то даже требовательно.
Шагнув навстречу, бывший констебль остановился, присмотревшись к собеседнику.
Человек выглядел высоким, подтянутым, по манерам истинный аристократ, с крохотными изящными усами и короткой ухоженной стрижкой. Костюм также был идеальным и только один штрих, никак не вписывался в привычные рамки. Из правого кармана господина торчало огромное воронье перо, такое же, как все эти годы хранилось у констебля. Символ первого и единственного дела, раз и навсегда перевернувшего его уравновешенную жизнь.
- Что это? - не сдержав собственных эмоций, мистер Форсберг застывшим взглядом уставился на перо.
Незнакомец опустил взгляд, осторожно спрятал символ в карман, и пристально взглянув на констебля, произнес:
- Именно с него все и началось...
Ответом было искреннее удивление.
- Кто вы, сэр?
- Чуточку терпения, Джинкс. Чуточку терпения...
Протянув руку, собеседник принял из рук Форсберга девственно чистые листы, и аккуратно положив их на нижнюю ступень, указал ему на берег моря. Заворожено следя за движениями таинственного господина, констебль не мог сопротивляться.
Как и много лет назад, неведомая сила закружила его, заставив довериться собственному наитию.
Он безошибочно выбрал место для разговора. Именно здесь в окружении тисов и тополей, среди широких кустов и обрывистого берега, откуда так приятно наблюдать за восходом солнца, незнакомец замер и присев на плоский валун, предложил констеблю, похожий камень.
На коре широкого дуба виднелись тысячи ровных зарубок. Джинкс хорошо помнил тот день, когда он сделал первую из них. В то утро, он прогуливался с Люси по берегу, и именно на этом месте, его настигли болезненные воспоминания. С тех самых пор недуг не отпускал констебля ни на минуту. Только утром ему давалось несколько часов на передышку, а затем бесконечные вопросы и сомнения вновь заполоняли его разум, не давая покоя до самого полнолуния.
Но случались и те бесконечные ночи, когда в свете луны, постаревший мистер Форсберг выходил к берегу и, терзаясь в сомнениях, обливался горькими слезами.
Страх того, что проклятие Прентвиля может повториться, не давал ему покоя, терзая констебля изнутри, будто черви грызут высохший дуб, на котором он отмечал ускользающее время.
Наблюдая за страданиями мужа, миссис Форсберг пыталась успокоить его, вразумив воспаленное сознание своего любимого супруга. Но все попытки были напрасны, Джинкс ничего не хотел слушать. И мольбы его дорогой жены, пропадали в туне, не найдя отклика мужа.
- Очень кропотливый труд, - указав на ровные полоски, вырезанные на коре, заключил незнакомец.
Мистер Форсберг грустно улыбнулся. Для него они стали наказанием, разорвавшим его жизнь на миллион крохотных клочков, которые порождали отголоски последних дней Прентвиля. Конечно же, город не погиб в собственных руинах и отряхнувшись от пожарища, стал жить новой жизнью. Но для самого констебля он погиб навсегда.
- Зачем мы здесь? - озаренный собственной мыслью произнес мистер Форсберг.
И ответ пришел незамедлительно:
- Я хочу открыть тебе правду, избавив от напасти, которая не дает тебе покоя. Вспомни.
Джинкс покосился на незнакомца и его губы вздрогнули от внезапной догадки. Знакомое лицо, черты, выражение глаз. Он уже встречался с ним раньше.
Но где?
Пульсирующая боль в висках, словно спасительный укол ножа избавил констебля от тумана неведенья. Он вспомнил,
Стерев бесконечные годы сомнений - он, будто и не было этих бесчисленных лет самобичевания - снова оказался в Прентвиле. Город грехов только находился на пороге ужасного нападения. Констебль брел по улицам в поисках извечных пресловутых 'ответов', которые не отпускали его и по сей день. Именно тогда он встретил незнакомца впервые. Только в тот раз он предстал перед служителем закона в образе Ночного провожатого и чумазого трубочиста, и многих других...
Нет! Хотя возможно и другие люди, что попадались Джинксу во время следствия, были чем-то схожи с незнакомцем.
- Оно ваше, - достав из кармана старое потрепанное перо, констебль протянул его собеседнику.
Сомнений быть не могло. Он знал: кто был перед ним!